Левашов, Василий Иванович (генерал)

Василий Иванович Левашов

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Василий Иванович Левашов (1740? — 1804) — генерал от инфантерии и обер-егермейстер из рода Левашовых, командир Семёновского полка с 1779 года. Внук и наследник московского главноуправляющего В. Я. Левашова, отец высшего сановника графа В. В. Левашова.

Биография

Родился в семье генерала Ивана Васильевича Левашова и жены его Екатерины Ивановны, урождённой Зыбиной.

На службу поступил в 1758 г. в лейб-гвардии Преображенский полк и из подпоручиков гвардии пожалован был премьер-майором Троицкого пехотного полка. Во время турецкой войны участвовал в бою при Галацах, в Ларгской битве, при преследовании отступающего неприятеля от Измаила, при покорении ретраншемента перед Журжей и при овладении этою крепостью. За мужество и храбрость, проявленные в этих действиях, Левашов был награждён чином подполковника и 15 августа 1770 года — орденом св. Георгия 3-го кл.

В турецкую войну исправлял в происходивших с неприятелем сражениях мужественно и ревностно своё дело и сверх того во время Журжевской экспедиции при вступление в ретраншамент храбростию отличился, где был и ранен.

Вслед за тем он произведён был в полковники (1774 г.) с переводом в Ярославский пехотный полк и через три года пожалован флигель-адъютантом. Произведенный 22 сентября 1778 года по старшинству в бригадиры, Левашов в следующем году был пожалован премьер-майором л.-гв. Семёновского полка, которым и продолжал постоянно командовать; 5 мая 1779 года он был произведён в генерал-майоры, в 1782 г. пожалован орденом св. Анны, а в 1785 году — польским орденом Белого орла.

В октябре 1779, по некоторым свидетельствам, приставлен князем Потёмкиным в качестве фаворита к Екатерине II; впрочем, не исключено, что Левашова путают с его племянником А. П. Ермоловым. «Левашову при дворе хорошо, но он также ещё не испортился, да я думаю, что наша братия — моты и роскошные люди — не так скоро делаются злыми, как сериозные», — писал в то время А. А. Безбородко. Во время путешествия Екатерины в Тавриду Левашов находился в свите императрицы, которая полюбила его за весёлость и «ум чрезвычайно острый и игривый».

Из Херсона Левашова отправили морем к неаполитанскому королю для изъявления признательности за присылку с приветствием маркиза де Галла и для засвидетельствования дружественного расположения императрицы.

Когда в 1788 году последовал разрыв со Швецией, Левашов служил в Финляндской армии. Ему поручена была оборона Фридрихсгама, который он мужественно защитил от многочисленного неприятеля, за что был произведён 14 августа в генерал-поручики. При заключении мира со Швецией (1790 г.) Левашов награждён был орденом св. Александра Невского. В следующем году Левашов лишился своего покровителя, князя Потёмкина, но и по кончине его продолжал пользоваться благоволением императрицы.

Он продолжал командовать Семёновским полком и по вступлении на престол императора Павла (1796 г.); в следующем году Левашов был пожалован подполковником гвардии и генералом от инфантерии. 31 марта 1798 г. он вышел в отставку, но 5 июля того же года снова вернулся в Семёновский полк. 29 мая 1799 г. был удостоен ордена св. Апостола Андрея Первозванного. Большого креста св. Иоанна Иерусалимского, а 5 декабря того же года отправлен в отпуск на два месяца. 16 февраля 1800 г. назначен обер-егермейстером на место уволенного от службы обер-егермейстера князя Голицына и отправлен в качестве чрезвычайного посла в Неаполь для поднесения королю Фердинанду IV и наследному принцу русских орденов.

Умер в феврале 1804 года и был погребён в Александро-Невском монастыре. Служивший под его началом князь И. М. Долгоруков вспоминал:

Левашов был остёр, умён, забавен и потому имел счастие нравиться государыне, которая допускала его к себе с особенною милостию. Тогда цену человеку давала голова, а не шпоры и не сапожная глянцевитая вакса. По духу тогдашнего времени Левашов был прекрасный начальник в полку гвардии, а теперь он бы и в капралы не годился. Я всегда вспомню проказы его с улыбкою.

Потомство

Был холост, но прижил вне брака трёх сыновей и столько же дочерей, которым дал фамилию Карташёвых. Матерью большинства была ученица балетной школы Акулина Семёнова. В сентябре 1798 года пожилой холостяк подал Павлу I следующее прошение:

Имею я шестерых детей, коим по мере сил моих старался я дать приличное дворянам воспитание. Кому в одиночестве своём могу я желать оставить по себе достояние моё, как не тем, коим со дня рождения их я преобык желать блага и пещись о доставлении им оного! Довершите, Всемилостивейший Государь, моё благополучие, повелите им иметь моё имя.

В 1798 г. указом правительствующего сената «воспитанники» генерала были переименованы в Левашовых с присвоением дворянского звания:

• Василий (1783—1848), в 1833 г. пожалован графским достоинством;
• Василий-младший, умер ребёнком;
• Константин (1785—1813);
• Мария (1782—1825), девица;
• Александра (1782—1811), в браке с сенатором Семёном Николаевичем Озеровым;
• Анна, в браке с Николаем Фёдоровичем Матюниным.

Источники

• Русский биографический словарь: В 25 т. / под наблюдением А. А. Половцова. 1896—1918.
• Русские портреты XVIII и XIX столетий. Издание Великого князя Николая Михайловича. Выпуск 5, № 62.

Отрывок, характеризующий Левашов, Василий Иванович (генерал)

Граф Орлов Денисов с казаками (самый незначительный отряд из всех других) один попал на свое место и в свое время. Отряд этот остановился у крайней опушки леса, на тропинке из деревни Стромиловой в Дмитровское.
Перед зарею задремавшего графа Орлова разбудили. Привели перебежчика из французского лагеря. Это был польский унтер офицер корпуса Понятовского. Унтер офицер этот по польски объяснил, что он перебежал потому, что его обидели по службе, что ему давно бы пора быть офицером, что он храбрее всех и потому бросил их и хочет их наказать. Он говорил, что Мюрат ночует в версте от них и что, ежели ему дадут сто человек конвою, он живьем возьмет его. Граф Орлов Денисов посоветовался с своими товарищами. Предложение было слишком лестно, чтобы отказаться. Все вызывались ехать, все советовали попытаться. После многих споров и соображений генерал майор Греков с двумя казачьими полками решился ехать с унтер офицером.
– Ну помни же, – сказал граф Орлов Денисов унтер офицеру, отпуская его, – в случае ты соврал, я тебя велю повесить, как собаку, а правда – сто червонцев.
Унтер офицер с решительным видом не отвечал на эти слова, сел верхом и поехал с быстро собравшимся Грековым. Они скрылись в лесу. Граф Орлов, пожимаясь от свежести начинавшего брезжить утра, взволнованный тем, что им затеяно на свою ответственность, проводив Грекова, вышел из леса и стал оглядывать неприятельский лагерь, видневшийся теперь обманчиво в свете начинавшегося утра и догоравших костров. Справа от графа Орлова Денисова, по открытому склону, должны были показаться наши колонны. Граф Орлов глядел туда; но несмотря на то, что издалека они были бы заметны, колонн этих не было видно. Во французском лагере, как показалось графу Орлову Денисову, и в особенности по словам его очень зоркого адъютанта, начинали шевелиться.
– Ах, право, поздно, – сказал граф Орлов, поглядев на лагерь. Ему вдруг, как это часто бывает, после того как человека, которому мы поверим, нет больше перед глазами, ему вдруг совершенно ясно и очевидно стало, что унтер офицер этот обманщик, что он наврал и только испортит все дело атаки отсутствием этих двух полков, которых он заведет бог знает куда. Можно ли из такой массы войск выхватить главнокомандующего?
– Право, он врет, этот шельма, – сказал граф.
– Можно воротить, – сказал один из свиты, который почувствовал так же, как и граф Орлов Денисов, недоверие к предприятию, когда посмотрел на лагерь.
– А? Право?.. как вы думаете, или оставить? Или нет?
– Прикажете воротить?
– Воротить, воротить! – вдруг решительно сказал граф Орлов, глядя на часы, – поздно будет, совсем светло.
И адъютант поскакал лесом за Грековым. Когда Греков вернулся, граф Орлов Денисов, взволнованный и этой отмененной попыткой, и тщетным ожиданием пехотных колонн, которые все не показывались, и близостью неприятеля (все люди его отряда испытывали то же), решил наступать.
Шепотом прокомандовал он: «Садись!» Распределились, перекрестились…
– С богом!
«Урааааа!» – зашумело по лесу, и, одна сотня за другой, как из мешка высыпаясь, полетели весело казаки с своими дротиками наперевес, через ручей к лагерю.
Один отчаянный, испуганный крик первого увидавшего казаков француза – и все, что было в лагере, неодетое, спросонков бросило пушки, ружья, лошадей и побежало куда попало.
Ежели бы казаки преследовали французов, не обращая внимания на то, что было позади и вокруг них, они взяли бы и Мюрата, и все, что тут было. Начальники и хотели этого. Но нельзя было сдвинуть с места казаков, когда они добрались до добычи и пленных. Команды никто не слушал. Взято было тут же тысяча пятьсот человек пленных, тридцать восемь орудий, знамена и, что важнее всего для казаков, лошади, седла, одеяла и различные предметы. Со всем этим надо было обойтись, прибрать к рукам пленных, пушки, поделить добычу, покричать, даже подраться между собой: всем этим занялись казаки.
Французы, не преследуемые более, стали понемногу опоминаться, собрались командами и принялись стрелять. Орлов Денисов ожидал все колонны и не наступал дальше.
Между тем по диспозиции: «die erste Colonne marschiert» [первая колонна идет (нем.) ] и т. д., пехотные войска опоздавших колонн, которыми командовал Бенигсен и управлял Толь, выступили как следует и, как всегда бывает, пришли куда то, но только не туда, куда им было назначено. Как и всегда бывает, люди, вышедшие весело, стали останавливаться; послышалось неудовольствие, сознание путаницы, двинулись куда то назад. Проскакавшие адъютанты и генералы кричали, сердились, ссорились, говорили, что совсем не туда и опоздали, кого то бранили и т. д., и наконец, все махнули рукой и пошли только с тем, чтобы идти куда нибудь. «Куда нибудь да придем!» И действительно, пришли, но не туда, а некоторые туда, но опоздали так, что пришли без всякой пользы, только для того, чтобы в них стреляли. Толь, который в этом сражении играл роль Вейротера в Аустерлицком, старательно скакал из места в место и везде находил все навыворот. Так он наскакал на корпус Багговута в лесу, когда уже было совсем светло, а корпус этот давно уже должен был быть там, с Орловым Денисовым. Взволнованный, огорченный неудачей и полагая, что кто нибудь виноват в этом, Толь подскакал к корпусному командиру и строго стал упрекать его, говоря, что за это расстрелять следует. Багговут, старый, боевой, спокойный генерал, тоже измученный всеми остановками, путаницами, противоречиями, к удивлению всех, совершенно противно своему характеру, пришел в бешенство и наговорил неприятных вещей Толю.
– Я уроков принимать ни от кого не хочу, а умирать с своими солдатами умею не хуже другого, – сказал он и с одной дивизией пошел вперед.
Выйдя на поле под французские выстрелы, взволнованный и храбрый Багговут, не соображая того, полезно или бесполезно его вступление в дело теперь, и с одной дивизией, пошел прямо и повел свои войска под выстрелы. Опасность, ядра, пули были то самое, что нужно ему было в его гневном настроении. Одна из первых пуль убила его, следующие пули убили многих солдат. И дивизия его постояла несколько времени без пользы под огнем.


Между тем с фронта другая колонна должна была напасть на французов, но при этой колонне был Кутузов. Он знал хорошо, что ничего, кроме путаницы, не выйдет из этого против его воли начатого сражения, и, насколько то было в его власти, удерживал войска. Он не двигался.