Кох-Хоге, Вильгельм
Поделись знанием:
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.
Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
| Вильгельм Кох-Хоге | ||
| Wilhelm Koch-Hooge | ||
 | ||
| Дата рождения: | ||
|---|---|---|
| Место рождения: | ||
| Дата смерти: |
2 сентября 2004 (88 лет) | |
| Место смерти: | ||
| Профессия: | ||
| Карьера: | ||
| Награды: |
| |
Вильге́льм Кох-Хо́ге (нем. Wilhelm Koch-Hooge; 11 февраля 1916, Пачкау, Верхняя Силезия, Германия, ныне Пачкув, Польша — 2 сентября 2004, Берлин, Германия) — немецкий актёр театра, кино и телевидения.
Биография
Изучал актёрское мастерство в школе при Немецком театре в Берлине. С 1938 года — актёр театра: Кайзерслаутерна, Гейдельберга, Магдебурга, в «Берлинер ансамбль», Немецком театре. С 1950 года жил в ГДР. В кино дебютировал в 1953 году («Geheimakten Solvay»). Известность ему принесла роль Ханса Лёнинга в фильме «Сильнее ночи». Много снимался за рубежом, особенно в Чехословакии. Работал на телевидении.
Избранная фильмография
Актёр
- 1953 — / Geheimakten Solvay — Ханнес Лоренц
- 1953 — / Die Unbesiegbaren — Шрётер
- 1954 — Опасный груз / Gefährliche Fracht — Хайн Йенсен
- 1954 — Сильнее ночи/ Stärker als die Nacht — Ханса Лёнинг
- 1954 — Пола-кукольница / Pole Poppenspäler — господин Паульзен
- 1955 — Эрнст Тельман – вождь своего класса / Ernst Thälmann - Führer seiner Klasse — капитан Шрёдер
- 1955 — Исцеление / Genesung — Макс Керстер (в советском прокате «Любовь и долг»)
- 1956 — Приключения Тиля Уленшпигеля / Les aventures de Till L'Espiègle — принц Оранский (Франция—ГДР)
- 1956 — Две матери / Zwei Mütter — доктор Роберт Валлер
- 1957 — Соперники за рулём / Rivalen am Steuer — Герман Зееринг
- 1958 — Год рождения 1921 / Rocník 21 — Макс (ГДР—Чехословакия)
- 1958 — Роза Бернд / Rose Bernd — Кристоф Фламм (ТВ)
- 1958 — Они звали его Амиго / Sie nannten ihn Amigo — Вальтер Майстер
- 1959 — По особому заданию / Im Sonderauftrag — Петерсен
- 1959 — Репортаж 57 / Reportage 57 — Ловински
- 1959 — «САС-181» не отвечает / SAS 181 antwortet nicht — Боппе
- 1959 — Люди с крыльями / Leute mit Flügeln — доктор Ламперт
- 1960 — Жизнь начинается / Das Leben beginnt — доктор Шенк
- 1960 — Пять дней, пять ночей / Fünf Tage - Fünf Nächte — Эрих Браун
- 1962 — Трус / Zbabělec — оберлейтенант Шмолька (Чехословакия)
- 1962 — Убийство без искупления / Mord ohne Sühne — адвокат доктор Кох
- 1962 — Зелёное чудовище / Das grüne Ungeheuer — Франтишек (мини-сериал)
- 1962 — Крепость на Рейне / Pevnost na Rýně — генерал фон Хоппе (Чехословакия—ГДР)
- 1963 — Последние / Die letzten — Яков (ТВ)
- 1963 — Не без любви / Es geht nicht ohne Liebe (ТВ)
- 1964 — Роза Бернд / Rose Bernd — Кристоф Фламм (ТВ)
- 1965 — Три войны – часть 3: В Берлине / Drei Kriege - 3. Teil: In Berlin — Юрген Меркель (ТВ)
- 1965 — / Terra incognita — доктор Рудольф Гребе
- 1969 — Крупп и Краузе / Krupp und Krause — Густав Крупп (сериал)
- 1969 — Дворянское гнездо / Adelsnest — Лемм, учитель музыки (ТВ)
- 1969 — По следу Тигра / Most — полковник Марк фон Фельзен, командир 216-го горного полка (Югославия)
- 1970 — / Botschafter morden nicht — Лоренц (сериал)
- 1970 — Смертельная ошибка / Tödlicher Irrtum — Рейнольд
- 1970 — Преступник сидит на стадионе Уэмбли / Der Mörder sitzt im Wembley-Stadion — Carmichel (ТВ)
- 1970 — Судьба резидента — Клаус
- 1971 — Ключ / Klíč — Фридрих (Чехословакия)
- 1971 — н. в. — Телефон полиции — 110 / Polizeiruf 110 — Макс Райхенбах (сериал)
- 1971 — Лекция / Lekce (Чехословакия)
- 1971 — Красная капелла / KLK an PTX - Die Rote Kapelle — генерал Мюнх
- 1972 — Вальтер защищает Сараево / Валтер брани Сараjево — подполковник Хаген (Югославия)
- 1972 — Дни предательства / Dny zrady — Кейтель (Чехословакия)
- 1973 — Хроника знойного лета / Kronika zhavého léta — Пальме (Чехословакия)
- 1973 — Оазис / Oáza — майор фон Людериц (Чехословакия)
- 1973 — Выстрелы в Мариенбаде / Výstrely v Mariánských Lázních — Вилли Хаберман (Чехословакия—ГДР)
- 1974 — Вальтер защищает Сараево / Валтер брани Сараjево — подполковник Хаген (сериал, Югославия)
- 1975 — / Am Ende der Welt
- 1975 — Покушение в Сараево / Sarajevski atentat — Франц Конрад (Югославия—Чехословакия)
- 1976 — Операция в Стамбуле / Akce v Istanbulu — Joh C. Howard (Чехословакия)
- 1977 — Побег / Die Flucht — Майсснер
- 1978 — Освобождение Праги / Osvobození Prahy — генерал Рудольф Туссен[de] (Чехословакия)
- 1978 — Тихий американец в Праге / Tichý Američan v Praze — немецкий офицер (Чехословакия)
- 1980 — Анамнез / Anamnese (ТВ)
- 1980 — Карл Маркс. Молодые годы / Karl Marx - die jungen Jahre — эсер (мини-сериал, СССР—ГДР)
- 1980 — Час дочерей / Die Stunde der Töchter — профессор Шольбин
- 1982 — Человек с «Кап-Аркона» / Der Mann von der Cap Arcona — Кунциг (ТВ)
- 1983 — Тёмные годы – Зауэрбрух/Бонхёффер / Berühmte Ärzte der Charité: Die dunklen Jahre (ТВ)
- 1989 — Стеклянный факел / Die gläserne Fackel — тайный советник доктор Маркус (мини-сериал)
Награды
- 1955 — Национальная премия ГДР
- 1955 — приз за лучшую мужскую роль кинофестиваля в Локарно («Сильнее ночи»)
Напишите отзыв о статье "Кох-Хоге, Вильгельм"
Литература
- Кино: Энциклопедический словарь / Гл. ред. С. И. Юткевич Москва, Советская энциклопедия, 1987. — с. 527
Ссылки
- Вильгельм Кох-Хоге (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.kinopoisk.ru/name/327805/ Вильгельм Кох-Хоге на сайте КиноПоиск]
|
Это заготовка статьи об актёре или актрисе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Кох-Хоге, Вильгельм
– Так как же наша позиция?– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.
Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
