Чистович, Иларион Алексеевич

Иларион Алексеевич Чистович
Дата рождения:	18 октября 1828(1828-10-18)
Место рождения:	Малоярославецкий уезд, Калужская губерния
Дата смерти:	3 ноября 1893(1893-11-03) (65 лет)
Место смерти:	Санкт-Петербург
Страна:	Российская империя Российская империя
Научная сфера:	история, философия
Учёное звание:	доцент
Альма-матер:	Санкт-Петербургская духовная академия
Награды и премии:

Иларио́н Алексе́евич Чисто́вич (18 октября 1828, Малоярославецкий уезд, Калужская губерния — 3 ноября 1893, Санкт-Петербург) — русский писатель, церковный историк, доктор богословия. Тайный советник. Брат Я. А. Чистовича.

Биография

Сын диакона Калужской губернии. Получил образование в Санкт-Петербургской духовной академии. Затем в ней же читал сначала отечественную, церковную и гражданскую историю, а затем психологию и историю философии.

В 1853 возглавил кафедру философии.

С 1853 преподавал психологию и философию.

В 1857 издал книгу «История Санкт-Петербургской духовной академии», которая была удостоена Академией Наук Демидовской премии.

С 1859 преподавал психологию и историю философии до Канта.

С 1864 — историю философии до и после Канта.

С 1866 по 1882 преподавал философию в Императорском училище правоведения.

Академия наук в 1865 присудила И. А. Чистовичу Демидовскую премию, в 1867 — Уваровскую премию за труд «Феофан Прокопович и его время», который издала в 1868.

В 1868 издал «Курс опытной психологии», который на основании отзыва Министерства народного просвещения, был введен учебником в духовные семинарии и удостоен полной премии митрополита Макария.

В 1871 году Чистович защитил диссертацию на степень доктора богословия — «Древнегреческий мир и христианство в отношении к вопросу о бессмертии и будущей жизни человека» (СПб., 1871). 13 декабря 1874 года был избран членом-корреспондентом Санкт-Петербургской академии наук.

Состоял вице-директором канцелярии обер-прокурора Священного синода, потом управлял контролем при Синоде и был членом учебного комитета.

В 1869 году был удостоен чина действительного статского советника, в 1882 году — чина тайного советника.

Похоронен на Никольском кладбище Александро-Невской лавры.

Оставил после себя много трудов по истории церкви. Все сочинения Чистовича по истории русской церкви составлены на оснований архивных первоисточников и внесли в науку много новых фактов, а отчасти и новых взглядов на более крупных церковно-исторических деятелей.

Научные работы

Главным философским трудом Чистовича является «Курс опытной психологии» (СПб., 1868; неоднократно переиздавался: 1876, 1884, 1889, 1896, также — Москва: ЛИБРОКОМ, 2011).

Исторические сочинения

• «История православной церкви в Финляндии и Эстляндии, принадлежащих к Санктпетербургской епархии» (СПб.: тип. Я. Трея, 1856)
• [dlib.rsl.ru/01003543546 «История Санкт-Петербургской духовной академии» (СПб.: тип. Я. Трея, 1857)]
• [dlib.rsl.ru/01003544157 «Историческая записка о Совете в царствование императрицы Екатерины II-й» Санкт-Петербург : в Тип. Якова Трея, 1857 ]
• [dlib.rsl.ru/01003542616 «Решиловское дело: Феофан Прокопович и Феофилакт Лопатинский» (СПб.: тип. духов. журн. «Странник», 1861)]
• «Неизданные проповеди Стефана Яворского» (СПб.: тип. Деп. уделов, 1867)
• [books.google.ru/books?id=tVI6AAAAcAAJ&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false «Феофан Прокопович и его время» (СПб., 1868)]; [dlib.rsl.ru/01003573370]; [dlib.rsl.ru/01004459988]
• [dlib.rsl.ru/01003601614 «В память графа Михаила Михайловича Сперанского : (На 1 янв. 1872 г.)» Санкт-Петербург, 1871]
• «История перевода Библии на русский язык» (СПб.: тип. Деп. уделов, 1873) [dlib.rsl.ru/01003877533 ч. 1]; [dlib.rsl.ru/01003877532 ч. 2] [www.greeklatin.narod.ru/chist/chist.htm 2-е изд. — СПб.: тип. М. М. Стасюлевича, 1899]
• «Очерк истории западно-русской церкви» (СПб.: тип. Деп. уделов, 1882—1884)
• [dlib.rsl.ru/01003625941 «Санкт-Петербургская духовная академия за последние 30 лет, 1858—1888 гг.» (СПб.: Синод. тип., 1889)]
• [dlib.rsl.ru/01003547921 «Пятидесятилетие (1839—1889) воссоединения с православной церковью западно-русских униатов : Обзор событий воссоединения в царствование имп. Николая I-го» Санкт-Петербург : Синод. тип., 1889]
• [dlib.rsl.ru/01003548861 «Руководящие деятели духовного просвещения в России в первой половине текущего столетия. Комиссия духовных училищ» (СПб.: Синодальная тип., 1894)]

Исторические статьи в различных изданиях

• В «Известиях 2-го отдела Академии Наук»: «Разбор первых томов „истории Русской Церкви“ преосвященного Макария», «Обзор духовной литературы» архиепископа Филарета, «Труды Иакова Болоницкого и Славянская грамматика Иустина Вишневского».
• В «Журнале министерства народного просвещения»: «Об отношениях между философией и христианством» (1856).
• во «Временнике Общества Истории и Древностей при Московском Университете» — «Процесс по делу об учреждении типографии при киевской митрополии» (1855), «Проект издания российских летописей в 1734 году» (1856), «Показание игумена Симона о приездах царицы Евдокии в Кузмин монастырь» (1856)
• в «Чтениях» того же общества — «Выговская раскольническая пустынь» (1859), «Переписка полковника Навицкого с разными лицами», «Материалы для биографии Бецкого» (1863), «Иона Сальникеев» (1868), «Опровержение (Феофелактово) примечаний на книгу Ансильйона» (1872).
• в «Дне» 1861—62 годов — «Арсений Мацеевич»
• в «Православном обозрении» — «Исправление славянской Библии перед изданием 1751 года» (1860), «Решиловское дело» (отдельно: СПб., 1861)
• в «Духе христианина»: «Монах Зварыкин. Эпизод из истории Феофана Прокоповича».
• в «Христианском Чтении» — «История православной церкви в Финляндии» (1853), «Об отношении между философией и христианством в первые три века христианской церкви» (1854), «Обозрение лютеранских и реформатских обществ в России с середины XVI до начала XVIII века» (1857), «Неоплатоновская философия и отношение её к христианству» (1860), «Естественное богословие» (1863), «Происхождение и бессмертие души человеческой» (1864), «Христианский восток и запад в III в.», «Ориген и Киприан» (1865), «Иконоборчество и римские папы», «Письма св. Василия Великого», «Религия в её исторических и психологических основаниях» (1866), «Неизданные проповеди Стефана Яворского» (1867), «Первый век христианства в писаниях мужей апостольских» (1868).
• в «Страннике» — «Новгородский митрополит Иов и его переписка» (1861), «Митрополит Амвросий Подобедов» (1860)
• в «Духовной беседе»: «Благочестивые матери-хриситанки», «Преподобная Макрина, сестра Василия Великого и Григория Нисского», «Новый год» (1859), «С каким расположением мы должны встречать всякую важную перемену в нашей жизни» (1854), «О прямоте и искренности характера», «О достоинстве труда и деятельной жизни», «Русская духовная литература в 1859», «Обязанность трудиться для блага потомства» (1860).

Литература

• [vivaldi.nlr.ru/ab000000677/view#page=859 Чистович Илларион Алексеевич] // Список гражданским чинам четвертого класса. Исправлен по 15-е мая 1870 года. — СПб.: Типография Правительствующего сената, 1870. — С. 827—828.
• [vivaldi.nlr.ru/ab000000703/view#page=651 Чистович Илларион Алексеевич] // Список гражданским чинам четвертого класса. Исправлен по 10-е мая 1874 года. — СПб.: Типография Правительствующего сената, 1874. — С. 611—612.
• [vivaldi.nlr.ru/ab000000748/view#page=336 Чистович Илларион Алексеевич] // Список гражданским чинам первых трех классов. Исправлен по 1-е октября 1893 года. — СПб.: Типография Правительствующего сената, 1893. — С. 292.
• Чистович, Иларион Алексеевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Памяти историка нашей академии — И. А. Чистовича // Церковный Вестник. — 1893. — № 45.
• И. А. Чистович // Церковные Ведомости. — 1893. — № 46.
• Санкт-Петербургская духовная академия за последние 30 лет. — С. 53-54, 133.

Отрывок, характеризующий Чистович, Иларион Алексеевич

Крестный отец дед, боясь уронить, вздрагивая, носил младенца вокруг жестяной помятой купели и передавал его крестной матери, княжне Марье. Князь Андрей, замирая от страха, чтоб не утопили ребенка, сидел в другой комнате, ожидая окончания таинства. Он радостно взглянул на ребенка, когда ему вынесла его нянюшка, и одобрительно кивнул головой, когда нянюшка сообщила ему, что брошенный в купель вощечок с волосками не потонул, а поплыл по купели.


Участие Ростова в дуэли Долохова с Безуховым было замято стараниями старого графа, и Ростов вместо того, чтобы быть разжалованным, как он ожидал, был определен адъютантом к московскому генерал губернатору. Вследствие этого он не мог ехать в деревню со всем семейством, а оставался при своей новой должности всё лето в Москве. Долохов выздоровел, и Ростов особенно сдружился с ним в это время его выздоровления. Долохов больной лежал у матери, страстно и нежно любившей его. Старушка Марья Ивановна, полюбившая Ростова за его дружбу к Феде, часто говорила ему про своего сына.
– Да, граф, он слишком благороден и чист душою, – говаривала она, – для нашего нынешнего, развращенного света. Добродетели никто не любит, она всем глаза колет. Ну скажите, граф, справедливо это, честно это со стороны Безухова? А Федя по своему благородству любил его, и теперь никогда ничего дурного про него не говорит. В Петербурге эти шалости с квартальным там что то шутили, ведь они вместе делали? Что ж, Безухову ничего, а Федя все на своих плечах перенес! Ведь что он перенес! Положим, возвратили, да ведь как же и не возвратить? Я думаю таких, как он, храбрецов и сынов отечества не много там было. Что ж теперь – эта дуэль! Есть ли чувство, честь у этих людей! Зная, что он единственный сын, вызвать на дуэль и стрелять так прямо! Хорошо, что Бог помиловал нас. И за что же? Ну кто же в наше время не имеет интриги? Что ж, коли он так ревнив? Я понимаю, ведь он прежде мог дать почувствовать, а то год ведь продолжалось. И что же, вызвал на дуэль, полагая, что Федя не будет драться, потому что он ему должен. Какая низость! Какая гадость! Я знаю, вы Федю поняли, мой милый граф, оттого то я вас душой люблю, верьте мне. Его редкие понимают. Это такая высокая, небесная душа!
Сам Долохов часто во время своего выздоровления говорил Ростову такие слова, которых никак нельзя было ожидать от него. – Меня считают злым человеком, я знаю, – говаривал он, – и пускай. Я никого знать не хочу кроме тех, кого люблю; но кого я люблю, того люблю так, что жизнь отдам, а остальных передавлю всех, коли станут на дороге. У меня есть обожаемая, неоцененная мать, два три друга, ты в том числе, а на остальных я обращаю внимание только на столько, на сколько они полезны или вредны. И все почти вредны, в особенности женщины. Да, душа моя, – продолжал он, – мужчин я встречал любящих, благородных, возвышенных; но женщин, кроме продажных тварей – графинь или кухарок, всё равно – я не встречал еще. Я не встречал еще той небесной чистоты, преданности, которых я ищу в женщине. Ежели бы я нашел такую женщину, я бы жизнь отдал за нее. А эти!… – Он сделал презрительный жест. – И веришь ли мне, ежели я еще дорожу жизнью, то дорожу только потому, что надеюсь еще встретить такое небесное существо, которое бы возродило, очистило и возвысило меня. Но ты не понимаешь этого.
– Нет, я очень понимаю, – отвечал Ростов, находившийся под влиянием своего нового друга.

Осенью семейство Ростовых вернулось в Москву. В начале зимы вернулся и Денисов и остановился у Ростовых. Это первое время зимы 1806 года, проведенное Николаем Ростовым в Москве, было одно из самых счастливых и веселых для него и для всего его семейства. Николай привлек с собой в дом родителей много молодых людей. Вера была двадцати летняя, красивая девица; Соня шестнадцати летняя девушка во всей прелести только что распустившегося цветка; Наташа полу барышня, полу девочка, то детски смешная, то девически обворожительная.
В доме Ростовых завелась в это время какая то особенная атмосфера любовности, как это бывает в доме, где очень милые и очень молодые девушки. Всякий молодой человек, приезжавший в дом Ростовых, глядя на эти молодые, восприимчивые, чему то (вероятно своему счастию) улыбающиеся, девические лица, на эту оживленную беготню, слушая этот непоследовательный, но ласковый ко всем, на всё готовый, исполненный надежды лепет женской молодежи, слушая эти непоследовательные звуки, то пенья, то музыки, испытывал одно и то же чувство готовности к любви и ожидания счастья, которое испытывала и сама молодежь дома Ростовых.
В числе молодых людей, введенных Ростовым, был одним из первых – Долохов, который понравился всем в доме, исключая Наташи. За Долохова она чуть не поссорилась с братом. Она настаивала на том, что он злой человек, что в дуэли с Безуховым Пьер был прав, а Долохов виноват, что он неприятен и неестествен.
– Нечего мне понимать, – с упорным своевольством кричала Наташа, – он злой и без чувств. Вот ведь я же люблю твоего Денисова, он и кутила, и всё, а я всё таки его люблю, стало быть я понимаю. Не умею, как тебе сказать; у него всё назначено, а я этого не люблю. Денисова…
– Ну Денисов другое дело, – отвечал Николай, давая чувствовать, что в сравнении с Долоховым даже и Денисов был ничто, – надо понимать, какая душа у этого Долохова, надо видеть его с матерью, это такое сердце!
– Уж этого я не знаю, но с ним мне неловко. И ты знаешь ли, что он влюбился в Соню?
– Какие глупости…
– Я уверена, вот увидишь. – Предсказание Наташи сбывалось. Долохов, не любивший дамского общества, стал часто бывать в доме, и вопрос о том, для кого он ездит, скоро (хотя и никто не говорил про это) был решен так, что он ездит для Сони. И Соня, хотя никогда не посмела бы сказать этого, знала это и всякий раз, как кумач, краснела при появлении Долохова.
Долохов часто обедал у Ростовых, никогда не пропускал спектакля, где они были, и бывал на балах adolescentes [подростков] у Иогеля, где всегда бывали Ростовы. Он оказывал преимущественное внимание Соне и смотрел на нее такими глазами, что не только она без краски не могла выдержать этого взгляда, но и старая графиня и Наташа краснели, заметив этот взгляд.
Видно было, что этот сильный, странный мужчина находился под неотразимым влиянием, производимым на него этой черненькой, грациозной, любящей другого девочкой.
Ростов замечал что то новое между Долоховым и Соней; но он не определял себе, какие это были новые отношения. «Они там все влюблены в кого то», думал он про Соню и Наташу. Но ему было не так, как прежде, ловко с Соней и Долоховым, и он реже стал бывать дома.
С осени 1806 года опять всё заговорило о войне с Наполеоном еще с большим жаром, чем в прошлом году. Назначен был не только набор рекрут, но и еще 9 ти ратников с тысячи. Повсюду проклинали анафемой Бонапартия, и в Москве только и толков было, что о предстоящей войне. Для семейства Ростовых весь интерес этих приготовлений к войне заключался только в том, что Николушка ни за что не соглашался оставаться в Москве и выжидал только конца отпуска Денисова с тем, чтобы с ним вместе ехать в полк после праздников. Предстоящий отъезд не только не мешал ему веселиться, но еще поощрял его к этому. Большую часть времени он проводил вне дома, на обедах, вечерах и балах.

ХI
На третий день Рождества, Николай обедал дома, что в последнее время редко случалось с ним. Это был официально прощальный обед, так как он с Денисовым уезжал в полк после Крещенья. Обедало человек двадцать, в том числе Долохов и Денисов.
Никогда в доме Ростовых любовный воздух, атмосфера влюбленности не давали себя чувствовать с такой силой, как в эти дни праздников. «Лови минуты счастия, заставляй себя любить, влюбляйся сам! Только это одно есть настоящее на свете – остальное всё вздор. И этим одним мы здесь только и заняты», – говорила эта атмосфера. Николай, как и всегда, замучив две пары лошадей и то не успев побывать во всех местах, где ему надо было быть и куда его звали, приехал домой перед самым обедом. Как только он вошел, он заметил и почувствовал напряженность любовной атмосферы в доме, но кроме того он заметил странное замешательство, царствующее между некоторыми из членов общества. Особенно взволнованы были Соня, Долохов, старая графиня и немного Наташа. Николай понял, что что то должно было случиться до обеда между Соней и Долоховым и с свойственною ему чуткостью сердца был очень нежен и осторожен, во время обеда, в обращении с ними обоими. В этот же вечер третьего дня праздников должен был быть один из тех балов у Иогеля (танцовального учителя), которые он давал по праздникам для всех своих учеников и учениц.
– Николенька, ты поедешь к Иогелю? Пожалуйста, поезжай, – сказала ему Наташа, – он тебя особенно просил, и Василий Дмитрич (это был Денисов) едет.
– Куда я не поеду по приказанию г'афини! – сказал Денисов, шутливо поставивший себя в доме Ростовых на ногу рыцаря Наташи, – pas de chale [танец с шалью] готов танцовать.
– Коли успею! Я обещал Архаровым, у них вечер, – сказал Николай.
– А ты?… – обратился он к Долохову. И только что спросил это, заметил, что этого не надо было спрашивать.
– Да, может быть… – холодно и сердито отвечал Долохов, взглянув на Соню и, нахмурившись, точно таким взглядом, каким он на клубном обеде смотрел на Пьера, опять взглянул на Николая.
«Что нибудь есть», подумал Николай и еще более утвердился в этом предположении тем, что Долохов тотчас же после обеда уехал. Он вызвал Наташу и спросил, что такое?
– А я тебя искала, – сказала Наташа, выбежав к нему. – Я говорила, ты всё не хотел верить, – торжествующе сказала она, – он сделал предложение Соне.
Как ни мало занимался Николай Соней за это время, но что то как бы оторвалось в нем, когда он услыхал это. Долохов был приличная и в некоторых отношениях блестящая партия для бесприданной сироты Сони. С точки зрения старой графини и света нельзя было отказать ему. И потому первое чувство Николая, когда он услыхал это, было озлобление против Сони. Он приготавливался к тому, чтобы сказать: «И прекрасно, разумеется, надо забыть детские обещания и принять предложение»; но не успел он еще сказать этого…