Кхакьяб Дордже

Кхакьяб Дордже (1871, Шелкор, Цанг, Тибет — 1922) — Пятнадцатый Кармапа, глава линии Карма Кагью тибетского буддизма.

Сразу после своего рождения произнёс мантру Ченрезига «Ом Мани Пеме Хунг» . В пятилетнем возрасте он мог читать тексты. Его распознал Девятый Кьябген Друкчен. Кармапа получил все поучения Кагью от Джамгена Конгтрула Лодро Тхайе. Кхенчен Таши Озер и другие мастера завершили его образование.

Он отправился учить и давать посвящения по всему Тибету и сохранил многие редкие тексты, перепечатав их. В отличие от предыдущих Кармап, Кхакьяб Дордже был женат, у него было трое сыновей: Второй Джамгён Конгтрул Ринпоче, Дунгсе Джампа Ринпоче и Шамар Джамьянг Ринпоче. Ламам школ Кагью, Ньингма и Сакья разрешено иметь семью.

Среди его ближайших учеников были Ситу Пема Вангчок Гьялпо (в котором Кармапа узнал перерождение Ситупы), Второй Джамгён Конгтрул Ринпоче, Одиннадцатый Гьелцаб Ринпоче, Калу Ринпоче и Беру Кхьенце Лодре Мизай Джампай Гоча.

Литература

• Карма Тринле. История Кармап Тибета. М.: Издательство «Алмазный путь», 2009.

Линия Кармап
1. Дюсум Кхьенпа (1110—1193)
2. Карма Бакши (1204—1283)
3. Рангджунг Дордже (1284—1339)
4. Ролпе Дордже (1340—1383)
5. Дешин Шекпа (1384—1415)
6. Тонгва Дёнден (1416—1453)
7. Чёдраг Гьяцо (1454—1506)
8. Микьо Дордже (1507—1554)
9. Вангчук Дордже (1556—1603)
10. Чойинг Дордже (1604—1674)
11. Еше Дордже (1676—1702)
12. Джангчуб Дордже (1703—1732)
13. Дудул Дордже (1733—1797)
14. Текчок Дордже (1798—1868)
15. Кхакьяб Дордже (1871—1922)
16. Ригпе Дордже (1924—1981)
(17). Тринле Дордже (род. 1985)
(17). Тхайе Дордже (род. 1983)

Отрывок, характеризующий Кхакьяб Дордже

– Вы, кажется, про Шенграбенское дело рассказывали? Вы были там?
– Я был там, – с озлоблением сказал Ростов, как будто бы этим желая оскорбить адъютанта.
Болконский заметил состояние гусара, и оно ему показалось забавно. Он слегка презрительно улыбнулся.
– Да! много теперь рассказов про это дело!
– Да, рассказов, – громко заговорил Ростов, вдруг сделавшимися бешеными глазами глядя то на Бориса, то на Болконского, – да, рассказов много, но наши рассказы – рассказы тех, которые были в самом огне неприятеля, наши рассказы имеют вес, а не рассказы тех штабных молодчиков, которые получают награды, ничего не делая.
– К которым, вы предполагаете, что я принадлежу? – спокойно и особенно приятно улыбаясь, проговорил князь Андрей.
Странное чувство озлобления и вместе с тем уважения к спокойствию этой фигуры соединялось в это время в душе Ростова.
– Я говорю не про вас, – сказал он, – я вас не знаю и, признаюсь, не желаю знать. Я говорю вообще про штабных.
– А я вам вот что скажу, – с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. – Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны. На днях всем нам придется быть на большой, более серьезной дуэли, а кроме того, Друбецкой, который говорит, что он ваш старый приятель, нисколько не виноват в том, что моя физиономия имела несчастие вам не понравиться. Впрочем, – сказал он, вставая, – вы знаете мою фамилию и знаете, где найти меня; но не забудьте, – прибавил он, – что я не считаю нисколько ни себя, ни вас оскорбленным, и мой совет, как человека старше вас, оставить это дело без последствий. Так в пятницу, после смотра, я жду вас, Друбецкой; до свидания, – заключил князь Андрей и вышел, поклонившись обоим.