Крийя-йога
Кри́йя-йо́га — направление йоги, основанное на техниках пранаямы и открытия чакр. Основателем этого вида йоги считается индийский святой Лахири Махасайя, живший в XIX веке в г. Варанаси (Бенарес). Считается, что эти методы ему передал гималайский святой Бабаджи Махарадж, достигший бессмертия[1]. Самый известный представитель — Парамаханса Йогананда, автор книги «Автобиография йога» (впервые издана в 1946 году). Именно Бабаджи ввел сам термин «Крийя-йога». Согласно Йогананде, Бабаджи обучил Лахири Махасайю тем самым техникам йоги, что описаны в «Бхагавад-Гите», а также в «Йога-Сутрах» Патанджали[2].
Шри Йогананда писал, что Крийя — наиболее быстрый путь обретения Космического Сознания и избавления от реинкарнации. При этом он отмечает: «Значительно сократить свой путь методом Крийя-йоги способны только очень продвинутые йоги. Вначале, под руководством гуру, они тщательно готовят своё тело и мозг к принятию колоссальных энергий, которые генерируются в результате практики»[2].
Практика
Знание Крийя-йоги передается от гуру к ученику.[3] Лахири Махасайя писал о том, что после посвящения, полученного от Бабаджи, тот обучил его «суровым древним правилам, которые регулируют передачу йогического искусства от гуру к ученику». Йогананда так описывал Крийя-йогу: «Крийя-йог мысленно направляет движение жизненной энергии вверх и вниз вокруг шести спинальных центров (мозговой, шейный, грудной, поясничный, крестцовый и копчиковый), соответствующих двенадцати астральным знакам зодиака — символическому Космическому Человеку. Полминуты обращения энергии вокруг чувствительного спинного мозга человека вызывают тонкий прогресс в его эволюции; полминуты Крийи равны году естественного духовного развития».
Свами Сатьянанда говорил: «Крийя садхана может быть рассмотрена как садхана практики пребывания в Атмане».
История
Согласно Парамахансе Йогананде, традиция Крийя-йоги была известна ещё в Древней Индии, однако затем была утеряна «из-за скрытности священников и людского равнодушия».
Йогананда считал, что Патанджали имел в виду Крийя-йогу, когда писал, что «Крийя-йога состоит из телесной дисциплины, управления разумом и медитаций над Омом»[4].
Шри Сайлендра Беджой Дасгупта, ученик Шри Юктешвара Гири, писал: «Крийя включает в себя то, что было воспринято из Гиты, Йога-Сутр, Тантра-Шастр и Вед».
В книге Парамахансы Йогананды «Автобиография йога» (1946) описано, как в 1861 г. Лахири Махасайя встретился с Бабаджи Махараджем. «Крийя-йога, которую я даю миру через тебя в этом, девятнадцатом, веке, — сказал Бабаджи Лахири Махасайе, — это возрождение того же учения, что тысячелетия назад дал Кришна Арджуне, оно же позже было известно Патанджали и Христу с Его учениками». Йогананда также писал, что Бабаджи «находится в постоянном общении с Христом; вместе они посылают вибрации искупления, и планируют духовные техники спасения на данную эпоху».
Благодаря Лахири Махасайе знание Крийя-йоги стало известно во всей Индии. В XX веке Йогананда, отправившись в Америку, сыграл значительную роль в распространении Крийя-йоги на Западе. Сегодня всемирное распространение Крийя-йоги продолжается в том числе и его организацией Self-Realization Fellowship (в Индии — Yogoda Satsanga Society of India); она насчитывает более 500 храмов, центров и медитационных кружков в 175 странах мира[5].
Линии преемственности крийя-йоги
В настоящее время существует множество линий преемственности Крийя-йоги.
От учителя к ученику:
Несмотря на то, что многие учителя утверждают, будто продолжают эту линию преемственности, сам Йогананда утверждал, что в этой линии он — последний, и все его учения передаются в первозданном виде обществом Self-Realization Fellowship/Yogoda Satsanga Society of India[6].
От отца к сыну:
- Йогараджа Шри Лахири Махасая
- Йогараджа Тинкори Лахири
- Йогараджа Сатьячаран Лахири
- Йогараджа Шибенду Лахири
Ещё одна линия преемственности Крийя-йоги Бабаджи — Лахири Махасайя началась в 1984 г, когда Сатьячаран Лахири наделил правом посвящать в Крийю своего ученика Шайлендру Шарму. В отличие от большинства представителей этой линии, являющихся домохозяевами, Шайлендра Шарма, согласно указаниям своего учителя, соблюдает целибат и не работает, а также живёт на шмашане (последнее роднит его с агхори).
Напишите отзыв о статье "Крийя-йога"
Примечания
- ↑ Jogesh Bhattacharya. Yogiraj Shri Shri Lahiri Mahashaya. — 2013. — 104 с.
- ↑ 1 2 Парамаханса Йогананда. «Автобиография йога». — Self-Realization Fellowship, 2010. — 624 с. — ISBN 978-0876120996.
- ↑ Miller Timothy. [books.google.com/books?id=og_u0Re1uwUC America's Alternative Religions]. — SUNY Press, 1995. — ISBN 9780791423974.
- ↑ Йога-сутры Патанджали II:1
- ↑ [www.yogananda-srf.org/About_Self-Realization_Fellowship.aspx#.VVIhscYWHPQ About SRF].
- ↑ [www.yogananda-srf.org/lineageandleadership/Lineage_and_Leadership.aspx#.VUn1vMYWHPQ Spiritual Lineage].
Литература
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Крийя-йога
– Этого, этого я не ждал, – сказал он вошедшему к нему, уже поздно ночью, адъютанту Шнейдеру, – этого я не ждал! Этого я не думал!– Вам надо отдохнуть, ваша светлость, – сказал Шнейдер.
– Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки, – не отвечая, прокричал Кутузов, ударяя пухлым кулаком по столу, – будут и они, только бы…
В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.
«Стыдно бежать от опасности; только трусы бегут из Москвы», – говорили им. Растопчин в своих афишках внушал им, что уезжать из Москвы было позорно. Им совестно было получать наименование трусов, совестно было ехать, но они все таки ехали, зная, что так надо было. Зачем они ехали? Нельзя предположить, чтобы Растопчин напугал их ужасами, которые производил Наполеон в покоренных землях. Уезжали, и первые уехали богатые, образованные люди, знавшие очень хорошо, что Вена и Берлин остались целы и что там, во время занятия их Наполеоном, жители весело проводили время с обворожительными французами, которых так любили тогда русские мужчины и в особенности дамы.
Они ехали потому, что для русских людей не могло быть вопроса: хорошо ли или дурно будет под управлением французов в Москве. Под управлением французов нельзя было быть: это было хуже всего. Они уезжали и до Бородинского сражения, и еще быстрее после Бородинского сражения, невзирая на воззвания к защите, несмотря на заявления главнокомандующего Москвы о намерении его поднять Иверскую и идти драться, и на воздушные шары, которые должны были погубить французов, и несмотря на весь тот вздор, о котором нисал Растопчин в своих афишах. Они знали, что войско должно драться, и что ежели оно не может, то с барышнями и дворовыми людьми нельзя идти на Три Горы воевать с Наполеоном, а что надо уезжать, как ни жалко оставлять на погибель свое имущество. Они уезжали и не думали о величественном значении этой громадной, богатой столицы, оставленной жителями и, очевидно, сожженной (большой покинутый деревянный город необходимо должен был сгореть); они уезжали каждый для себя, а вместе с тем только вследствие того, что они уехали, и совершилось то величественное событие, которое навсегда останется лучшей славой русского народа. Та барыня, которая еще в июне месяце с своими арапами и шутихами поднималась из Москвы в саратовскую деревню, с смутным сознанием того, что она Бонапарту не слуга, и со страхом, чтобы ее не остановили по приказанию графа Растопчина, делала просто и истинно то великое дело, которое спасло Россию. Граф же Растопчин, который то стыдил тех, которые уезжали, то вывозил присутственные места, то выдавал никуда не годное оружие пьяному сброду, то поднимал образа, то запрещал Августину вывозить мощи и иконы, то захватывал все частные подводы, бывшие в Москве, то на ста тридцати шести подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар, то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал славу сожжения Москвы, то отрекался от нее, то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить к нему, то упрекал за это народ, то высылал всех французов из Москвы, то оставлял в городе г жу Обер Шальме, составлявшую центр всего французского московского населения, а без особой вины приказывал схватить и увезти в ссылку старого почтенного почт директора Ключарева; то сбирал народ на Три Горы, чтобы драться с французами, то, чтобы отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство человека и сам уезжал в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы, то писал в альбомы по французски стихи о своем участии в этом деле, – этот человек не понимал значения совершающегося события, а хотел только что то сделать сам, удивить кого то, что то совершить патриотически геройское и, как мальчик, резвился над величавым и неизбежным событием оставления и сожжения Москвы и старался своей маленькой рукой то поощрять, то задерживать течение громадного, уносившего его вместе с собой, народного потока.
