Болан, Марк

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Марк Болан Marc Bolan
Болан в составе T. Rex (второй справа)
Основная информация
Полное имя	Mark Feld
Дата рождения	30 сентября 1947(1947-09-30)
Место рождения	Хакни, Лондон, Англия, Британская империя
Дата смерти	16 сентября 1977(1977-09-16) (29 лет)
Место смерти	Лондон, Англия, Великобритания
Годы активности	1957 — 1977
Страна	Великобритания Великобритания
Профессии	вокалист гитарист поэт
Жанры	прото-панк глэм-рок фолк-рок психоделический фолк (раннее творчество)
Коллективы	T. Rex John's Children
[members.cox.net/dregenold/marc/marc.html Marc Bolan Info Page]

Марк Болан (англ. Marc Bolan, настоящее имя Марк Фелд англ. Mark Feld; 30 сентября 1947 — 16 сентября 1977) — британский певец, автор песен и гитарист, лидер группы T. Rex. До продолжительной творческой деятельности с T. Rex (с 1967 года) записывал сольные синглы и сотрудничал с группой John's Children. Погиб в автокатастрофе в 1977 году.

Биография

Болан вырос в простой еврейской семье в Лондонском районе Хакни. В детстве увлекался ранним рок-н-роллом, в возрасте 9 лет получил первую гитару, и вскоре собрал скиффл-группу. Уже тогда Марк был бунтарём, в возрасте 14 лет был исключён из школы. Среди исполнителей, повлиявших на Болана: Чак Берри, Боб Дилан (псевдоним Болан получился сокращением — от Бо<б Ди>лан), Клифф Ричард и Элвис Пресли. Позже к ним добавились Rolling Stones, Led Zeppelin, Pink Floyd барретовского периода, Джими Хендрикс, The Beatles и Beach Boys.

В течение короткого времени работал моделью, в 1967 году присоединился к группе John's Children. Болан утверждал, что после их распада провёл некоторое время в Париже с магом, умевшим летать по воздуху, от которого получил секретные знания. Тогда он стал писать нео-романтические песни, вошедшие в первые альбомы T. Rex.

Болан зарабатывал на жизнь как уличный музыкант, исполняя свои песни на улицах Лондона. Tyrannosaurus Rex, его дуэт с перкуссионистом Стивом Перегрином Туком (Steve Peregrin Took), выпустил в общей сложности три альбома и пять синглов, которые не имели коммерческого успеха. Первым менеджером Болана стал известный позднее фотограф Аллан Уоррен, с которым музыкант вместе учился в театральной школе при знаменитом театре Друри-Лейн. По словам следующего менеджера Болана, Алекса Нэпьер-Белла, в течение года на английском радио был лишь один ведущий, транслировавший музыку дуэта: Джон Пил. Вскоре партнёром Болана по Tyrannosaurus Rex стал Микки Финн, с которым был записан один альбом, после чего название сократилось до T. Rex, а акустическая гитара была заменена на электрическую.

Болан женился на Джун Чайлд (June Child) и стал писать песни дома, в надежде создать первый большой хит. Это ему удалось в 1970 году с песней Ride A White Swan и продюсером Тони Висконти. Сингл медленно поднимался в британском хит-параде, достигнув второго места в начале 1971 года. Так начался период расцвета стиля глэм-рок, принёсший славу самым ярким его исполнителям — Марку Болану с T. Rex и его другу Дэвиду Боуи. Начиная с 1971 года состав T. Rex расширялся, их синглы становились хитами, поднимаясь на первые строчки хит-парадов. В 1972 году Болан появился в музыкально-документальном фильме о T. Rex «Born to Boogie», снятым Ринго Старром. Кроме концерта T. Rex в фильме присутствуют кадры, снятые в особняке Джона Леннона и музыкальный номер с T. Rex, дополненными Ринго Старром на вторых ударных и Элтоном Джоном на пианино.

Начиная с 1973 года успех Болана и T.Rex пошёл на убыль, группу покинули некоторые участники, и тогда же распался первый брак Болана. У него начался роман с певицей Глорией Джонс, которая родила ему сына в 1975 году. Болан скрылся от общественности на целых три года, однако продолжал выпускать синглы и альбомы. В середине 1970-х ухудшилось здоровье певца; он набрал вес и пристратился к кокаину.

В 1975—1977 годах Болан снова похудел, стал давать концерты и появляться на телевидении, где, в частности, вёл музыкальное телешоу «Marc», в последнем выпуске которого спел дуэтом с Дэвидом Боуи.

16 сентября 1977 года Марк Болан погиб, возвращаясь с Глорией Джонс домой из бара-ресторана — машина, которую вела Глория, врезалась в дерево. Сам Болан никогда не учился водить автомобиль, опасаясь погибнуть как Джеймс Дин. В 2002 году, в 25 годовщину смерти, на месте гибели Болана был торжественно установлен его бронзовый бюст. Болан оказал большое влияние на множество музыкантов и на целые направления, такие как панк-рок и брит-поп, на его песни существует множество кавер-версий.

Дискография

Дискография с T. Rex — см. T. Rex

Сольные синглы

• «The Wizard» / «Beyond the Rising Sun» (ноябрь 1965)
• «The Third Degree» / «San Francisco Poet» (июнь 1966)
• «Hippy Gumbo» / «Misfit» (декабрь 1966)

Ссылки

• [www.marc-bolan.org/ Marc-bolan.org, фэн-сайт]
• [www.borntoboogie.net/ Фильм Born to Boogie] (англ.)
• [www.marcbolan.net/ MarcBolan.net]
• [www.marcbolan.tv/ Marc Bolan.TV] — о появлении Болана в фильмах и на ТВ
• [www.marc-bolan.com/ Marc-bolan.com, официальный фэн-клуб]
• [www.bbc.co.uk/radio2/musicclub/doc_marcbolan.shtml Марк Болан: BBC Radio 2 Music Club documentary]

Отрывок, характеризующий Болан, Марк

Огромный кабинет был наполнен вещами, очевидно, беспрестанно употребляемыми. Большой стол, на котором лежали книги и планы, высокие стеклянные шкафы библиотеки с ключами в дверцах, высокий стол для писания в стоячем положении, на котором лежала открытая тетрадь, токарный станок, с разложенными инструментами и с рассыпанными кругом стружками, – всё выказывало постоянную, разнообразную и порядочную деятельность. По движениям небольшой ноги, обутой в татарский, шитый серебром, сапожок, по твердому налеганию жилистой, сухощавой руки видна была в князе еще упорная и много выдерживающая сила свежей старости. Сделав несколько кругов, он снял ногу с педали станка, обтер стамеску, кинул ее в кожаный карман, приделанный к станку, и, подойдя к столу, подозвал дочь. Он никогда не благословлял своих детей и только, подставив ей щетинистую, еще небритую нынче щеку, сказал, строго и вместе с тем внимательно нежно оглядев ее:
– Здорова?… ну, так садись!
Он взял тетрадь геометрии, писанную его рукой, и подвинул ногой свое кресло.
– На завтра! – сказал он, быстро отыскивая страницу и от параграфа до другого отмечая жестким ногтем.
Княжна пригнулась к столу над тетрадью.
– Постой, письмо тебе, – вдруг сказал старик, доставая из приделанного над столом кармана конверт, надписанный женскою рукой, и кидая его на стол.
Лицо княжны покрылось красными пятнами при виде письма. Она торопливо взяла его и пригнулась к нему.
– От Элоизы? – спросил князь, холодною улыбкой выказывая еще крепкие и желтоватые зубы.
– Да, от Жюли, – сказала княжна, робко взглядывая и робко улыбаясь.
– Еще два письма пропущу, а третье прочту, – строго сказал князь, – боюсь, много вздору пишете. Третье прочту.
– Прочтите хоть это, mon pere, [батюшка,] – отвечала княжна, краснея еще более и подавая ему письмо.
– Третье, я сказал, третье, – коротко крикнул князь, отталкивая письмо, и, облокотившись на стол, пододвинул тетрадь с чертежами геометрии.
– Ну, сударыня, – начал старик, пригнувшись близко к дочери над тетрадью и положив одну руку на спинку кресла, на котором сидела княжна, так что княжна чувствовала себя со всех сторон окруженною тем табачным и старчески едким запахом отца, который она так давно знала. – Ну, сударыня, треугольники эти подобны; изволишь видеть, угол abc…
Княжна испуганно взглядывала на близко от нее блестящие глаза отца; красные пятна переливались по ее лицу, и видно было, что она ничего не понимает и так боится, что страх помешает ей понять все дальнейшие толкования отца, как бы ясны они ни были. Виноват ли был учитель или виновата была ученица, но каждый день повторялось одно и то же: у княжны мутилось в глазах, она ничего не видела, не слышала, только чувствовала близко подле себя сухое лицо строгого отца, чувствовала его дыхание и запах и только думала о том, как бы ей уйти поскорее из кабинета и у себя на просторе понять задачу.
Старик выходил из себя: с грохотом отодвигал и придвигал кресло, на котором сам сидел, делал усилия над собой, чтобы не разгорячиться, и почти всякий раз горячился, бранился, а иногда швырял тетрадью.
Княжна ошиблась ответом.
– Ну, как же не дура! – крикнул князь, оттолкнув тетрадь и быстро отвернувшись, но тотчас же встал, прошелся, дотронулся руками до волос княжны и снова сел.
Он придвинулся и продолжал толкование.
– Нельзя, княжна, нельзя, – сказал он, когда княжна, взяв и закрыв тетрадь с заданными уроками, уже готовилась уходить, – математика великое дело, моя сударыня. А чтобы ты была похожа на наших глупых барынь, я не хочу. Стерпится слюбится. – Он потрепал ее рукой по щеке. – Дурь из головы выскочит.
Она хотела выйти, он остановил ее жестом и достал с высокого стола новую неразрезанную книгу.
– Вот еще какой то Ключ таинства тебе твоя Элоиза посылает. Религиозная. А я ни в чью веру не вмешиваюсь… Просмотрел. Возьми. Ну, ступай, ступай!
Он потрепал ее по плечу и сам запер за нею дверь.
Княжна Марья возвратилась в свою комнату с грустным, испуганным выражением, которое редко покидало ее и делало ее некрасивое, болезненное лицо еще более некрасивым, села за свой письменный стол, уставленный миниатюрными портретами и заваленный тетрадями и книгами. Княжна была столь же беспорядочная, как отец ее порядочен. Она положила тетрадь геометрии и нетерпеливо распечатала письмо. Письмо было от ближайшего с детства друга княжны; друг этот была та самая Жюли Карагина, которая была на именинах у Ростовых:
Жюли писала:
«Chere et excellente amie, quelle chose terrible et effrayante que l'absence! J'ai beau me dire que la moitie de mon existence et de mon bonheur est en vous, que malgre la distance qui nous separe, nos coeurs sont unis par des liens indissolubles; le mien se revolte contre la destinee, et je ne puis, malgre les plaisirs et les distractions qui m'entourent, vaincre une certaine tristesse cachee que je ressens au fond du coeur depuis notre separation. Pourquoi ne sommes nous pas reunies, comme cet ete dans votre grand cabinet sur le canape bleu, le canape a confidences? Pourquoi ne puis je, comme il y a trois mois, puiser de nouvelles forces morales dans votre regard si doux, si calme et si penetrant, regard que j'aimais tant et que je crois voir devant moi, quand je vous ecris».
[Милый и бесценный друг, какая страшная и ужасная вещь разлука! Сколько ни твержу себе, что половина моего существования и моего счастия в вас, что, несмотря на расстояние, которое нас разлучает, сердца наши соединены неразрывными узами, мое сердце возмущается против судьбы, и, несмотря на удовольствия и рассеяния, которые меня окружают, я не могу подавить некоторую скрытую грусть, которую испытываю в глубине сердца со времени нашей разлуки. Отчего мы не вместе, как в прошлое лето, в вашем большом кабинете, на голубом диване, на диване «признаний»? Отчего я не могу, как три месяца тому назад, почерпать новые нравственные силы в вашем взгляде, кротком, спокойном и проницательном, который я так любила и который я вижу перед собой в ту минуту, как пишу вам?]