Звонарь

Звона́рь (греч. κωδωνοκρούστης от κώδων, κώδωνος — колокольчик + κροῦσις, κροῦσεως — игра на музыкальном инструменте) — церковная должность в Православии: мастер звонарского дела; занимающее её лицо обязано звонить в храмах при богослужениях в колокола или в била.

В древней церкви этой отдельной должности не существовало. В первой главе «Чин малой вечерни» Типикона лавры Саввы Освященного, который в настоящее время в качестве Устава используется в Православной церкви, записано:

Прéжде со́лнечнагω захождéнїѧ дне суббώтнагω, прихо́дитъ параекклисїáрхъ [си́рѣчь кандиловжигáтель] къ предстоѧ́телю, и твори́тъ поклонéнїе єму́, ӡнáменуѧ пришéствїемъ свои́мъ врéмѧ кле́паніѧ. И вӡeмъ бл҃гословéнїе, иӡшéдъ клéплетъ въ мáлый ка́мпанъ

По церковным правилам эта должность приравнивается к обязанностям параэкклезиарха, иначе парамонаря (в просторечии — пономаря), который принадлежит к числу церковнослужителей и в гражданском отношении пользуется правами этого звания.

Одним из немногих мастеров-звонарей в СССР был Владимир Иванович Машков.

Самыми известными звонарями России XX века являлись игумен Михей (Тимофеев), звонарь Троице-Сергиевой Лавры в 1963—2009 гг., и Константин Сараджев, обладавший абсолютным слухом. Писательница Анастасия Цветаева посвятила Сараджеву статью «Сказ о звонаре московском», опубликованную в 1977 году в журнале «Москва», № 7 за 1977 год, позднее, вместе с братом Константина — Нилом Константиновичем Сараджевым, она написала книгу «Мастер волшебного звона».

Секреты мастерства звонарей на Руси передавались из поколения в поколение, однако в XX веке это искусство было почти утеряно. В настоящее время в Москве действуют несколько школ звонарей, возрождающих старинные традиции, в том числе знаменитая школа колокольного звона под руководством Ильи Дроздихина. Действуют также Сибирский центр колокольного искусства Новосибирской митрополии и Школа православных звонарей «Кузнецкая звонница» Кузбасской митрополии.

Звонарями могут стать не только мужчины, но и женщины в возрасте от 12 до 65 лет.

Литература

• Звонарь, церковная должность // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [www.patriarchia.ru/db/text/2507811.html ЖУРНАЛЫ заседания Священного Синода от 4 октября 2012 года. ]
• [www.patriarchia.ru/db/text/2515064.html Чин поставления звонаря]

Отрывок, характеризующий Звонарь

– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.


Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.