Ломен, Фёдор Яковлевич

Фёдор Яковлевич Ломен
Дата смерти	11 июня 1822(1822-06-11)
Принадлежность	Россия Россия
Род войск	флот
Звание	вице-адмирал
Командовал	фрегаты «Подражислав» и «Брячислав», корабль «Эмгейтен», Балтийское штурманское училище, Ревельская эскадра
Сражения/войны	Русско-турецкая война 1768—1774, Русско-шведская война 1788—1790, Война третьей коалиции
Награды и премии	Орден Святого Георгия 4-й ст. (1785), Золотое оружие «За храбрость» (1790), Орден Святого Владимира 4-й ст. (1790), Орден Святой Анны 2-й ст. (1797), Орден Святого Иоанна Иерусалимского (Россия) (1800)

Фёдор Яковлевич Ломен (?—1822) — вице-адмирал, директор Балтийского штурманского училища и начальник Ревельской эскадры.

Биография

Первоначальное образование получил в Морском кадетском корпусе, из которого был выпущен гардемарином 10 декабря 1769 года и 12 марта 1771 года произведён в мичманы.

В 1772 году он совершил плавание на корабле «Чесма» из Ревеля в Ливорно и в Архипелаг, а затем на корабле «Победа» принимал участие в сражении в Лепантском заливе и был в 1773—1775 года в крейсерстве в Архипелаге.

По возвращении в Россию в 1777 году Ломен был произведён в лейтенанты и назначен командиром яхты «Петергоф», вошедшей в состав судов, посланных к Берёзовым островам по случаю приезда шведского короля. Командированный в 1778 году в Англию, Ломен поступил в качестве волонтёра в британский военный флот, с которым совершил в 1779 году плавание у берегов Вест-Индии.

Вернувшись в Россию в 1780 году, он был в кампании на придворной яхте «Екатерина», а затем был командирован из Санкт-Петербурга в Лиссабон курьером к начальнику находившейся там эскадры, бригадиру Палибину. В 1782—1784 годах, будучи в составе эскадры вице-адмирала Чичагова, он плавал на корабле «Святослав» от Кронштадта до Ливорно и обратно; в 1783 году он был произведён в капитан-лейтенанты. 26 ноября 1785 года Ломен был награждён орденом св. Георгия 4-й степени (№ 443 по кавалерскому списку Григоровича — Степанова).

Во время шведской кампании 1788—1789 годов, командуя фрегатом «Подражислав», Ломен принимал сначала участие в Гогландском сражении, а затем, перейдя на фрегат «Брячислав», был в крейсерстве с флотом в Балтийском море и участвовал в Эланском сражении. После того, войдя в состав отряда капитана Тревенена, был у Паркалаута и участвовал в сражении при овладении Барезундским проходом. В чине капитана 2-го ранга, командуя тем же фрегатом, Ломен участвовал в Красногорском и Выборгском сражениях и 30 мая 1790 года за отличие был награждён золотой шпагой с надписью «За храбрость» и орденом св. Владимира 4-й степени.

В 1793—1797 годах, командуя кораблём «Эмгейтен» в эскадре адмирала Круза, Ломен плавал сначала в Балтийском и Немецком морях, а затем совершал ежегодное плавание между Кронштадтом и Ревелем. В 1797 году, в чине капитана 1-го ранга, он плавал на том же корабле у Красной Горки с флотом под штандартом императора Павла и «за похвальное управление кораблём при эволюциях» удостоился получить орден св. Анны 2-й степени. В 1800 году, командуя кораблём «Северный Орёл», Ломен участвовал в маневрах флота у Красной Горки в присутствии государя и был награждён орденом св. Иоанна Иерусалимского.

Произведённый в 1803 году в контр-адмиралы и имея флаг последовательно на кораблях «Северный Орёл», «Св. Пётр», «Михаил» и на фрегате «Св. Феодосий», он плавал в эскадре адмирала Тета от Кронштадта в Северный Ледовитый океан и обратно и за «похвальное мореплавание» получил монаршее благоволение.

Во время кампании 1805 года Ломен, командуя дивизией кораблей и транспортных судов, плавал в шведскую Померанию с десантными войсками на остров Рюген. В 1808 году за скорое приготовление эскадры к походу он был награждён орденом св. Анны 1-й степени и в том же году назначен директором Балтийского штурманского училища и произведён в вице-адмиралы, а в следующем году назначен на должность начальника Ревельской эскадры.

Скончался Ломен 11 июня 1822 года.

Источники

• Веселаго Ф. Ф. Очерк истории Морского кадетского корпуса. — СПб., 1852.
• Исмаилов Э. Э. Золотое оружие с надписью «За храбрость». Списки кавалеров 1788—1913. — М., 2007.
• Русский биографический словарь: В 25 т. / под наблюдением А. А. Половцова. 1896—1918.
• Скрягин С. А. Военно-морские действия русского флота сто лет назад в 1790 году. — СПб., 1890.
• Степанов В. С., Григорович П. И. В память столетнего юбилея императорского Военного ордена Святого великомученика и Победоносца Георгия. (1769—1869). — СПб., 1869.

Отрывок, характеризующий Ломен, Фёдор Яковлевич

В два часа съехались избранные шесть персон к обеду. Гости – известный граф Ростопчин, князь Лопухин с своим племянником, генерал Чатров, старый, боевой товарищ князя, и из молодых Пьер и Борис Друбецкой – ждали его в гостиной.
На днях приехавший в Москву в отпуск Борис пожелал быть представленным князю Николаю Андреевичу и сумел до такой степени снискать его расположение, что князь для него сделал исключение из всех холостых молодых людей, которых он не принимал к себе.
Дом князя был не то, что называется «свет», но это был такой маленький кружок, о котором хотя и не слышно было в городе, но в котором лестнее всего было быть принятым. Это понял Борис неделю тому назад, когда при нем Ростопчин сказал главнокомандующему, звавшему графа обедать в Николин день, что он не может быть:
– В этот день уж я всегда езжу прикладываться к мощам князя Николая Андреича.
– Ах да, да, – отвечал главнокомандующий. – Что он?..
Небольшое общество, собравшееся в старомодной, высокой, с старой мебелью, гостиной перед обедом, было похоже на собравшийся, торжественный совет судилища. Все молчали и ежели говорили, то говорили тихо. Князь Николай Андреич вышел серьезен и молчалив. Княжна Марья еще более казалась тихою и робкою, чем обыкновенно. Гости неохотно обращались к ней, потому что видели, что ей было не до их разговоров. Граф Ростопчин один держал нить разговора, рассказывая о последних то городских, то политических новостях.
Лопухин и старый генерал изредка принимали участие в разговоре. Князь Николай Андреич слушал, как верховный судья слушает доклад, который делают ему, только изредка молчанием или коротким словцом заявляя, что он принимает к сведению то, что ему докладывают. Тон разговора был такой, что понятно было, никто не одобрял того, что делалось в политическом мире. Рассказывали о событиях, очевидно подтверждающих то, что всё шло хуже и хуже; но во всяком рассказе и суждении было поразительно то, как рассказчик останавливался или бывал останавливаем всякий раз на той границе, где суждение могло относиться к лицу государя императора.
За обедом разговор зашел о последней политической новости, о захвате Наполеоном владений герцога Ольденбургского и о русской враждебной Наполеону ноте, посланной ко всем европейским дворам.
– Бонапарт поступает с Европой как пират на завоеванном корабле, – сказал граф Ростопчин, повторяя уже несколько раз говоренную им фразу. – Удивляешься только долготерпению или ослеплению государей. Теперь дело доходит до папы, и Бонапарт уже не стесняясь хочет низвергнуть главу католической религии, и все молчат! Один наш государь протестовал против захвата владений герцога Ольденбургского. И то… – Граф Ростопчин замолчал, чувствуя, что он стоял на том рубеже, где уже нельзя осуждать.
– Предложили другие владения заместо Ольденбургского герцогства, – сказал князь Николай Андреич. – Точно я мужиков из Лысых Гор переселял в Богучарово и в рязанские, так и он герцогов.
– Le duc d'Oldenbourg supporte son malheur avec une force de caractere et une resignation admirable, [Герцог Ольденбургский переносит свое несчастие с замечательной силой воли и покорностью судьбе,] – сказал Борис, почтительно вступая в разговор. Он сказал это потому, что проездом из Петербурга имел честь представляться герцогу. Князь Николай Андреич посмотрел на молодого человека так, как будто он хотел бы ему сказать кое что на это, но раздумал, считая его слишком для того молодым.
– Я читал наш протест об Ольденбургском деле и удивлялся плохой редакции этой ноты, – сказал граф Ростопчин, небрежным тоном человека, судящего о деле ему хорошо знакомом.
Пьер с наивным удивлением посмотрел на Ростопчина, не понимая, почему его беспокоила плохая редакция ноты.
– Разве не всё равно, как написана нота, граф? – сказал он, – ежели содержание ее сильно.
– Mon cher, avec nos 500 mille hommes de troupes, il serait facile d'avoir un beau style, [Мой милый, с нашими 500 ми тысячами войска легко, кажется, выражаться хорошим слогом,] – сказал граф Ростопчин. Пьер понял, почему графа Ростопчина беспокоила pедакция ноты.
– Кажется, писак довольно развелось, – сказал старый князь: – там в Петербурге всё пишут, не только ноты, – новые законы всё пишут. Мой Андрюша там для России целый волюм законов написал. Нынче всё пишут! – И он неестественно засмеялся.
Разговор замолк на минуту; старый генерал прокашливаньем обратил на себя внимание.
– Изволили слышать о последнем событии на смотру в Петербурге? как себя новый французский посланник показал!
– Что? Да, я слышал что то; он что то неловко сказал при Его Величестве.
– Его Величество обратил его внимание на гренадерскую дивизию и церемониальный марш, – продолжал генерал, – и будто посланник никакого внимания не обратил и будто позволил себе сказать, что мы у себя во Франции на такие пустяки не обращаем внимания. Государь ничего не изволил сказать. На следующем смотру, говорят, государь ни разу не изволил обратиться к нему.
Все замолчали: на этот факт, относившийся лично до государя, нельзя было заявлять никакого суждения.
– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.