Жуан Соареш де Пайва

Жуан Соареш де Пайва
João Soares de Paiva
Дата рождения:	ок. 1140
Место рождения:	Королевство Португалия
Дата смерти:	неизвестно
Род деятельности:	поэт, трубадур
Направление:	куртуазная поэзия
Жанр:	кантига
Язык произведений:	галисийско-португальский

Жуан Соареш де Пайва (порт. João Soares de Paiva [ʒuɐ̃w su'aɾɨʃ də 'pai̯vɐ]^?);  около 1140 — дата смерти неизвестна) — португальский трубадур, автор самой ранней сохранившейся кантиги Ora faz host’o senhor de Navarra, на галисийско-португальском языке.

Варианты написания имени

В примечании к кантиге в песеннике Национальной библиотеки Португалии (Cancioneiro da Biblioteca Nacional — CB 1330bis): Johan soarez de pauha. В примечании в сборнике песен Ватикана (Cancioneiro da Vaticana — CV 937): Ioham (и Johã) soarez de pauha. Кроме этого в средневековых документах встречаются написания:

Johã Soares de Paiva,

Johan Soarez de Panha,

Joham Soares de Pavha,

Joan Soares de Pávha.

В Средние века фамилия Paiva имела следующие варианты написания: Pavia, Pávia, Pavha, Pauha, Panha, Paulia. Однако Каролина Михаёлиш де Вашконселуш обратила внимание на недопустимость распространившегося ошибочного написания Panha и Paulia. В Средние века Soarez и Soares на галисийско-португальском языке произносились как «Соарес».

Происхождение и биография

Жуан Соареш де Пайва, сын дона Соейру Пайш, прозванного Мавром (D. Soeiro Pais, dito o Mouro), и донны Урраки Мендеш де Браганса (D. Urraca Mendes de Bragança), скрепивших брачный союз после битвы при Оурике (1139), в которой погиб первый муж донны Урраки, происходил из знатного рода, осевшего на берегах реки Пайва (южный приток Доуру).

Фамилия Пайва являлась нисходящей ветвью знатнейшего португальского рода Байан (Baião). Сохранился документ, дарственная монастырю Пасу де Соуза (Paço de Sousa, основан семейством Байан в Пасу-де-Соза) 1170 года, свидетельствующий об окончательном или, по крайней мере, весьма продолжительном отъезде де Пайва из Португалии. Причины, по которым Жуан Соареш покинул страну, неизвестны. Жозе Матозу (José Mattoso) предполагает, что мотивом изгнания трубадура послужило поражение Афонсу Энрикеша при неудачной осаде Бадахоса в 1169 году во время его междоусобицы с королём Леона и Галисии Фердинандом II, положившее конец военной карьере первого португальского короля. Эту гипотезу подтверждает Соуту Кабу (José António Souto Cabo), подчёркивая тесные родственные связи Жуана Соареша де Пайва с сеньорами из Лиона по материнской линии. Наиболее показательным примером может быть его дядя по матери Менду Мендеш де Браганса (Mendo Mendes de Bragança), значащийся в документах как знаменосец (alferes) Фердинанда II Лионского уже с 1152 года.

Трубадур владел землями на границе королевств Наварры, Арагона и Кастилии. Из-за отсутствия документов достоверно неизвестно как долго Жуан Соареш де Пайва пробыл в изгнании, и вернулся ли он в Португалию вместе с другими знатными трубадурами. Соуту Кабу обращает внимание на то, что во Второй Родословной Книге (Segundo Livro de Linhagens или Livro do Deão, составлена ок. 1340 года) трубадур обозначен как «брат Жуан Соарес» (João Soares, o Freire), что может указывать на его связь с одним из военно-монашеских орденов. В виду того, что Жуан Соареш де Пайва в тексте своей сохранившейся песни восхваляет короля Арагона (senhor de Monçon), который передал Монсон тамплиерам в 1143 году, Соуту Кабу считает принадлежность автора к ордену храмовников вполне вероятной. Показательна очевидная связь текста кантиги с песней о крестовом походе трувера Конона Бетюнского. Не исключено, что Жуан Соареш де Пайва принимал участие в Третьем крестовом походе.

Кантига Ora faz host’o senhor de Navarra

Внешние изображения
Жуан Соареш де Пайва — трубадур
	[www.cantigas.fcsh.unl.pt/manuscrito.asp?cdcant=1361&cdmanu=2722&nordem=1&x=1] Ora faz host'o senhor de Navarra. Манускрипт кантиги СB 1330bis
	[www.cantigas.fcsh.unl.pt/manuscrito.asp?cdcant=1361&cdmanu=2724&nordem=4&x=2] Ora faz host'o senhor de Navarra. Манускрипт кантиги СV 937

Согласно «Каталогу Колоччи» (Índice de Colocci) 6 кантиг о любви Жуана Соареша де Пайва входили в Песенник Национальной библиотеки Португалии (Cancioneiro da Biblioteca Nacional), однако листы с их рукописями были утеряны. До наших дней дошла единственная кантига насмешки и злословия Ora faz host’o senhor de Navarra (CB 1330bis, CV 937) португальского трубадура. Другие песни не сохранились.

Принято считать, что эта кантига является одной из самых ранних песен на галисийско-португальском языке, которые сохранились в средневековых сборниках. По крайней мере, это самая ранняя кантига, которая может быть датирована благодаря описанным историческим событиям: вооружённым столкновениям короля Наварры Санчо VII Сильного (правил в 1194—1234 годах) с королями Арагона и Кастилии после поражения при Аларкосе в 1195 году. Принимая во внимание конкретный исторический контекст, можно сделать вывод, что кантига была написана в последние годы XII века, возможно около 1196 года. Согласно исследованиям медиевистов Карлоса Алвара (Carlos Alvar) и Висенте Белтрана Пепио (Vicente Beltrán Pepió) самая поздняя датировка песни может относиться к 1220 году.

Средневековые песенники на галисийско-португальском языке строились по разделам согласно трём основным жанрам светских кантиг. В 1904 году в фундаментальном критическом издании Песенника Ажуда Каролина Михаёлиш де Вашконселуш предполагала, что эта кантига может гипотетически считаться самой ранней из сохранившихся, поскольку в Песеннике Ватикана с неё начинается новый раздел песен насмешки и злословия. В рукописи Песенника Ватикана CV 937 предшествует рубрика: «Здесь начинаются кантиги насмешки и злословия» (Aqui se começom as cantigas d´escarnh´e de maldizer). Точная датировка песни затрудняется тем, что в её тексте не указано имя короля Арагона, которым мог быть Альфонсо II Целомудренный или Педро II Католик.

Как бы то ни было, Жуан Соареш де Пайва является первым известным автором галисийско-португальской кантиги, имя которого дошло до наших дней. До второй половины XX века наиболее ранним сохранившимся сочинением галисийско-португальских трубадуров считалась Cantiga da Ribeiriña (No mundo nom me sei parelha, Песенник Ажуда — CA 38), написанная галисийским трубадуром Пайо Соаресом де Тавейрос не ранее 1198 года. Сочинения других трубадуров начального периода галисийско-португальской поэзии (конец XII — начало XIII века) не сохранились.

В этой сатирической кантиге, направленной против Санчо VII, описывается кратковременный набег короля Наварры на земли соседнего королевства. Враг трусливо отправился грабить чужие владения под покровом ночи, воспользовавшись отсутствием короля Арагона. Для Жуана Соареша де Пайва, сеньора некоторых владений в районе границы между двумя королевствами, такое вторжение и грабёж носило предательский характер, поскольку наваррское войско опустошило также и земли автора кантиги. В тексте упоминаются резиденция Санчо VII Тудела и находящийся в 20 км от неё арагонский город Тарасона, где нападавшие «дерзнули поставить стенобитное орудие (boçom)».

Цель португальского трубадура была достигнута — в кантиге насмешки и злословия герой реконкисты Санчо VII Сильный предстаёт в нелицеприятном виде.

По мнению Каролины Михаёлиш де Вашконселуш кантига Ora faz host’o senhor de Navarra, заставляет вспомнить сирвенты Бертрана де Борна. Песня относится к поджанру «мештриа» (cantiga de mestria), то есть в ней отсутствует рефрен.

Литература

• Mattoso, José, «A nobreza medieval portuguesa no contexto peninsular», in Naquele Tempo. Ensaios de História Medieval , Lisboa, Círculo de Leitores, 2000. p. 329.
• Miranda, José Carlos, Aurs mezclatz ab argen. Sobre a primeira geração de trovadores galego-portugueses, Porto, Edições Guarecer, 2004. pp. 15-43.
• Souto Cabo, José António, Os cavaleiros que fizeram as cantigas. Aproximação às origens socioculturais da lírica galego-portuguesa, Niterói, Editora UFF, 2012. p. 57-70. — ISBN 978-85-228-0840-3
• Vasconcelos, Carolina Michaëlis de. [archive.org/details/cancioneirodaaju02vascuoft Cancioneiro da Ajuda. Edição crítica e comentada]. — Halle: Max Niemeyer, 1904. — Vol. 2. — 1001 p.

Ссылки

В Викитеке есть оригинал текста по этой теме.

См. Ora faz host'o senhor de Navarra,

Отрывок, характеризующий Жуан Соареш де Пайва

– Да она и не любит меня, – сказала Наташа.
– Вздор, не говори, – крикнула Марья Дмитриевна.
– Никому не поверю; я знаю, что не любит, – смело сказала Наташа, взяв письмо, и в лице ее выразилась сухая и злобная решительность, заставившая Марью Дмитриевну пристальнее посмотреть на нее и нахмуриться.
– Ты, матушка, так не отвечай, – сказала она. – Что я говорю, то правда. Напиши ответ.
Наташа не отвечала и пошла в свою комнату читать письмо княжны Марьи.
Княжна Марья писала, что она была в отчаянии от происшедшего между ними недоразумения. Какие бы ни были чувства ее отца, писала княжна Марья, она просила Наташу верить, что она не могла не любить ее как ту, которую выбрал ее брат, для счастия которого она всем готова была пожертвовать.
«Впрочем, писала она, не думайте, чтобы отец мой был дурно расположен к вам. Он больной и старый человек, которого надо извинять; но он добр, великодушен и будет любить ту, которая сделает счастье его сына». Княжна Марья просила далее, чтобы Наташа назначила время, когда она может опять увидеться с ней.
Прочтя письмо, Наташа села к письменному столу, чтобы написать ответ: «Chere princesse», [Дорогая княжна,] быстро, механически написала она и остановилась. «Что ж дальше могла написать она после всего того, что было вчера? Да, да, всё это было, и теперь уж всё другое», думала она, сидя над начатым письмом. «Надо отказать ему? Неужели надо? Это ужасно!»… И чтоб не думать этих страшных мыслей, она пошла к Соне и с ней вместе стала разбирать узоры.
После обеда Наташа ушла в свою комнату, и опять взяла письмо княжны Марьи. – «Неужели всё уже кончено? подумала она. Неужели так скоро всё это случилось и уничтожило всё прежнее»! Она во всей прежней силе вспоминала свою любовь к князю Андрею и вместе с тем чувствовала, что любила Курагина. Она живо представляла себя женою князя Андрея, представляла себе столько раз повторенную ее воображением картину счастия с ним и вместе с тем, разгораясь от волнения, представляла себе все подробности своего вчерашнего свидания с Анатолем.
«Отчего же бы это не могло быть вместе? иногда, в совершенном затмении, думала она. Тогда только я бы была совсем счастлива, а теперь я должна выбрать и ни без одного из обоих я не могу быть счастлива. Одно, думала она, сказать то, что было князю Андрею или скрыть – одинаково невозможно. А с этим ничего не испорчено. Но неужели расстаться навсегда с этим счастьем любви князя Андрея, которым я жила так долго?»
– Барышня, – шопотом с таинственным видом сказала девушка, входя в комнату. – Мне один человек велел передать. Девушка подала письмо. – Только ради Христа, – говорила еще девушка, когда Наташа, не думая, механическим движением сломала печать и читала любовное письмо Анатоля, из которого она, не понимая ни слова, понимала только одно – что это письмо было от него, от того человека, которого она любит. «Да она любит, иначе разве могло бы случиться то, что случилось? Разве могло бы быть в ее руке любовное письмо от него?»
Трясущимися руками Наташа держала это страстное, любовное письмо, сочиненное для Анатоля Долоховым, и, читая его, находила в нем отголоски всего того, что ей казалось, она сама чувствовала.
«Со вчерашнего вечера участь моя решена: быть любимым вами или умереть. Мне нет другого выхода», – начиналось письмо. Потом он писал, что знает про то, что родные ее не отдадут ее ему, Анатолю, что на это есть тайные причины, которые он ей одной может открыть, но что ежели она его любит, то ей стоит сказать это слово да , и никакие силы людские не помешают их блаженству. Любовь победит всё. Он похитит и увезет ее на край света.
«Да, да, я люблю его!» думала Наташа, перечитывая в двадцатый раз письмо и отыскивая какой то особенный глубокий смысл в каждом его слове.
В этот вечер Марья Дмитриевна ехала к Архаровым и предложила барышням ехать с нею. Наташа под предлогом головной боли осталась дома.


Вернувшись поздно вечером, Соня вошла в комнату Наташи и, к удивлению своему, нашла ее не раздетою, спящею на диване. На столе подле нее лежало открытое письмо Анатоля. Соня взяла письмо и стала читать его.
Она читала и взглядывала на спящую Наташу, на лице ее отыскивая объяснения того, что она читала, и не находила его. Лицо было тихое, кроткое и счастливое. Схватившись за грудь, чтобы не задохнуться, Соня, бледная и дрожащая от страха и волнения, села на кресло и залилась слезами.
«Как я не видала ничего? Как могло это зайти так далеко? Неужели она разлюбила князя Андрея? И как могла она допустить до этого Курагина? Он обманщик и злодей, это ясно. Что будет с Nicolas, с милым, благородным Nicolas, когда он узнает про это? Так вот что значило ее взволнованное, решительное и неестественное лицо третьего дня, и вчера, и нынче, думала Соня; но не может быть, чтобы она любила его! Вероятно, не зная от кого, она распечатала это письмо. Вероятно, она оскорблена. Она не может этого сделать!»
Соня утерла слезы и подошла к Наташе, опять вглядываясь в ее лицо.
– Наташа! – сказала она чуть слышно.
Наташа проснулась и увидала Соню.
– А, вернулась?
И с решительностью и нежностью, которая бывает в минуты пробуждения, она обняла подругу, но заметив смущение на лице Сони, лицо Наташи выразило смущение и подозрительность.
– Соня, ты прочла письмо? – сказала она.
– Да, – тихо сказала Соня.
Наташа восторженно улыбнулась.
– Нет, Соня, я не могу больше! – сказала она. – Я не могу больше скрывать от тебя. Ты знаешь, мы любим друг друга!… Соня, голубчик, он пишет… Соня…
Соня, как бы не веря своим ушам, смотрела во все глаза на Наташу.
– А Болконский? – сказала она.
– Ах, Соня, ах коли бы ты могла знать, как я счастлива! – сказала Наташа. – Ты не знаешь, что такое любовь…
– Но, Наташа, неужели то всё кончено?
Наташа большими, открытыми глазами смотрела на Соню, как будто не понимая ее вопроса.
– Что ж, ты отказываешь князю Андрею? – сказала Соня.
– Ах, ты ничего не понимаешь, ты не говори глупости, ты слушай, – с мгновенной досадой сказала Наташа.
– Нет, я не могу этому верить, – повторила Соня. – Я не понимаю. Как же ты год целый любила одного человека и вдруг… Ведь ты только три раза видела его. Наташа, я тебе не верю, ты шалишь. В три дня забыть всё и так…
– Три дня, – сказала Наташа. – Мне кажется, я сто лет люблю его. Мне кажется, что я никого никогда не любила прежде его. Ты этого не можешь понять. Соня, постой, садись тут. – Наташа обняла и поцеловала ее.
– Мне говорили, что это бывает и ты верно слышала, но я теперь только испытала эту любовь. Это не то, что прежде. Как только я увидала его, я почувствовала, что он мой властелин, и я раба его, и что я не могу не любить его. Да, раба! Что он мне велит, то я и сделаю. Ты не понимаешь этого. Что ж мне делать? Что ж мне делать, Соня? – говорила Наташа с счастливым и испуганным лицом.
– Но ты подумай, что ты делаешь, – говорила Соня, – я не могу этого так оставить. Эти тайные письма… Как ты могла его допустить до этого? – говорила она с ужасом и с отвращением, которое она с трудом скрывала.
– Я тебе говорила, – отвечала Наташа, – что у меня нет воли, как ты не понимаешь этого: я его люблю!
– Так я не допущу до этого, я расскажу, – с прорвавшимися слезами вскрикнула Соня.
– Что ты, ради Бога… Ежели ты расскажешь, ты мой враг, – заговорила Наташа. – Ты хочешь моего несчастия, ты хочешь, чтоб нас разлучили…
Увидав этот страх Наташи, Соня заплакала слезами стыда и жалости за свою подругу.
– Но что было между вами? – спросила она. – Что он говорил тебе? Зачем он не ездит в дом?
Наташа не отвечала на ее вопрос.
– Ради Бога, Соня, никому не говори, не мучай меня, – упрашивала Наташа. – Ты помни, что нельзя вмешиваться в такие дела. Я тебе открыла…
– Но зачем эти тайны! Отчего же он не ездит в дом? – спрашивала Соня. – Отчего он прямо не ищет твоей руки? Ведь князь Андрей дал тебе полную свободу, ежели уж так; но я не верю этому. Наташа, ты подумала, какие могут быть тайные причины ?
Наташа удивленными глазами смотрела на Соню. Видно, ей самой в первый раз представлялся этот вопрос и она не знала, что отвечать на него.
– Какие причины, не знаю. Но стало быть есть причины!
Соня вздохнула и недоверчиво покачала головой.
– Ежели бы были причины… – начала она. Но Наташа угадывая ее сомнение, испуганно перебила ее.
– Соня, нельзя сомневаться в нем, нельзя, нельзя, ты понимаешь ли? – прокричала она.
– Любит ли он тебя?
– Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?
– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.