Комри, Бернард

Бернард Комри
англ. Bernard Comrie
Место рождения:	Сандерленд
Научная сфера:	лингвистика
Место работы:	Калифорнийский университет в Санта-Барбаре (с 2002) Институт эволюционной антропологии общества Макса Планка (1997—2015)
Известен как:	один из создателей Всемирного атласа языковых структур

Бе́рнард Ко́мри (англ. Bernard Comrie; произносится /bɜːnəd kɒmriː/; род. 23 мая 1947, Сандерленд) — британский лингвист, проживающий в США и долгое время работавший в Германии; один из наиболее крупных и известных современных типологов, полиглот, свободно владеющий многими европейскими и неевропейскими языками (в том числе русским).

Один из директоров Института эволюционной антропологии им. Макса Планка в Лейпциге, первый председатель международной Ассоциации лингвистической типологии (1995—1999), почётный профессор Калифорнийского университета в Санта-Барбаре (с 2002), член-корреспондент Британской академии (с 1999), Иностранный член РАН (с 2016), почётный член многих других иностранных академий и почётный доктор многих университетов.

Биография

Начальный период научной деятельности Комри связан с Кембриджским университетом, который он окончил в 1968 г. и где позднее защитил кандидатскую диссертацию (1972) и до 1978 преподавал различные курсы, в том числе и на отделении славянских исследований. С 1978 по 1998 он работает в США, преподавая в университете Южной Калифорнии (Лос-Анджелес). В 1997 г. возглавляет отделение лингвистики Института эволюционной антропологии Макса Планка в Лейпциге, превратившееся под руководством Комри в крупнейший в Европе (и один из наиболее значительных в мире) исследовательский центр по лингвистической типологии. (Отделение закрыто в 2015 году в связи с выходом Комри на пенсию.)

В конце 1970-х гг. проходил стажировку в Советском Союзе, изучая неславянские языки СССР (в частности, языки Крайнего Севера и Кавказа); поддерживает активные личные контакты со многими российскими типологами.

Супруга — Акико Кумахира Комри, лингвист по образованию, в 1988 году защитила в США диссертацию о «плавающих кванторах» в японском языке.

Вклад в науку

Научные интересы Комри многообразны, но основные его работы посвящены развитию теории языковых универсалий, грамматической и синтаксической типологии и типологическому изучения языков мира. Он занимался интенсивной полевой работой в разных ареалах (от Дагестана до Новой Гвинеи), в его исследованиях активно используется материал индоевропейских, уральских, японского, нахско-дагестанских, чукотско-камчатских, семитских, австралийских, папуасских и многих других языков. Наибольшей известностью пользуются его монографии по теории языковых универсалий в морфологии и синтаксисе (1981), а также типологические обзоры категорий вида (1976, исправленные издания 1978 и 1981, всего книга выдержала 9 изданий, а также переведена на японский и корейский языки) и времени (1985) в языках мира. Комри принимал активное участие в лейпцигском проекте Всемирного атласа языковых структур (WALS), опубликованном в 2005 г., и в настоящее время продолжает исследования языков Кавказа.

Основные публикации

• Aspect: an introduction to the study of verbal aspect and related problems. Cambridge University Press, 1976.
• The languages of the Soviet Union. Cambridge University Press, 1981.
• Language universals and linguistic typology: syntax and morphology. Oxford: Blackwell, Chicago: University of Chicago Press, 1981.
• Tense. Cambridge University Press, 1985.
• The world’s major languages / Ed. by Bernard Comrie. London: Croom Helm, Oxford: Oxford University Press, 1987.
• The World Atlas of Language Structures / Ed. by Martin Haspelmath, Matthew S. Dryer, David Gil and Bernard Comrie. Oxford University Press, 2005.

Ссылки

• [www.eva.mpg.de/lingua/staff/comrie/home.php Личная страница на сайте ИЭА в Лейпциге]
• [www.linguistics.ucsb.edu/people/bernard-comrie Личная страница на сайте Университета в Санта-Барбаре]

Отрывок, характеризующий Комри, Бернард

По возвращении из Италии он находит правительство в Париже в том процессе разложения, в котором люди, попадающие в это правительство, неизбежно стираются и уничтожаются. И сам собой для него является выход из этого опасного положения, состоящий в бессмысленной, беспричинной экспедиции в Африку. Опять те же так называемые случайности сопутствуют ему. Неприступная Мальта сдается без выстрела; самые неосторожные распоряжения увенчиваются успехом. Неприятельский флот, который не пропустит после ни одной лодки, пропускает целую армию. В Африке над безоружными почти жителями совершается целый ряд злодеяний. И люди, совершающие злодеяния эти, и в особенности их руководитель, уверяют себя, что это прекрасно, что это слава, что это похоже на Кесаря и Александра Македонского и что это хорошо.
Тот идеал славы и величия, состоящий в том, чтобы не только ничего не считать для себя дурным, но гордиться всяким своим преступлением, приписывая ему непонятное сверхъестественное значение, – этот идеал, долженствующий руководить этим человеком и связанными с ним людьми, на просторе вырабатывается в Африке. Все, что он ни делает, удается ему. Чума не пристает к нему. Жестокость убийства пленных не ставится ему в вину. Ребячески неосторожный, беспричинный и неблагородный отъезд его из Африки, от товарищей в беде, ставится ему в заслугу, и опять неприятельский флот два раза упускает его. В то время как он, уже совершенно одурманенный совершенными им счастливыми преступлениями, готовый для своей роли, без всякой цели приезжает в Париж, то разложение республиканского правительства, которое могло погубить его год тому назад, теперь дошло до крайней степени, и присутствие его, свежего от партий человека, теперь только может возвысить его.
Он не имеет никакого плана; он всего боится; но партии ухватываются за него и требуют его участия.
Он один, с своим выработанным в Италии и Египте идеалом славы и величия, с своим безумием самообожания, с своею дерзостью преступлений, с своею искренностью лжи, – он один может оправдать то, что имеет совершиться.
Он нужен для того места, которое ожидает его, и потому, почти независимо от его воли и несмотря на его нерешительность, на отсутствие плана, на все ошибки, которые он делает, он втягивается в заговор, имеющий целью овладение властью, и заговор увенчивается успехом.
Его вталкивают в заседание правителей. Испуганный, он хочет бежать, считая себя погибшим; притворяется, что падает в обморок; говорит бессмысленные вещи, которые должны бы погубить его. Но правители Франции, прежде сметливые и гордые, теперь, чувствуя, что роль их сыграна, смущены еще более, чем он, говорят не те слова, которые им нужно бы было говорить, для того чтоб удержать власть и погубить его.
Случайность, миллионы случайностей дают ему власть, и все люди, как бы сговорившись, содействуют утверждению этой власти. Случайности делают характеры тогдашних правителей Франции, подчиняющимися ему; случайности делают характер Павла I, признающего его власть; случайность делает против него заговор, не только не вредящий ему, но утверждающий его власть. Случайность посылает ему в руки Энгиенского и нечаянно заставляет его убить, тем самым, сильнее всех других средств, убеждая толпу, что он имеет право, так как он имеет силу. Случайность делает то, что он напрягает все силы на экспедицию в Англию, которая, очевидно, погубила бы его, и никогда не исполняет этого намерения, а нечаянно нападает на Мака с австрийцами, которые сдаются без сражения. Случайность и гениальность дают ему победу под Аустерлицем, и случайно все люди, не только французы, но и вся Европа, за исключением Англии, которая и не примет участия в имеющих совершиться событиях, все люди, несмотря на прежний ужас и отвращение к его преступлениям, теперь признают за ним его власть, название, которое он себе дал, и его идеал величия и славы, который кажется всем чем то прекрасным и разумным.
Как бы примериваясь и приготовляясь к предстоящему движению, силы запада несколько раз в 1805 м, 6 м, 7 м, 9 м году стремятся на восток, крепчая и нарастая. В 1811 м году группа людей, сложившаяся во Франции, сливается в одну огромную группу с серединными народами. Вместе с увеличивающейся группой людей дальше развивается сила оправдания человека, стоящего во главе движения. В десятилетний приготовительный период времени, предшествующий большому движению, человек этот сводится со всеми коронованными лицами Европы. Разоблаченные владыки мира не могут противопоставить наполеоновскому идеалу славы и величия, не имеющего смысла, никакого разумного идеала. Один перед другим, они стремятся показать ему свое ничтожество. Король прусский посылает свою жену заискивать милости великого человека; император Австрии считает за милость то, что человек этот принимает в свое ложе дочь кесарей; папа, блюститель святыни народов, служит своей религией возвышению великого человека. Не столько сам Наполеон приготовляет себя для исполнения своей роли, сколько все окружающее готовит его к принятию на себя всей ответственности того, что совершается и имеет совершиться. Нет поступка, нет злодеяния или мелочного обмана, который бы он совершил и который тотчас же в устах его окружающих не отразился бы в форме великого деяния. Лучший праздник, который могут придумать для него германцы, – это празднование Иены и Ауерштета. Не только он велик, но велики его предки, его братья, его пасынки, зятья. Все совершается для того, чтобы лишить его последней силы разума и приготовить к его страшной роли. И когда он готов, готовы и силы.