Мануил III Великий Комнин
| Мануил III Великий Комнин Μανουήλ Γ΄ Μέγας Κομνηνός | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 1390 — 1417 | |||
| Предшественник: | Алексей III Великий Комнин | ||
| Преемник: | Алексей IV Великий Комнин | ||
| Рождение: | 16 декабря 1364 | ||
| Смерть: | 5 марта 1417 (52 года) | ||
| Отец: | Алексей III Великий Комнин | ||
| Мать: | Феодора Кантакузина | ||
| Супруга: | 1. Евдокия 2. Анна Филантропина [1] | ||
Мануил III Великий Комнин (греч. Μανουήλ Γ΄ Μέγας Κομνηνός, 16 декабря 1364 — 5 марта 1417) — император Трапезунда.
Биография
Мануил был сыном трапезундского императора Алексея III Великого Комнинм и Феодоры Кантакузины, родственницы императора Византии. В 1377 году умер его старший брат Василий, и Мануил стал наследником престола. В том же году он женился на дочери грузинского царя Давида IX Гулкан (в христианстве — Евдокии), которая ранее вышла замуж за его незаконнорожденного брата Андроника, убитого вскоре после свадьбы.
В 1390 году скончался Алексей III, и Мануил стал императором. Одной из проблем, стоявших перед империей, являлся тот факт, что практически всю внешнюю торговлю страны через Чёрное море контролировали генуэзцы, и в 1391 году Мануил подтвердил старые привилегии их соперников-венецианцев, надеясь сыграть на противоречиях между конкурентами. В 1395 году жена Мануила скончалась, и он женился повторно — на Анне Филантропине, дочери кесаря Фессалии Мануила Ангела Филантропена. В 1396 году он вновь подтвердил привилегии венецианцев.
К концу XIV века домен Мануила попал под угрозу со стороны правителя Османской империи султана Баязида I, который в 1398 году провел свою армию вдоль побережья Черного моря до границы Трапезундской империи [2]. Тамерлан, который вел кампанию в восточной Анатолии в 1394 году, вернулся и захватил Сивас (27 августа 1400), убив всех его защитников [3]. Тамерлан потребовал, чтобы Мануил со своей армией присоединился к его войне против турок-османов, но Мануилу удалось уклониться от участия в боевых действиях, хотя ему и пришлось предоставить Тамерлану 20 галер для флота. Баязид и Тимур, наконец, встретились в битве в Анкаре, где Тамерлан разгромил османские войска и взял султана в плен. В течение следующих восьми месяцев Тамерлан продвигался по Анатолии, грабя османские территории [4]. В 1403 году Тамерлан покинул Малую Азию, оставив дела в Грузии, Армении и Трапезунде на своего племянника Халила, однако после смерти Тамерлана в 1405 году тот отправился в Среднюю Азию бороться за трон, и местные правители вновь стали де-факто свободными.
Когда Тамерлан оставил Малую Азию, часть его армии отделилась от остальных войск и разграбила Гиресун. Только горы помешали им углубиться в трапезундские земли. Отъезд Халила создал вакуум власти, который был заполнен тюрками Кара-Коюнлу. Мануил устранил эту угрозу с помощью дипломатии - одна из его дочерей стала женой правителя Кара-Коюнлу Кара-Юсуфа. Другая была выдана за Али-бека, правителя соперников Кара-Коюнлу - Ак-Коюнлу. Наконец, старшая дочь Мануила стала третьей женой императора Иоанна VIII Палеолога, а младшая - первой женой Георгия Бранковича [5].
Посол Тамерлана Руй Гонсалес де Клавихо был принят Мануилом в апреле 1404 и написал следующее:
|
Император и его сын были одеты в императорские одежды. Они носили на головах высокие шляпы, увенчанные золотыми шнурами, на вершине которых были перья; шляпы были украшены шкурами куниц... Этот император платит дань Тимур-беку и другим туркам, которые являются соседями. Он женат на родственнице императора Константинополя и имеет двух маленьких дочерей[6] | 
|
Отношения с Венецией были лучше, чем с Генуей. В 1391 был заключен договор, снизивший пошлины для венецианцев и подтвердивший их старые привилегии. В 1396 году Мануил подписал "Золотую буллу" по настоянию венецианского посла Гуссони, что позволило венецианцам торговать на всех имперских землях, предоставило им свою собственную церковь, банк и суд. Мануил послал колокол и часы в Венецию, чтобы их там отремонтировали, а в 1416 году трапезундское посольство было принято в Венеции. Генуэцы же, напротив, конфликтовали с Мануилом. Мануэль был обвинен в подкупе генуэзские чиновников. В 1416 году Генуя едва не начала атаку на цитадель Тапезунда, венецианцы даже прислали свои галеры для защиты крепости [7].
Последние годы жизни Мануила были омрачены конфликтом с его собственным сыном и наследником Алексеем. Алексей, жадный до власти, поднял восстание против отца и потребовал, чтобы фаворит Мануила был изгнан. Дворяне присоединился к нему и осадили Мануила в цитадели, вынудив его принять требования сына. Когда люди разошлись, Алексей был вынужден примириться с отцом. Мануил III умер в марте 1417 года, и его сменил Алексей IV.
Напишите отзыв о статье "Мануил III Великий Комнин"
Литература
- The Oxford Dictionary of Byzantium, Oxford University Press, 1991.
- W. Miller, Trebizond: The Last Greek Empire of the Byzantine Era, Chicago, 1926.
Примечания
- ↑ George Finlay, The History of Greece and the Empire of Trebizond, (1204-1461) (Edinburgh: William Blackwood, 1851), p. 393
- ↑ Stanford Shaw, History of the Ottoman Empire and Modern Turkey (Cambridge: University Press, 1976), vol. 1 p. 34
- ↑ Shaw, History of the Ottoman Empire, p. 35
- ↑ Shaw, History of the Ottoman Empire, pp. 35f
- ↑ Donald M. Nicol, The Last Centuries of Byzantium, 1261–1453, (Cambridge: University Press, 1972), p. 404
- ↑ Clavijo's Embassy, tr. by C. R. Markham (1859), quoted in Nicol, The Last Centuries of Byzantium, p. 404.
- ↑ Miller, Trebizond, pp. 77f
| ||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Мануил III Великий Комнин
В Ростове, также как и во всей армии, из которой он приехал, еще далеко не совершился в отношении Наполеона и французов, из врагов сделавшихся друзьями, тот переворот, который произошел в главной квартире и в Борисе. Все еще продолжали в армии испытывать прежнее смешанное чувство злобы, презрения и страха к Бонапарте и французам. Еще недавно Ростов, разговаривая с Платовским казачьим офицером, спорил о том, что ежели бы Наполеон был взят в плен, с ним обратились бы не как с государем, а как с преступником. Еще недавно на дороге, встретившись с французским раненым полковником, Ростов разгорячился, доказывая ему, что не может быть мира между законным государем и преступником Бонапарте. Поэтому Ростова странно поразил в квартире Бориса вид французских офицеров в тех самых мундирах, на которые он привык совсем иначе смотреть из фланкерской цепи. Как только он увидал высунувшегося из двери французского офицера, это чувство войны, враждебности, которое он всегда испытывал при виде неприятеля, вдруг обхватило его. Он остановился на пороге и по русски спросил, тут ли живет Друбецкой. Борис, заслышав чужой голос в передней, вышел к нему навстречу. Лицо его в первую минуту, когда он узнал Ростова, выразило досаду.– Ах это ты, очень рад, очень рад тебя видеть, – сказал он однако, улыбаясь и подвигаясь к нему. Но Ростов заметил первое его движение.
– Я не во время кажется, – сказал он, – я бы не приехал, но мне дело есть, – сказал он холодно…
– Нет, я только удивляюсь, как ты из полка приехал. – «Dans un moment je suis a vous», [Сию минуту я к твоим услугам,] – обратился он на голос звавшего его.
– Я вижу, что я не во время, – повторил Ростов.
Выражение досады уже исчезло на лице Бориса; видимо обдумав и решив, что ему делать, он с особенным спокойствием взял его за обе руки и повел в соседнюю комнату. Глаза Бориса, спокойно и твердо глядевшие на Ростова, были как будто застланы чем то, как будто какая то заслонка – синие очки общежития – были надеты на них. Так казалось Ростову.
– Ах полно, пожалуйста, можешь ли ты быть не во время, – сказал Борис. – Борис ввел его в комнату, где был накрыт ужин, познакомил с гостями, назвав его и объяснив, что он был не статский, но гусарский офицер, его старый приятель. – Граф Жилинский, le comte N.N., le capitaine S.S., [граф Н.Н., капитан С.С.] – называл он гостей. Ростов нахмуренно глядел на французов, неохотно раскланивался и молчал.
Жилинский, видимо, не радостно принял это новое русское лицо в свой кружок и ничего не сказал Ростову. Борис, казалось, не замечал происшедшего стеснения от нового лица и с тем же приятным спокойствием и застланностью в глазах, с которыми он встретил Ростова, старался оживить разговор. Один из французов обратился с обыкновенной французской учтивостью к упорно молчавшему Ростову и сказал ему, что вероятно для того, чтобы увидать императора, он приехал в Тильзит.
– Нет, у меня есть дело, – коротко ответил Ростов.
Ростов сделался не в духе тотчас же после того, как он заметил неудовольствие на лице Бориса, и, как всегда бывает с людьми, которые не в духе, ему казалось, что все неприязненно смотрят на него и что всем он мешает. И действительно он мешал всем и один оставался вне вновь завязавшегося общего разговора. «И зачем он сидит тут?» говорили взгляды, которые бросали на него гости. Он встал и подошел к Борису.
– Однако я тебя стесняю, – сказал он ему тихо, – пойдем, поговорим о деле, и я уйду.
– Да нет, нисколько, сказал Борис. А ежели ты устал, пойдем в мою комнатку и ложись отдохни.
– И в самом деле…
Они вошли в маленькую комнатку, где спал Борис. Ростов, не садясь, тотчас же с раздраженьем – как будто Борис был в чем нибудь виноват перед ним – начал ему рассказывать дело Денисова, спрашивая, хочет ли и может ли он просить о Денисове через своего генерала у государя и через него передать письмо. Когда они остались вдвоем, Ростов в первый раз убедился, что ему неловко было смотреть в глаза Борису. Борис заложив ногу на ногу и поглаживая левой рукой тонкие пальцы правой руки, слушал Ростова, как слушает генерал доклад подчиненного, то глядя в сторону, то с тою же застланностию во взгляде прямо глядя в глаза Ростову. Ростову всякий раз при этом становилось неловко и он опускал глаза.
– Я слыхал про такого рода дела и знаю, что Государь очень строг в этих случаях. Я думаю, надо бы не доводить до Его Величества. По моему, лучше бы прямо просить корпусного командира… Но вообще я думаю…
– Так ты ничего не хочешь сделать, так и скажи! – закричал почти Ростов, не глядя в глаза Борису.
Борис улыбнулся: – Напротив, я сделаю, что могу, только я думал…
В это время в двери послышался голос Жилинского, звавший Бориса.
– Ну иди, иди, иди… – сказал Ростов и отказавшись от ужина, и оставшись один в маленькой комнатке, он долго ходил в ней взад и вперед, и слушал веселый французский говор из соседней комнаты.
Ростов приехал в Тильзит в день, менее всего удобный для ходатайства за Денисова. Самому ему нельзя было итти к дежурному генералу, так как он был во фраке и без разрешения начальства приехал в Тильзит, а Борис, ежели даже и хотел, не мог сделать этого на другой день после приезда Ростова. В этот день, 27 го июня, были подписаны первые условия мира. Императоры поменялись орденами: Александр получил Почетного легиона, а Наполеон Андрея 1 й степени, и в этот день был назначен обед Преображенскому батальону, который давал ему батальон французской гвардии. Государи должны были присутствовать на этом банкете.
