Любатович, Вера Спиридоновна
| Вера Спиридоновна Любатович | |
 | |
| Имя при рождении: |
Вера Спиридоновна Любатович |
|---|---|
| Псевдонимы: |
Волчёнок |
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
19 декабря 1907 (52 года) |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Вероисповедание: | |
| Основные идеи: | |
| Род деятельности: |
профессиональный революционер |
Вера Спиридоновна Любатович (по мужу Осташкина) (26 июля 1855 Москва Российская империя — 19 декабря 1907 Москва Российская империя) — русская революционерка, народница.
Сестра Ольги, Татьяны, Клавдии и Анны Любатович.
Содержание
Биография
Дочь выходца из Черногории, дворянина, коллежского асессора, отставного инженера Московского Межевого института, владельца кирпичного завода в Москве.
В 1868 году поступила во 2-ю Московскую женскую гимназию, из которой вышла в 16 лет, в 1871 году, не окончив курса по причине выезда за границу.
В мае 1871 года выехала за границу вместе с сестрой Ольгой, и, по её настоянию, поступила на медицинский факультет Цюрихского университета. Принимала участие в делах русской эмиграции; входила в кружок "Фричей"[1]; в 1873 году работала в качестве наборщицы в наборной журнала "Вперед".
Жила в Цюрихе, в Париже; была вместе с сестрой в Черногории.
По возвращении в Россию арестована 16 октября 1874 года на станции Вержболово по подозрению в провозе писем от эмигрантов. Содержалась в Черниговской тюрьме и в начале 1875 года была освобождена под поручительство отца.
Привлечена к дознанию по делу о пропаганде в империи (процесс 193-х), но по высочайшему повелению, 19 февраля 1876 года освобождена от наказания за недостатком улик.
В феврале 1875 года принимала участие в выработке устава "Всероссийской социально-революционной организации".
Принимала участие в московском революционном кружке ("москвичи"); летом 1875 года входила в центральный кружок, обеспечивала связь с провинцией и с арестованными.
Арестована 10 августа 1875 года в Москве на квартире Гамкрелидзе; при аресте оказала сопротивление.
Предана 30 ноября 1876 года суду Особого Присутствия Правительствующего Сената по обвинению в составлении преступного сообщества, участии в нем, в распространении среди рабочих в Москве запрещённых книг и в сопротивлении при аресте (процесс 50-ти).
14 марта 1877 года признана виновной и приговорена к лишению всех прав состояния и к ссылке в каторжные работы на заводах на 6 лет. По рассмотрении Сенатом её кассационной жалобы признана 7 мая 1877 года виновной в составлении противозаконного сообщества, в покушении на распространение злоумышленных сочинений и в сопротивлении распоряжениям должностного лица и приговорена к лишению всех прав состояния и к ссылке на поселение в менее отдаленные места Сибири.
По высочайшему повелению 14 августа 1877 года лишена прав.
В 1877 году выслана в Тару (Тобольская губерния), где в 1880 году вышла замуж за В. А. Осташкина.
В 1881 году за вредное влияние на крестьян и "дерзкое неповиновение" местным властям, переведена вместе с мужем в Карчинскую волость (Красноярский округ в составе Енисейской губернии).
В 1882 году переведена в Минусинск; потом жила в Енисейске. По возвращении в Европейскую часть России жила в 1890-х годах в Орле, потом в Москве.
Умерла 19 декабря 1907 года в Москве. Похоронена на Ваганьковском кладбище.
Муж
Сёстры
- Ольга Спиридоновна Любатович
- Татьяна Спиридоновна Любатович
- Клавдия Спиридоновна Любатович (по мужу Винтер) (1860—1924) — театральный деятель, организатор и руководитель театральных коллективов, антрепренёр, официальный руководитель Русской частной оперы (Москва, 1896—1899), спонсируемой Саввой Мамонтовым. После неудачного руководства театр обанкротился и закрыт в 1904 году, реквизит и костюмы проданы, актёры перешли в театр Зимина.
- Анна Спиридоновна Любатович (по мужу Малинина) (1882—после1954) — после окончания гимназии с 1905 года по 1932 год работала учителем иностранных языков средней школы в городах Торжке, Вязьме и Москве. После выхода на пенсию по болезни и выслуге лет, проживала в семье дочери — Марины Расковой. Автор книги «Жизненный путь Марины». — М.—Л.: изд-во «Детская литература», 1950 (первое издание).
Напишите отзыв о статье "Любатович, Вера Спиридоновна"
Литература
- В. С. Осташкина (Любатович) "Далёкое и недавнее", М., Издательство Всесоюзного общества бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев, 1930
Ссылки
slovari.yandex.ru/
Примечания
- ↑ "Фричи" - кружок российских студенток в г. Цюрихе в 1872-74 (назван по фамилии хозяйки пансиона), 12 человек: Софья Бардина, Вера и Лидия Фигнер, Варвара Александрова (впоследствии—Натансон), Ольга и Вера Любатович, Евгения, Мария и Надежда Субботины, Берта Каминская, Анна Топоркова, Доротея Аптекман. С 1873 года - на позициях революционного народничества. В 1874 году объединились с "кавказцами" в группу "москвичей"
Отрывок, характеризующий Любатович, Вера Спиридоновна
По мере того как Пьер приближался к Поварской, дым становился сильнее и сильнее, становилось даже тепло от огня пожара. Изредка взвивались огненные языка из за крыш домов. Больше народу встречалось на улицах, и народ этот был тревожнее. Но Пьер, хотя и чувствовал, что что то такое необыкновенное творилось вокруг него, не отдавал себе отчета о том, что он подходил к пожару. Проходя по тропинке, шедшей по большому незастроенному месту, примыкавшему одной стороной к Поварской, другой к садам дома князя Грузинского, Пьер вдруг услыхал подле самого себя отчаянный плач женщины. Он остановился, как бы пробудившись от сна, и поднял голову.В стороне от тропинки, на засохшей пыльной траве, были свалены кучей домашние пожитки: перины, самовар, образа и сундуки. На земле подле сундуков сидела немолодая худая женщина, с длинными высунувшимися верхними зубами, одетая в черный салоп и чепчик. Женщина эта, качаясь и приговаривая что то, надрываясь плакала. Две девочки, от десяти до двенадцати лет, одетые в грязные коротенькие платьица и салопчики, с выражением недоумения на бледных, испуганных лицах, смотрели на мать. Меньшой мальчик, лет семи, в чуйке и в чужом огромном картузе, плакал на руках старухи няньки. Босоногая грязная девка сидела на сундуке и, распустив белесую косу, обдергивала опаленные волосы, принюхиваясь к ним. Муж, невысокий сутуловатый человек в вицмундире, с колесообразными бакенбардочками и гладкими височками, видневшимися из под прямо надетого картуза, с неподвижным лицом раздвигал сундуки, поставленные один на другом, и вытаскивал из под них какие то одеяния.
Женщина почти бросилась к ногам Пьера, когда она увидала его.
– Батюшки родимые, христиане православные, спасите, помогите, голубчик!.. кто нибудь помогите, – выговаривала она сквозь рыдания. – Девочку!.. Дочь!.. Дочь мою меньшую оставили!.. Сгорела! О о оо! для того я тебя леле… О о оо!
– Полно, Марья Николаевна, – тихим голосом обратился муж к жене, очевидно, для того только, чтобы оправдаться пред посторонним человеком. – Должно, сестрица унесла, а то больше где же быть? – прибавил он.
– Истукан! Злодей! – злобно закричала женщина, вдруг прекратив плач. – Сердца в тебе нет, свое детище не жалеешь. Другой бы из огня достал. А это истукан, а не человек, не отец. Вы благородный человек, – скороговоркой, всхлипывая, обратилась женщина к Пьеру. – Загорелось рядом, – бросило к нам. Девка закричала: горит! Бросились собирать. В чем были, в том и выскочили… Вот что захватили… Божье благословенье да приданую постель, а то все пропало. Хвать детей, Катечки нет. О, господи! О о о! – и опять она зарыдала. – Дитятко мое милое, сгорело! сгорело!
– Да где, где же она осталась? – сказал Пьер. По выражению оживившегося лица его женщина поняла, что этот человек мог помочь ей.
– Батюшка! Отец! – закричала она, хватая его за ноги. – Благодетель, хоть сердце мое успокой… Аниска, иди, мерзкая, проводи, – крикнула она на девку, сердито раскрывая рот и этим движением еще больше выказывая свои длинные зубы.
– Проводи, проводи, я… я… сделаю я, – запыхавшимся голосом поспешно сказал Пьер.
Грязная девка вышла из за сундука, прибрала косу и, вздохнув, пошла тупыми босыми ногами вперед по тропинке. Пьер как бы вдруг очнулся к жизни после тяжелого обморока. Он выше поднял голову, глаза его засветились блеском жизни, и он быстрыми шагами пошел за девкой, обогнал ее и вышел на Поварскую. Вся улица была застлана тучей черного дыма. Языки пламени кое где вырывались из этой тучи. Народ большой толпой теснился перед пожаром. В середине улицы стоял французский генерал и говорил что то окружавшим его. Пьер, сопутствуемый девкой, подошел было к тому месту, где стоял генерал; но французские солдаты остановили его.
– On ne passe pas, [Тут не проходят,] – крикнул ему голос.
– Сюда, дяденька! – проговорила девка. – Мы переулком, через Никулиных пройдем.
Пьер повернулся назад и пошел, изредка подпрыгивая, чтобы поспевать за нею. Девка перебежала улицу, повернула налево в переулок и, пройдя три дома, завернула направо в ворота.
– Вот тут сейчас, – сказала девка, и, пробежав двор, она отворила калитку в тесовом заборе и, остановившись, указала Пьеру на небольшой деревянный флигель, горевший светло и жарко. Одна сторона его обрушилась, другая горела, и пламя ярко выбивалось из под отверстий окон и из под крыши.
Когда Пьер вошел в калитку, его обдало жаром, и он невольно остановился.
– Который, который ваш дом? – спросил он.
– О о ох! – завыла девка, указывая на флигель. – Он самый, она самая наша фатера была. Сгорела, сокровище ты мое, Катечка, барышня моя ненаглядная, о ох! – завыла Аниска при виде пожара, почувствовавши необходимость выказать и свои чувства.
Пьер сунулся к флигелю, но жар был так силен, что он невольна описал дугу вокруг флигеля и очутился подле большого дома, который еще горел только с одной стороны с крыши и около которого кишела толпа французов. Пьер сначала не понял, что делали эти французы, таскавшие что то; но, увидав перед собою француза, который бил тупым тесаком мужика, отнимая у него лисью шубу, Пьер понял смутно, что тут грабили, но ему некогда было останавливаться на этой мысли.
Звук треска и гула заваливающихся стен и потолков, свиста и шипенья пламени и оживленных криков народа, вид колеблющихся, то насупливающихся густых черных, то взмывающих светлеющих облаков дыма с блестками искр и где сплошного, сноповидного, красного, где чешуйчато золотого, перебирающегося по стенам пламени, ощущение жара и дыма и быстроты движения произвели на Пьера свое обычное возбуждающее действие пожаров. Действие это было в особенности сильно на Пьера, потому что Пьер вдруг при виде этого пожара почувствовал себя освобожденным от тяготивших его мыслей. Он чувствовал себя молодым, веселым, ловким и решительным. Он обежал флигелек со стороны дома и хотел уже бежать в ту часть его, которая еще стояла, когда над самой головой его послышался крик нескольких голосов и вслед за тем треск и звон чего то тяжелого, упавшего подле него.
