Клементс, Фредерик
Поделись знанием:
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.
Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?
В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
| Фредерик Клементс | |
| англ. Frederic Edward Clements | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: |
Санта-Барбара, штат Калифорния, США |
| Страна: |
США |
| Научная сфера: | |
| Место работы: |
Университет штата Небраска, Университет Миннесоты, Институт Карнеги в Вашингтоне |
| Альма-матер: |
Университет штата Небраска |
| Научный руководитель: | |
| Известен как: |
автор динамической концепции растительных сукцессий |
| Систематик живой природы | |
|
Автор наименований ряда ботанических таксонов. В ботанической (бинарной) номенклатуре эти названия дополняются сокращением «Clem.».
[www.ipni.org/ipni/advPlantNameSearch.do?find_authorAbbrev=Clem.&find_includePublicationAuthors=on&find_includePublicationAuthors=off&find_includeBasionymAuthors=on&find_includeBasionymAuthors=off&find_isAPNIRecord=on&find_isAPNIRecord=false&find_isGCIRecord=on&find_isGCIRecord=false&find_isIKRecord=on&find_isIKRecord=false&find_rankToReturn=all&output_format=normal&find_sortByFamily=on&find_sortByFamily=off&query_type=by_query&back_page=plantsearch Список таких таксонов] на сайте IPNI |
Фре́дерик Кле́ментс (англ. Frederic Edward Clements, 1874—1945) — американский ботаник, эколог растений и миколог.
Ввёл понятие «экотон», обозначающее относительно резкую переходную зону между сообществами.
Совокупность растительности и животного мира именовал биомом.
Внёс большой вклад в систематику грибов.
Член американской Национальной Академии наук, Американского ботанического общества (вице-президент в 1905, консультант в 1906—1910), Американской Ассоциации содействия прогрессу науки.
Путь в науке
С 1894 года учился в Университете штата Небраска (University of Nebraska–Lincoln) у Чарлза Бесси.
В 1896 году получил степень магистра, в 1898 — PhD.
С 1897 года преподавал ботанику и физиологию растений в Университете штата Небраска, в 1905—1907 годах — профессор.
В 1907 году возглавил факультет ботаники Университета Миннесоты (Миннеаполис).
В 1917—1941 — в Институте Карнеги в Вашингтоне, руководитель исследований в области экологии. Работал на исследовательских станциях в Тусоне (Аризона), «Прибрежной лаборатории Карнеги» в Санта-Барбаре (Калифорния) и «Горной лаборатории Карнеги» (которую он же и основал) в Каньоне Ангела на склонах Пайкс-Пика (Колорадо). На основании исследований разработал одну из самых значительных теорий развития растительности — динамическую концепцию растительных сукцессий, которая была подвергнута критике сначала Генри Глизоном и Артуром Тенсли, а затем Робертом Уиттакером, но в конце XX века вновь стала доказывать своё право на существование.
Названы в честь Клементса
Клементсия (Clementsia Rose ex Britton & Rose), род растений семейства Толстянковые (англ. Clements' rose flower), названа в честь Клементса и его жены, Эдит Клементс.
Печатные труды
- Clements F.E., Pound N.R. The Phytogeography of Nebraska, 1898 (second edition, 1900 (англ.)
- Clements F.E. Histogenesis of Caryophyllales, 1899 (англ.)
- Clements F.E. Greek and Latin in Biological Nomenclature, 1902 (англ.)
- Clements F.E. Herbaria Formationum Coloradensium, 1902 (лат.)
- Clements F.E. Development and Structure of Vegetation, 1904 (англ.)
- Clements F.E. Research Methods in Ecology. Lincoln, Neb.: Univ. Publ., 1905 (англ.)
- Clements F.E. Plant Physiology and Ecology, 1907 (англ.)
- Clements F.E. Cryptogamae Formationum Coloradensium, 1908 (лат.)
- Clements F.E. Minnesota Mushrooms, 1910 (англ.)
- Clements F.E., Clements E.S. Rocky Mountain Flowers, 1913 (англ.)
- Clements F.E. Plant Succession, 1916 (англ.)
- Clements F.E. Plant succession; an analysis of the development of vegetation. // Publ. Carnegie Institution of Washington. № 242. Washington, 1916 (англ.)
- Clements F.E. Plant Indicators, 1920 (англ.)
- Clements F.E. Aeration and Air-Content, 1921 (англ.)
- Clements F.E., Hall H.M. The Phylogenetic Method in Taxonomy, 1923 (англ.)
- Clements F.E., Long F.L. Experimental pollination; an outline of the ecology of flowers and insects, 1923 (англ.)
- Clements F.E., Weaver J.E. Experimental Vegetation, 1924 (англ.)
- Clements F.E., Goldsmith G.W. The phytometer method in ecology; the plant and community as instruments, 1924 (англ.)
- Clements F.E. Plant Succession and Indicators, 1928 (reprinted 1973) (англ.)
- Clements F.E., Clements E.S. Flower Families and Ancestors, 1928 (англ.)
- Clements F.E., Weaver J.E. Plant Ecology, 1929 (англ.)
- Clements F.E., Shear C.L. The Genera of Fungi, 1931 (reprinted 1965) (англ.)
- Clements F.E. Experimental ecology in the public service // Ecology. 1935. Vol. 16. P. 342–363 (англ.)
- Clements F.E. Nature and structure of the climax // Journal of Ecology. 1936. Vol. 24, № 1. P. 252–284 (англ.)
- Dynamics of vegetation; selections from the writings of Frederic E. Clements / Compilled and edited by B.W. Allred and E.S. Clements. NY: H.W. Wilson, 1949 (англ.)
- Clements F.E., Shelford V.E. Bio-ecology. – NY: John Wiley ; L: Chapman and Hall, 1939 (англ.)
Напишите отзыв о статье "Клементс, Фредерик"
Литература
- The philosophy of ecology: from science to synthesis / ed. D.R. Keller, F.B. Golley. Athens: University of Georgia Press, 2000 (англ.)
- Tobey, Ronald C. Saving the Prairies: The Life Cycle of the Founding School of American Plant Ecology, 1895-1955. Berkeley: University of California Press. 1981 ISBN 0-520-04352-9 (англ.)
- Edith S. Clements, Adventures in Ecology. NY: Pageant Press, 1960 (англ.)
Ссылки
- [www.history.ucsb.edu/projects/westcampus/clements/bio.htm Краткая биография и портрет] (англ.) (Проверено 16 мая 2009)
- [biogeografers.dvo.ru/ Кафанов А. И., Кудряшов В. А., 2005. Классики биогеографии : биобиблиографический указатель.] (Проверено 16 мая 2009)
Отрывок, характеризующий Клементс, Фредерик
И они обе засмеялись.– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.
Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?
В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
