Катастрофа Ми-8 в Нефтеюганске (1974)

Катастрофа в Нефтеюганске
Ми-8 компании Аэрофлот
Общие сведения
Дата	13 июня 1974 года
Характер	Пожар на борту
Причина	Катастрофический отказ левого двигателя
Место	аэропорт Нефтеюганск, ХМАО (РСФСР, СССР)
Воздушное судно
Модель	Ми-8
Авиакомпания	Аэрофлот (Азербайджанское УГА, Забратский ОАО)
Пункт вылета	Нефтеюганск
Пункт назначения	Старый Сургут
Бортовой номер	СССР-22450
Дата выпуска	20 февраля 1969 года
Пассажиры	16
Экипаж	3
Погибшие	14
Выживших	5

Катастрофа Ми-8 в Нефтеюганске — авиационная катастрофа, произошедшая в четверг 13 июня 1974 года в аэропорту Нефтеюганск с вертолётом Ми-8 компании Аэрофлот, при этом погибли 14 человек.

Вертолёт

Ми-8 с заводским номером 1031 был выпущен 20 февраля 1969 года и получил бортовой номер СССР-22450. Ко времени катастрофы он эксплуатировался в Забратском объединённом авиаотряде Азербайджанского управления гражданской авиации.

Экипаж

Экипаж из 109 лётного отряда состоял из командира А. И. Царева, второго пилота А. Д. Попова и бортмеханика В. Н. Козырева.

Катастрофа

13 июня 1974 года в 07:00 утра в ясную погоду борт 22450 вылетел из Сургута и через 13 минут приземлился в аэропорту Нефтеюганск. Здесь вертолёт должен был быть дозаправлен и продолжить работу по обслуживанию механизированной колонны № 14 треста «Уралэлектросетьстрой». Когда дозаправка была завершена, вертолёт начали готовить к полёту по заявке заказчика. На борт сели 16 пассажиров, включая 3 детей; все они имели авиабилеты для вылета из Сургутского аэропорта в различные города, посадка вертолёта предусматривалась в районе Старый Сургут.

После получения разрешения экипаж начал выполнять взлёт со стоянки № 3. Приподнявшись и выполнив контрольное висение, пилоты затем начали выполнять разгон скорости в северо-восточном направлении (курс 40°). Но в процессе разгона, когда вертолёт был в 15—20 метрах над землёй, раздался сильный хлопок, а в районе двигателей появился скрежет. По свидетельствам очевидцев на земле, из выхлопных патрубков обоих двигателей начало вырываться пламя, а в стороны начали свистя разлетаться части деталей. Диспетчер попытался предупредить экипаж о ситуации, но те услышали только позывные, после чего передача прервалась. Бортмеханик открыл дверь из кабины и увидел в грузовом отсеке огонь, а по потолку сверху наволакивается густой чёрный дым с едким запахом.

В такой ситуации командир принял решение немедленно садиться, поэтому он несколько уменьшил газ и потянул ручку циклического шага на себя, чтобы погасить поступательную скорость. Но прямо впереди по курсу стоял Ми-2, возле которого были люди. Тогда командир попытался отвернуть вертолёт влево на 20—30°, на что Ми-8 среагировал. В это же время чёрный дым быстро заволакивал кабину и вскоре экипаж не мог видеть приборную панель, а также было трудно дышать. Бортмеханик увидел, как сработали три световых табло о пожарной сигнализации, но какие именно сработали, определить было очень трудно. Действуя на ощупь, он всё же сумел нажать кнопку пожаротушения ручной очереди.

Так как из-за дыма невозможно было разглядеть землю, второй пилот открыл сдвижной фонарь и высунул голову наружу, после чего обнаружил, что вертолёт летит с левым креном. Второй пилот попытался исправить крен, но в 200—300 метрах от начала развития аварийной ситуации Ми-8 врезался в поверхность ВПП и перевернулся. Выбравшись из вертолёта, экипаж разбил переднее остекление фонаря и вытащил из горящей машины женщину с маленьким ребёнком. Из-за охватившего весь вертолёт огня остальных 14 пассажиров спасти не удалось. Выжившие 5 человек с ожогами и ушибами был доставлены в больницу в удовлетворительном состоянии.

Причины

По результатам расследования было установлено, что в левом двигателе произошло нарушение кинематической связи двигателя с редуктором, в результате чего произошла раскрутка ротора свободной турбины, а затем от перегрузок разрушился диск 3-й ступени турбины, что в свою очередь привело к пожару на борту. Нарушение кинематической связи же произошло из-за разрушения шлицевого соединения ведомого вала левой муфты свободного хода с ведущей косозубой шестерней. Ранее такой дефект никогда не встречался.

Отрывок, характеризующий Катастрофа Ми-8 в Нефтеюганске (1974)

Окончив ектенью, дьякон перекрестил вокруг груди орарь и произнес:
– «Сами себя и живот наш Христу богу предадим».
«Сами себя богу предадим, – повторила в своей душе Наташа. – Боже мой, предаю себя твоей воле, – думала она. – Ничего не хочу, не желаю; научи меня, что мне делать, куда употребить свою волю! Да возьми же меня, возьми меня! – с умиленным нетерпением в душе говорила Наташа, не крестясь, опустив свои тонкие руки и как будто ожидая, что вот вот невидимая сила возьмет ее и избавит от себя, от своих сожалений, желаний, укоров, надежд и пороков.
Графиня несколько раз во время службы оглядывалась на умиленное, с блестящими глазами, лицо своей дочери и молилась богу о том, чтобы он помог ей.
Неожиданно, в середине и не в порядке службы, который Наташа хорошо знала, дьячок вынес скамеечку, ту самую, на которой читались коленопреклоненные молитвы в троицын день, и поставил ее перед царскими дверьми. Священник вышел в своей лиловой бархатной скуфье, оправил волосы и с усилием стал на колена. Все сделали то же и с недоумением смотрели друг на друга. Это была молитва, только что полученная из Синода, молитва о спасении России от вражеского нашествия.
– «Господи боже сил, боже спасения нашего, – начал священник тем ясным, ненапыщенным и кротким голосом, которым читают только одни духовные славянские чтецы и который так неотразимо действует на русское сердце. – Господи боже сил, боже спасения нашего! Призри ныне в милости и щедротах на смиренные люди твоя, и человеколюбно услыши, и пощади, и помилуй нас. Се враг смущаяй землю твою и хотяй положити вселенную всю пусту, восста на ны; се людие беззаконии собрашася, еже погубити достояние твое, разорити честный Иерусалим твой, возлюбленную тебе Россию: осквернити храмы твои, раскопати алтари и поругатися святыне нашей. Доколе, господи, доколе грешницы восхвалятся? Доколе употребляти имать законопреступный власть?
Владыко господи! Услыши нас, молящихся тебе: укрепи силою твоею благочестивейшего, самодержавнейшего великого государя нашего императора Александра Павловича; помяни правду его и кротость, воздаждь ему по благости его, ею же хранит ны, твой возлюбленный Израиль. Благослови его советы, начинания и дела; утверди всемогущною твоею десницею царство его и подаждь ему победу на врага, яко же Моисею на Амалика, Гедеону на Мадиама и Давиду на Голиафа. Сохрани воинство его; положи лук медян мышцам, во имя твое ополчившихся, и препояши их силою на брань. Приими оружие и щит, и восстани в помощь нашу, да постыдятся и посрамятся мыслящий нам злая, да будут пред лицем верного ти воинства, яко прах пред лицем ветра, и ангел твой сильный да будет оскорбляяй и погоняяй их; да приидет им сеть, юже не сведают, и их ловитва, юже сокрыша, да обымет их; да падут под ногами рабов твоих и в попрание воем нашим да будут. Господи! не изнеможет у тебе спасати во многих и в малых; ты еси бог, да не превозможет противу тебе человек.
Боже отец наших! Помяни щедроты твоя и милости, яже от века суть: не отвержи нас от лица твоего, ниже возгнушайся недостоинством нашим, но помилуй нас по велицей милости твоей и по множеству щедрот твоих презри беззакония и грехи наша. Сердце чисто созижди в нас, и дух прав обнови во утробе нашей; всех нас укрепи верою в тя, утверди надеждою, одушеви истинною друг ко другу любовию, вооружи единодушием на праведное защищение одержания, еже дал еси нам и отцем нашим, да не вознесется жезл нечестивых на жребий освященных.
Господи боже наш, в него же веруем и на него же уповаем, не посрами нас от чаяния милости твоея и сотвори знамение во благо, яко да видят ненавидящий нас и православную веру нашу, и посрамятся и погибнут; и да уведят все страны, яко имя тебе господь, и мы людие твои. Яви нам, господи, ныне милость твою и спасение твое даждь нам; возвесели сердце рабов твоих о милости твоей; порази враги наши, и сокруши их под ноги верных твоих вскоре. Ты бо еси заступление, помощь и победа уповающим на тя, и тебе славу воссылаем, отцу и сыну и святому духу и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь».
В том состоянии раскрытости душевной, в котором находилась Наташа, эта молитва сильно подействовала на нее. Она слушала каждое слово о победе Моисея на Амалика, и Гедеона на Мадиама, и Давида на Голиафа, и о разорении Иерусалима твоего и просила бога с той нежностью и размягченностью, которою было переполнено ее сердце; но не понимала хорошенько, о чем она просила бога в этой молитве. Она всей душой участвовала в прошении о духе правом, об укреплении сердца верою, надеждою и о воодушевлении их любовью. Но она не могла молиться о попрании под ноги врагов своих, когда она за несколько минут перед этим только желала иметь их больше, чтобы любить их, молиться за них. Но она тоже не могла сомневаться в правоте читаемой колено преклонной молитвы. Она ощущала в душе своей благоговейный и трепетный ужас перед наказанием, постигшим людей за их грехи, и в особенности за свои грехи, и просила бога о том, чтобы он простил их всех и ее и дал бы им всем и ей спокойствия и счастия в жизни. И ей казалось, что бог слышит ее молитву.


С того дня, как Пьер, уезжая от Ростовых и вспоминая благодарный взгляд Наташи, смотрел на комету, стоявшую на небе, и почувствовал, что для него открылось что то новое, – вечно мучивший его вопрос о тщете и безумности всего земного перестал представляться ему. Этот страшный вопрос: зачем? к чему? – который прежде представлялся ему в середине всякого занятия, теперь заменился для него не другим вопросом и не ответом на прежний вопрос, а представлением ее. Слышал ли он, и сам ли вел ничтожные разговоры, читал ли он, или узнавал про подлость и бессмысленность людскую, он не ужасался, как прежде; не спрашивал себя, из чего хлопочут люди, когда все так кратко и неизвестно, но вспоминал ее в том виде, в котором он видел ее в последний раз, и все сомнения его исчезали, не потому, что она отвечала на вопросы, которые представлялись ему, но потому, что представление о ней переносило его мгновенно в другую, светлую область душевной деятельности, в которой не могло быть правого или виноватого, в область красоты и любви, для которой стоило жить. Какая бы мерзость житейская ни представлялась ему, он говорил себе: