Кубравия
Поделись знанием:
Самый хитрый человек не мог бы искуснее вкрасться в доверие княжны, вызывая ее воспоминания лучшего времени молодости и выказывая к ним сочувствие. А между тем вся хитрость Пьера состояла только в том, что он искал своего удовольствия, вызывая в озлобленной, cyхой и по своему гордой княжне человеческие чувства.
– Да, он очень, очень добрый человек, когда находится под влиянием не дурных людей, а таких людей, как я, – говорила себе княжна.
Перемена, происшедшая в Пьере, была замечена по своему и его слугами – Терентием и Васькой. Они находили, что он много попростел. Терентий часто, раздев барина, с сапогами и платьем в руке, пожелав покойной ночи, медлил уходить, ожидая, не вступит ли барин в разговор. И большею частью Пьер останавливал Терентия, замечая, что ему хочется поговорить.
– Ну, так скажи мне… да как же вы доставали себе еду? – спрашивал он. И Терентий начинал рассказ о московском разорении, о покойном графе и долго стоял с платьем, рассказывая, а иногда слушая рассказы Пьера, и, с приятным сознанием близости к себе барина и дружелюбия к нему, уходил в переднюю.
Доктор, лечивший Пьера и навещавший его каждый день, несмотря на то, что, по обязанности докторов, считал своим долгом иметь вид человека, каждая минута которого драгоценна для страждущего человечества, засиживался часами у Пьера, рассказывая свои любимые истории и наблюдения над нравами больных вообще и в особенности дам.
– Да, вот с таким человеком поговорить приятно, не то, что у нас, в провинции, – говорил он.
В Орле жило несколько пленных французских офицеров, и доктор привел одного из них, молодого итальянского офицера.
Офицер этот стал ходить к Пьеру, и княжна смеялась над теми нежными чувствами, которые выражал итальянец к Пьеру.
Итальянец, видимо, был счастлив только тогда, когда он мог приходить к Пьеру и разговаривать и рассказывать ему про свое прошедшее, про свою домашнюю жизнь, про свою любовь и изливать ему свое негодование на французов, и в особенности на Наполеона.
– Ежели все русские хотя немного похожи на вас, – говорил он Пьеру, – c'est un sacrilege que de faire la guerre a un peuple comme le votre. [Это кощунство – воевать с таким народом, как вы.] Вы, пострадавшие столько от французов, вы даже злобы не имеете против них.
И страстную любовь итальянца Пьер теперь заслужил только тем, что он вызывал в нем лучшие стороны его души и любовался ими.
Кубравия — суфийский тарикат, получивший распространение в Средней Азии. Назван по имени основателя Наджм ад-Дина Кубры из Ургенча (1145—1221).
Доктрина
- Согласно доктрине ордена, человек есть микрокосм, потенциально содержащий в себе все божественные свойства, за исключением качества «Аллах милостивый, милосердный». Мистик, идя по пути совершенствования, адаптирует божественные имена вплоть до полного растворения в Боге. Для этого необходим суровый пост и полное подчинение своей воли воле шейха. Приближение к конечному состоянию знаменуется видением зелёного света. Ал-Кубра считал, что только мюршид может привести к познанию истины, так как идеи-образы (хаватир), появляющиеся в подсознании суфия во время медитаций в затворничестве, могут исходить как от Бога, так и от сатаны, как от сердца, так и от нафса, как от ангелов, так и от джиннов.
- Ал-Кубра построил также свою теорию о неуловимых духовных центрах человеческого сознания и духа (лата’иф). Для своего пути, который он не отделял от «пути Ал-Джунайда», ал-Кубра разработал 10 принципов — основ братства Кубравийа и правила поведения мюрида (сифат аль-адаб).
- «Единство свидетельства» (ва́хдат аш-шуху́д; араб. وحدة الشهود ) — концепция, разработанная в начале XIV в членом братства кубравийа 'Ала ад-Даула ас-Симнани(1261—1336). Бог абсолютно трансцендентен и в силу этого обстоятельства мистик не может получить доказательств существования божественного бытия. Последнее является не столько сущностью бога, сколько есть «действие, создающее существование»; само бытие есть атрибут, абсолютно свойственный богу, но отделенный от его сущности. Цель мистика, идущего по мистическому пути познания, состоит не в том, чтобы добиться «соединения» (таухид) с божеством, а в том, чтобы понять, в чем состоит истинное «поклонение» (ибадат) богу. Поэтому ас-Симнани изменил обычную формулу триады мистического «пути» (сулук), поменяв местами третий и первый его этапы, на хакикат — тарикат —шариат, поскольку истинное знание постигается только благодаря неукоснительному и строгому соблюдению норм и предписаний священного закона (шар'), ниспосланного людям в откровении. [ec-dejavu.ru/s/Sufism.html]
10 принципов
- Тауба (раскаяние). Возвращение к Богу; вступление на путь служения Аллаху как мюриду суфийского пути.
- Зухд (аскеза). Отречение от всего бренного, земного; принятие аскетического образа жизни.
- Таввакуль (упование на Бога). Отказ от своей воли и положиться на Аллаха.
- Канаат (ограничение). Довольство долей; не желать ничего излишнего.
- Узлат (уход). Уединение в келью; избегать общения с кем-то кроме Аллаха.
- Зикр (поминание). Постоянно думать о Всевышнем и отвлекать все мысли о земном.
- Таваджух (созерцание). Отвращение взора от всего земного и стремление раба Божего всецело к Аллаху.
- Сабр (терпеливость). Объявление войны (джихада) со всяким проявлением низменной человеческой натуры; полный отказ от страстей и желаний.
- Мураккаба (созерцание). Концентрация мысли на образе Бога, Пророка, святого или же на стихе Корана.
- Риза (довольство).
Напишите отзыв о статье "Кубравия"
Ссылки
- [www.kubrawi.org/10principov.html 10 принципов Кубравии]
- [www.sufism.ru/perssufi/p_alkybra.htm Ал-Кубра, Наджм ад-дин, Шайх Абу-л-Джаннаб Ахмад б. 'Умар]
- [www.upelsinka.com/Russian/religion_sufism_3.htm Суфийские ордены и братства]
| ||||||
Отрывок, характеризующий Кубравия
Княжна, никогда не любившая Пьера и питавшая к нему особенно враждебное чувство с тех пор, как после смерти старого графа она чувствовала себя обязанной Пьеру, к досаде и удивлению своему, после короткого пребывания в Орле, куда она приехала с намерением доказать Пьеру, что, несмотря на его неблагодарность, она считает своим долгом ходить за ним, княжна скоро почувствовала, что она его любит. Пьер ничем не заискивал расположения княжны. Он только с любопытством рассматривал ее. Прежде княжна чувствовала, что в его взгляде на нее были равнодушие и насмешка, и она, как и перед другими людьми, сжималась перед ним и выставляла только свою боевую сторону жизни; теперь, напротив, она чувствовала, что он как будто докапывался до самых задушевных сторон ее жизни; и она сначала с недоверием, а потом с благодарностью выказывала ему затаенные добрые стороны своего характера.Самый хитрый человек не мог бы искуснее вкрасться в доверие княжны, вызывая ее воспоминания лучшего времени молодости и выказывая к ним сочувствие. А между тем вся хитрость Пьера состояла только в том, что он искал своего удовольствия, вызывая в озлобленной, cyхой и по своему гордой княжне человеческие чувства.
– Да, он очень, очень добрый человек, когда находится под влиянием не дурных людей, а таких людей, как я, – говорила себе княжна.
Перемена, происшедшая в Пьере, была замечена по своему и его слугами – Терентием и Васькой. Они находили, что он много попростел. Терентий часто, раздев барина, с сапогами и платьем в руке, пожелав покойной ночи, медлил уходить, ожидая, не вступит ли барин в разговор. И большею частью Пьер останавливал Терентия, замечая, что ему хочется поговорить.
– Ну, так скажи мне… да как же вы доставали себе еду? – спрашивал он. И Терентий начинал рассказ о московском разорении, о покойном графе и долго стоял с платьем, рассказывая, а иногда слушая рассказы Пьера, и, с приятным сознанием близости к себе барина и дружелюбия к нему, уходил в переднюю.
Доктор, лечивший Пьера и навещавший его каждый день, несмотря на то, что, по обязанности докторов, считал своим долгом иметь вид человека, каждая минута которого драгоценна для страждущего человечества, засиживался часами у Пьера, рассказывая свои любимые истории и наблюдения над нравами больных вообще и в особенности дам.
– Да, вот с таким человеком поговорить приятно, не то, что у нас, в провинции, – говорил он.
В Орле жило несколько пленных французских офицеров, и доктор привел одного из них, молодого итальянского офицера.
Офицер этот стал ходить к Пьеру, и княжна смеялась над теми нежными чувствами, которые выражал итальянец к Пьеру.
Итальянец, видимо, был счастлив только тогда, когда он мог приходить к Пьеру и разговаривать и рассказывать ему про свое прошедшее, про свою домашнюю жизнь, про свою любовь и изливать ему свое негодование на французов, и в особенности на Наполеона.
– Ежели все русские хотя немного похожи на вас, – говорил он Пьеру, – c'est un sacrilege que de faire la guerre a un peuple comme le votre. [Это кощунство – воевать с таким народом, как вы.] Вы, пострадавшие столько от французов, вы даже злобы не имеете против них.
И страстную любовь итальянца Пьер теперь заслужил только тем, что он вызывал в нем лучшие стороны его души и любовался ими.
