Дар ул-Фунун

Дар ул-Фунун
Оригинальное название	перс. دارالفنون‎
Девиз	توانا بود هر که دانا بود ز دانش دل پیر برنا بود (Tavānā bovad har keh dānā bovad Ze dānesh del-e pīr bornā bovad )
Год основания	1851
Реорганизован	присоединён к Тегеранскому университету
Год реорганизации	1934
Тип	Государственный
Расположение	Тегеран, Иран
Медиафайлы по теме на Викискладе

К:Учебные заведения, основанные в 1851 году

Дар ул-Фунун (перс. دارالفنون‎ [dɒːɾolfʊnuːn] — «политехнический») — первое в Иране высшее учебное заведение университетского типа, основанное в 1851 году.

История

Основанный Мирза Таги-ханом Фарахани Амир-Кабиром (перс. میرزا تقی‌خان فراهانی امیرکبیر‎‎, 1807 — 1852) — премьер-министром Ирана при Насер ад-Дин Шахе Каджаре в 1848 — 1851 годах, Дар ул-Фунун был задуман как высшее учебное заведение для подготовки специалистов в таких областях, как медицина, технические науки, военная наука и геология.

Мысль о создании учебного заведения нового типа возникла у Амира Кабира после поездки в Санкт-Петербург, который он посетил в 1829 году в составе иранской дипломатической миссии. Став премьер-министром Ирана, Амир Кабир сразу приступил к осуществлению задуманного. С этой целью он пригласил в Иран австрийских преподавателей, одним из которых был врач Якоб Эдуард Полак — будущий основоположник современной медицинской науки в Иране. Торжественное открытие университета состоялось 27 декабря 1851 года с участием Насер ад-Дин Шаха и Ага-Хана Нури, назначенного премьер-министром вместо Амира Кабира, который незадолго до того впал в опалу и был убить 11 января 1852 года.

Первыми студентами Дар ул-Фунуна стали 30 молодых людей из знатных семей. К 1889 году учебное заведение окончили 287 студентов, а в 1891 году — уже 1100 студентов. Преподавательский состав Дар ул-Фунуна в то время состоял из 16 европейских и 26 иранских преподавателей, одним из которых был Мирза Мальком-хан.

Дар ул-Фунун стал предтечей Тегеранского университета, медицинский факультет которого, например, является преемником медицинского отделения Дар ул-Фунуна, преобразованное в 1919 году в Медицинскую школу.

Известные выпускники

• Мирза Мехди Хан Шакаки Мумтахан ад-Давла (1808—1882), архитектор;
• Али-Кули Хан Хедаят Мухбир ад-Давла (1829-1897), политический деятель;
• Мохаммад-Хасан Хан Сани‘ ад-Давла (1843-1896), политический деятель;
• Мирза Абул-Фазл Гольпайгани (1844-1914), учёный;
• Абд ул-Маджид Мирза ‘Айн ад-Давла (1845-1927), премьер-министр;
• Мирза Али-Акбар Хан Назем ул-Aтебба (1847-1924), врач;
• Мохаммад-Хан Гаффари Камаль оль-Мольк (1847-1940), художник;
• Муртаза-Кули Хан Хедаят Сани‘ ад-Давла (1856-1911), политический деятель;
• Махмуд Хан Аламир Эхтишам ал-Салтана (1862-?), политик и дипломат;
• Ибрахим Хакими (1863-1959), премьер-министр Ирана в 1940-х гг.
• Мухаммад Мирза Кашиф ал-Салтана (1865-1929), дипломат и предприниматель;
• Али-Акбар Давар (1867-1937), министр юстиции Ирана;
• Голам-Хосейн Дарвиш (1872-1926), музыкант;
• Мирза Джахангир-Хан Суре-Эсрафиль (1874-1908), журналист и политический деятель;
• Мохаммад-Али Форуги (1877-1942), учёный; премьер—министр Ирана;
• Али-Акбар Деххода (1879-1956), политический деятель, лингвист, лексикограф;
• Хосейн Хан Мотамед (1893-1955), хирург;
• Хосейн Голе-Голаб (1895-1985), музыкант;
• Али-Акбар Сияси (1895-1990), учёный
• Хадж Али Размара (1901-1951), премьер-министр Ирана в 1950—1951 гг.
• Садек Хедаят (1903-1951), прозаик
• Муджтаба Минави (1903-1976), учёный и историк
• Али Амини (1905-1992), премьер—министр в 1961-1962 гг.
• Мохсен Хаштруди (1908-1976), учёный и математик;
• Мухаммед Гариб (1909-1975), врач;
• Манучехр Икбал (1909-1977), премьер—министр в 1957-1960 гг.
• Мухаммад Муин (1914-1971), учёный и лингвист;
• Ферейдун Адамият (1920-2008), историк и дипломат;
• Джалал Але Ахмад (1923-1969), писатель и политический критик;
• Ферейдун Мошири (1926-2000), поэт;
• Эхсан Нараки (1926-2012), социолог и писатель
• Мустафа Чамран (1932-1981), министр обороны Ирана в 1979—1980 гг.
• Фарамарз Пайвар (1933-2009), музыкант;
• Дариюш Ашури (1938-), писатель и переводчик;
• Бахрам Байзаи (1938-), режиссёр;
• Ахмадреза Ахмади (1940-), поэт и кинодраматург;
• Мохаммад-Али Сепанлу (1940-), поэт;
• Мохаммад-Хоссейн Адели (1953-), политик и экономист;
• Маджид Касеми (1952-), банкир и экономист;

Литература

• [www.iranicaonline.org/articles/dar-al-fonun-lit DĀR AL-FONŪN Encyclopædia Iranica]
• Ekhtiar, Maryam, 1994, «The Dar al-Funun: Educational reform and cultural development in Qajar Iran», Ph.D Dissertation, New York University, USA.
• Ekhtiar, Maryam, 2001, [www.jstor.org/pss/4311427 «Nasir al-Din Shah and the Dar al_Funun: The Evolution of an institution», Iranian Studies, Vol. 34, 1-4].

Отрывок, характеризующий Дар ул-Фунун

– Наташа, об чем ты? – говорила она. – Что тебе за дело до них? Всё пройдет, Наташа.
– Нет, ежели бы ты знала, как это обидно… точно я…
– Не говори, Наташа, ведь ты не виновата, так что тебе за дело? Поцелуй меня, – сказала Соня.
Наташа подняла голову, и в губы поцеловав свою подругу, прижала к ней свое мокрое лицо.
– Я не могу сказать, я не знаю. Никто не виноват, – говорила Наташа, – я виновата. Но всё это больно ужасно. Ах, что он не едет!…
Она с красными глазами вышла к обеду. Марья Дмитриевна, знавшая о том, как князь принял Ростовых, сделала вид, что она не замечает расстроенного лица Наташи и твердо и громко шутила за столом с графом и другими гостями.


В этот вечер Ростовы поехали в оперу, на которую Марья Дмитриевна достала билет.
Наташе не хотелось ехать, но нельзя было отказаться от ласковости Марьи Дмитриевны, исключительно для нее предназначенной. Когда она, одетая, вышла в залу, дожидаясь отца и поглядевшись в большое зеркало, увидала, что она хороша, очень хороша, ей еще более стало грустно; но грустно сладостно и любовно.
«Боже мой, ежели бы он был тут; тогда бы я не так как прежде, с какой то глупой робостью перед чем то, а по новому, просто, обняла бы его, прижалась бы к нему, заставила бы его смотреть на меня теми искательными, любопытными глазами, которыми он так часто смотрел на меня и потом заставила бы его смеяться, как он смеялся тогда, и глаза его – как я вижу эти глаза! думала Наташа. – И что мне за дело до его отца и сестры: я люблю его одного, его, его, с этим лицом и глазами, с его улыбкой, мужской и вместе детской… Нет, лучше не думать о нем, не думать, забыть, совсем забыть на это время. Я не вынесу этого ожидания, я сейчас зарыдаю», – и она отошла от зеркала, делая над собой усилия, чтоб не заплакать. – «И как может Соня так ровно, так спокойно любить Николиньку, и ждать так долго и терпеливо»! подумала она, глядя на входившую, тоже одетую, с веером в руках Соню.
«Нет, она совсем другая. Я не могу»!
Наташа чувствовала себя в эту минуту такой размягченной и разнеженной, что ей мало было любить и знать, что она любима: ей нужно теперь, сейчас нужно было обнять любимого человека и говорить и слышать от него слова любви, которыми было полно ее сердце. Пока она ехала в карете, сидя рядом с отцом, и задумчиво глядела на мелькавшие в мерзлом окне огни фонарей, она чувствовала себя еще влюбленнее и грустнее и забыла с кем и куда она едет. Попав в вереницу карет, медленно визжа колесами по снегу карета Ростовых подъехала к театру. Поспешно выскочили Наташа и Соня, подбирая платья; вышел граф, поддерживаемый лакеями, и между входившими дамами и мужчинами и продающими афиши, все трое пошли в коридор бенуара. Из за притворенных дверей уже слышались звуки музыки.
– Nathalie, vos cheveux, [Натали, твои волосы,] – прошептала Соня. Капельдинер учтиво и поспешно проскользнул перед дамами и отворил дверь ложи. Музыка ярче стала слышна в дверь, блеснули освещенные ряды лож с обнаженными плечами и руками дам, и шумящий и блестящий мундирами партер. Дама, входившая в соседний бенуар, оглянула Наташу женским, завистливым взглядом. Занавесь еще не поднималась и играли увертюру. Наташа, оправляя платье, прошла вместе с Соней и села, оглядывая освещенные ряды противуположных лож. Давно не испытанное ею ощущение того, что сотни глаз смотрят на ее обнаженные руки и шею, вдруг и приятно и неприятно охватило ее, вызывая целый рой соответствующих этому ощущению воспоминаний, желаний и волнений.
Две замечательно хорошенькие девушки, Наташа и Соня, с графом Ильей Андреичем, которого давно не видно было в Москве, обратили на себя общее внимание. Кроме того все знали смутно про сговор Наташи с князем Андреем, знали, что с тех пор Ростовы жили в деревне, и с любопытством смотрели на невесту одного из лучших женихов России.
Наташа похорошела в деревне, как все ей говорили, а в этот вечер, благодаря своему взволнованному состоянию, была особенно хороша. Она поражала полнотой жизни и красоты, в соединении с равнодушием ко всему окружающему. Ее черные глаза смотрели на толпу, никого не отыскивая, а тонкая, обнаженная выше локтя рука, облокоченная на бархатную рампу, очевидно бессознательно, в такт увертюры, сжималась и разжималась, комкая афишу.
– Посмотри, вот Аленина – говорила Соня, – с матерью кажется!
– Батюшки! Михаил Кирилыч то еще потолстел, – говорил старый граф.
– Смотрите! Анна Михайловна наша в токе какой!
– Карагины, Жюли и Борис с ними. Сейчас видно жениха с невестой. – Друбецкой сделал предложение!
– Как же, нынче узнал, – сказал Шиншин, входивший в ложу Ростовых.