Ипполита
| Ипполита (Ἱππολύτη) | |
|---|---|
| Мифология: | Древнегреческая |
| Отец: | Арес |
| Мать: | Отрера |
| Связанные персонажи: | Геракл |
Ипполи́та (др.-греч. Ἱππολύτη, также Главка, Меланиппа) — в древнегреческой мифологии[1] царица[2] амазонок[3]. Дочь Ареса и Отреры[4]. Некоторые поэты отождествляют с Ипполитой царицу амазонок, похищенную Тесеем и называвшуюся сначала Антиопой.
Девятый подвиг Геракла
Еврисфей приказал Гераклу достать его пояс (подаренный Ипполите Аресом) для своей дочери Адметы. Геракл прибыл в гавань Фемискиры. Ипполита хотела добровольно отдать пояс Гераклу, но Гера, приняв облик амазонки, объявила воительницам, что царицу увозят. Амазонки в полном вооружении поскакали к кораблю. В бою Геракл убил Ипполиту, завладев поясом[5]. Согласно Аполлонию, Ипполита — сестра Меланиппы, которую похитил Геракл, и Ипполита отдала тому пояс[6]. По Диодору, Геракл взял царицу Меланиппу в плен, но отпустил на свободу, отняв пояс[7].
По Симониду, Ипполитой звали жену Тесея[8]. Плодом союза с ней Тесея был Ипполит.
По мегарской версии, Ипполита была сестрой Антиопы, побежденная при войне с Афинами, она бежала в Мегары и умерла от горя. Похоронена в Мегарах[9]. Либо Ипполита была случайно убита на охоте своей сестрой Пенфесилеей[10].
Статуя Геракла, сражающегося с амазонкой из-за её пояса, была в Олимпии[11]. Пояс показывали в Микенах[12].
Напишите отзыв о статье "Ипполита"
Примечания
- ↑ Мифы народов мира. М., 1991-92. В 2 т. Т.1. С.560
- ↑ Клавдиан. Похищение Прозерпины II 64
- ↑ Гигин. Мифы 163
- ↑ Гигин. Мифы 30
- ↑ Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека II 5, 9; V 1-2; Нонн. Деяния Диониса XXV 247
- ↑ Аполлоний Родосский. Аргонавтика II 960
- ↑ Диодор Сицилийский. Историческая библиотека IV 16, 4
- ↑ Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека Э I 16; Плутарх. Тесей 27, ссылка на Клидема; Юстин. Эпитома Помпея Трога II 4, 23
- ↑ Павсаний. Описание Эллады I 41, 7
- ↑ Квинт Смирнский. После Гомера I 29
- ↑ Павсаний. Описание Эллады V 25, 11
- ↑ Еврипид. Геракл 414—419
|
Это заготовка статьи по античной мифологии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Ипполита
– Да, я очень рад, – сказал он.«Как могут они быть недовольны чем то, думала Наташа. Особенно такой хороший, как этот Безухов?» На глаза Наташи все бывшие на бале были одинаково добрые, милые, прекрасные люди, любящие друг друга: никто не мог обидеть друг друга, и потому все должны были быть счастливы.
На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
