Захват Нассау (1783)
| Capture of the Bahamas (1783) | |||
| Основной конфликт: Война за независимость США | |||
 Карта Нью-Провиденс и Нассау, 1803 | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место |
Нассау (Багамские Острова)Координаты: 25°04′ с. ш. 77°20′ з. д. / 25.067° с. ш. 77.333° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=25.067&mlon=-77.333&zoom=14 (O)] (Я) | ||
| Итог |
победа британцев/лоялистов | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Захват Нассау (1783) — состоялся в июле 1783 года, во время Американской войны за независимость, когда экспедиция лоялистов под командованием Эндрю Дево́ (англ. Andrew Deveaux) вознамерилась вернуть Багамы из-под испанского владычества. Экспедиция прошла успешно и Нассау пал без единого выстрела. К тому времени, однако, Испания уже признала британский суверенитет над Багамскими островами в обмен на Восточную Флориду в соответствии с Парижским Договором. Последняя операция той войны.
Предыстория
Багамские острова были оккупированы испанцами в мае 1782 года. Однако Сан-Агустин в Восточной Флориде был по-прежнему в руках англичан. Испанцы думали, что он слишком хорошо укреплен для атаки. Был составлен план возвращения Багамских островов путём нападения на Нассау. Его возглавил Эндрю Дево — лоялист и ветеран южного театра Американской войны.
Освобождение
Майор Дево отправился из Сан-Агустина с семьюдесятью соратниками. Через два дня к нему присоединились в море 26-пушечный приватир — бригантина Perseverance, капитан Томас Доу (англ. Thomas Dow) и 16-пушечная бригантина Whitby Warrior (120 человек, капитан Даниэль Уилер англ. Daniel Wheeler).[2] 6 апреля экспедиция встала на якорь у Харбор-Айленд и Элеутеры, и набрала еще 170 волонтеров для нападения на испанский гарнизон на острове Нью-Провиденс.[2]
Через четыре дня шлюп Flor de Mayo достиг Нью-Провиденс с посланием от губернатора Кубы Луиса де Онзага (исп. Luis de Unzaga), говорящим, что в Европе подписан предварительный мир, и что Багамские острова должны вернуться под британское правление в обмен на Восточную Флориду.[2] Однако было примечание, что военные действия не прекращаются в этих широтах до 20 июля.
Когда флотилия Дево 13 апреля приблизилась к Нью-Провиденс, испанский командующий дон Антонио Кларако Сауз (исп. Don Antonio Claraco Sauz) принял её за контрабандистов. Его таможенные патрули были захвачены врасплох, обнаружив следующим утром на рассвете, что хорошо вооруженная десантная партия взяла форт Монтегю и три сторожевых бота. Дон Кларако отступил в цитадель и вскоре договорился о прекращении огня; на следующий день Дево его отменил. 16 апреля испанцы затопили оставшиеся корабли и укрылись в основном форту, который решились сдать через два дня.
Последствия
Более 600 испанцев сдались в плен, были захвачены 50 пушек и 7 кораблей. Те, что были затоплены, позднее были подняты, а пленные испанцы репатриированы на Кубу.[2]
К этому времени Британия уже отказались от Восточной Флориды в обмен на Багамские острова в предварительных переговорах в Париже. В награду за свои усилия на Багамах Дево получил значительную часть Кэт-Айленд, где построил особняк в Порт-Хау, остатки которого сохранились.[3]
Напишите отзыв о статье "Захват Нассау (1783)"
Примечания
Литература
- Marley, David. Wars of the Americas: A Chronology of Armed Conflict in the New World, 1492 to the Present, ABC-CLIO, 1998. ISBN 0-87436-837-5
- Craton, Michael. Islanders In The Stream: A History Of The Bahamian People: Volume 1: From Aboriginal Times To The End Of Slavery, University of Georgia Press. ISBN 0-82032-122-2
- Chartrand, Rene. American Loyalist Troops 1775-84, (Men-at-Arms Series), Osprey Publishing, 2008. ISBN 1-84603-314-4
Отрывок, характеризующий Захват Нассау (1783)
– Но она!– Она любит вас.
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.
– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.
Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
Во первых, женитьба была не блестящая в отношении родства, богатства и знатности. Во вторых, князь Андрей был не первой молодости и слаб здоровьем (старик особенно налегал на это), а она была очень молода. В третьих, был сын, которого жалко было отдать девчонке. В четвертых, наконец, – сказал отец, насмешливо глядя на сына, – я тебя прошу, отложи дело на год, съезди за границу, полечись, сыщи, как ты и хочешь, немца, для князя Николая, и потом, ежели уж любовь, страсть, упрямство, что хочешь, так велики, тогда женись.
– И это последнее мое слово, знай, последнее… – кончил князь таким тоном, которым показывал, что ничто не заставит его изменить свое решение.
Князь Андрей ясно видел, что старик надеялся, что чувство его или его будущей невесты не выдержит испытания года, или что он сам, старый князь, умрет к этому времени, и решил исполнить волю отца: сделать предложение и отложить свадьбу на год.
Через три недели после своего последнего вечера у Ростовых, князь Андрей вернулся в Петербург.
На другой день после своего объяснения с матерью, Наташа ждала целый день Болконского, но он не приехал. На другой, на третий день было то же самое. Пьер также не приезжал, и Наташа, не зная того, что князь Андрей уехал к отцу, не могла себе объяснить его отсутствия.
Так прошли три недели. Наташа никуда не хотела выезжать и как тень, праздная и унылая, ходила по комнатам, вечером тайно от всех плакала и не являлась по вечерам к матери. Она беспрестанно краснела и раздражалась. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. При всей силе внутреннего горя, это тщеславное горе усиливало ее несчастие.
