Лаптев, Иван Дмитриевич

Иван Дмитриевич Лаптев
Председатель Государственного комитета Российской Федерации по печати
25 июля 1995 года — 5 октября 1999 года
Глава правительства:	Виктор Степанович Черномырдин, Сергей Владиленович Кириенко, Евгений Максимович Примаков, Сергей Вадимович Степашин, Владимир Владимирович Путин
Предшественник:	Сергей Петрович Грызунов
Преемник:	Госкомитет упразднён
Председатель Совета Союза Верховного Совета СССР
3 апреля 1990 года — 21 октября 1991 года
Предшественник:	Евгений Максимович Примаков
Преемник:	Константин Дмитриевич Лубенченко
Рождение:	15 октября 1934(1934-10-15) (89 лет) д. Сладкое, Крутинский район, Омская область, РСФСР, СССР
Партия:	КПСС (с 1960 г. по 1991 г.)
Образование:	Сибирский автодорожный институт им. В.В. Куйбышева, Академия общественных наук при ЦК КПСС
Учёная степень:	доктор философских наук
Деятельность:	журналист, политик
Награды:

Ива́н Дми́триевич Ла́птев (р. 15 октября 1934 года, д. Сладкое, Крутинский район, Омская область, РСФСР, СССР) — советский и российский государственный деятель, журналист, доктор философских наук (1981 год).

Биография

Отец погиб на фронте во время Великой Отечественной войны, мать была дояркой, одна растила пятерых детей.

Окончил школу с серебряной медалью. С 1952 года, после окончания ремесленного училища, работал кочегаром, крановщиком портовых кранов, механиком, эскаваторщиком в Омском речном порту.

Окончил Сибирский автодорожный институт им. В. В. Куйбышева и Академию общественных наук при ЦК КПСС (1973 год).

с 1960 года — работал преподавателем в автодорожном институте, инструктором в Центральном спортивном клубе армии. Чемпион СССР по велоспорту (в гонке за лидером)

Член КПСС в 1960—1991 годах. С 1964 года на журналистской работе. Работал литсотрудником, специальным корреспондентом газеты «Советская Россия», консультатнтом отдела партийной жизни редакции журнала «Коммунист».

С 1973 года — лектор, консультант Отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС.

С 1978 года в газете «Правда» — член редколегии, редактор по отделу, а с 1982 года — заместитель главного редактора В. Г. Афанасьева.

В 1984—1990 годах главный редактор «Известий». В 1984—1989 годах — депутат Верховного Совета СССР XI созыва. В 1986—1990 годах — кандидат в члены ЦК КПСС.

С февраля 1990 года — председатель правления Союза журналистов СССР.

С 1989 года — народный депутат СССР, входил в Комитет Верховного Совета СССР по международным делам.

В 1990—1991 годах — председатель Совета Союза Верховного Совета СССР.

21 августа 1991 года под председательством Лаптева Президиум Верховного Совета СССР принял постановление, в котором объявил незаконным фактическое отстранение президента СССР Михаила Горбачева от исполнения его обязанностей и передачу их вице-президенту страны, и в связи с этим потребовал от вице-президента Геннадия Янаева отмены указов и основанных на них постановлений о чрезвычайном положении как юридически недействительных с момента их подписания.

С 1991 года — генеральный директор хозяйственного объединения «Известия».

С 5 декабря 1994 года — заместитель председателя, а с 25 июля 1995 года по 5 октября 1999 года — председатель Комитета (с 14 августа 1996 года — Государственного комитета) Российской Федерации по печати.

Общественная деятельность

В разные годы занимал различные общественные должности:

• Председатель Центрального правления общества советско-австрийской дружбы,
• Председатель советско-бельгийской секции Парламентской группы СССР,
• Секретарь Парламентской группы СССР,
• Председатель Центрального совета Всесоюзного добровольного общества борьбы за трезвость.
• Заместитель председателя правления Союза журналистов СССР
• Сопредседатель Совета Российского движения демократических реформ

Награды

• Орден Октябрьской Революции
• Орден Трудового Красного Знамени
• медаль
• Благодарность Президента Российской Федерации (14 августа 1995 года) — за активное участие в подготовке и проведении празднования 50-летия Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 годов
• Благодарность Президента Российской Федерации (25 июля 1996 года) — за активное участие в организации и проведении выборной кампании Президента Российской Федерации в 1996 году
• Благодарность Президента Российской Федерации (16 августа 1999 года) — за многолетнюю плодотворную деятельность в средствах массовой информации
• Почётная грамота Правительства Российской Федерации (15 июля 1999 года) — за заслуги перед государством и многолетний добросовестный труд

Литература

• Кто есть кто в мировой политике / Отв. ред. Л. П. Кравченко. — М.: Политиздат, 1990. — С. 7.
• Кто есть кто в России и в ближнем зарубежье: Справочник. — М.: Издательский дом «Новое время», «Всё для Вас», 1993 — С 258—359 ISBN 5-86564-033-X

Ссылки

• [www.biografija.ru/show_bio.aspx?id=74336 Лаптев Иван Дмитриевич]

Отрывок, характеризующий Лаптев, Иван Дмитриевич

– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.


Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.