Мордвинов, Владимир Михайлович

Владимир Михайлович Мордвинов
Дата рождения	1775(1775)
Дата смерти	1819(1819)
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	пехота
Звание	генерал-майор
Командовал	Севский мушкетерский полк, Санкт-Петербургский гренадерский полк, егерская бригада 22-й пехотной дивизии
Сражения/войны	Польская кампания 1794 года, Война Третьей коалиции, Война Четвёртой коалиции, Русско-шведская война 1808—1809, Отечественная война 1812 года, Заграничные походы 1813 и 1814 гг.
Награды и премии	Орден Святого Владимира 4-й ст. (1805), Золотое оружие «За храбрость» (1805), Орден Святого Георгия 4-й ст. (1807), Pour le Mérite (1807), Золотое оружие «За храбрость» (1813), Орден Святой Анны 1-й ст., Орден Святого Владимира 3-й ст.

Владимир Михайлович Мордвинов (1775—1819) — генерал-майор, герой сражения при Прейсиш-Эйлау.

Биография

Родился в 1775 году, происходил из дворян Опочецкого уезда Псковской губернии, сын военного инженера генерал-поручика Михаила Ивановича Мордвинова.

В военную службу был записан 1 января 1784 года капралом в лейб-гвардии Семёновский полк. В 1792 году Мордвинов явился налицо в полк и был переименован в сержанты, 1 января 1794 года получил чин прапорщика.

Будучи прикомандирован к Санкт-Петербургскому гренадерскому полку Мордвинов в 1794 году сражался в Польше с повстанцами Костюшко, за участие в штурме варшавского предместья Праги был произведён в подпоручики.

1 января 1795 года Мордвинов был переведён с чином секунд-майора в Белозерский пехотный полк, 6 января 1797 года переименован в майоры. 10 февраля 1799 года он был исключен из военной службы и определён вице-директором Ассигнационного банка с чином надворного советника.

При воцарении императора Александра I Мордвинов вернулся на военную службу и 16 марта 1801 года с чином подполковника определён в лейб-гренадерский полк. 10 февраля 1803 года назначен командиром Севского мушкетерского полка и через двенадцать дней произведён в полковники.

В 1805 году Мордвинов участвовал в походе в Австрию против французов и за отличие в сражении у Кремса награждён орденом св. Владимира 4-й степени с бантом. В генеральном сражении при Аустерлице был ранен в левое бедро пулей и был пожалован золотой шпагой с надписью «За храбрость».

В кампании 1806—1807 годов в Восточной Пруссии Мордвинов принимал участие в сражениях под Наревом, Пултуском, Янковом, Ландсбергом и Прейсиш-Эйлау, причём в последнем сражении получил ранение осколком гранаты в правое плечо. 26 апреля 1807 года он был награждён орденом св. Георгия 4-й степени (№ 758 по кавалерскому списку Судравского и № 1772 по списку Григоровича — Степанова)

В воздаяние отличного мужества и храбрости, оказанных в сражении против французских войск 26 и 27 января при Прейсиш-Эйлау, где, командуя полком, опрокинул и истребил штыками превосходную неприятельскую колонну.

Вслед за тем он участвовал в сражениях под Гуттштадтом, Гейльсбергом. Накануне Фридландского сражения, находясь рекогносцировке у деревни Торау, был тяжело ранен пулей в правую ногу и отправлен в Ригу на излечение. За Фридландское сражение он получил прусский орден «Pour le Mérite».

Во время русско-шведской войны 1808—1809 годов Мордвинов снова был тяжело ранен в бою под Ратаном пулей в левую руку с повреждением кости и 26 мая 1809 года вышел в отставку из-за ран с чином генерал-майора, мундиром и пенсионом полного жалования.

13 января 1811 года Мордвинов вернулся в строй и 9 февраля того же года был назначен шефом Санкт-Петербургского гренадерского полка. 27 февраля 1812 года назначен состоять по армии.

После начала в 1812 году Отечественной войны Мордвинов 25 июля был избран начальником Псковского ополчения, включённого в состав Петербургского ополчения и состоял при фельдмаршале Кутузове «для особых поручений». Отличился освобождении Полоцка и в сражениях под Чашниками и Студянкой.

В кампании 1813 года Мордвинов был в делах при осаде Эльбинга и был награждён золотой шпагой с надписью «За храбрость» и алмазными украшениями, затем состоял при штабе Резервной армии в Варшаве в должности дежурного генерала по рекрутской части.

2 февраля 1816 года назначен командиром егерской бригады 22-й пехотной дивизии, 10 октября 1818 года отчислен по армии. Среди прочих наград имел ордена св. Анны 1-й степени с алмазными знаками и св. Владимира 3-й степени.

Скончался весной 1819 года, из списков исключён 16 мая.

Его братья и сёстры:

• Дмитрий (1773—1848) — генерал-майор, тайный советник, сенатор
• Николай (1768—1844) — генерал-майор в отставке
• Алексей
• Александра (1769—1809) — замужем за основателем Школы колонновожатых генерал-майором Н. Н. Мурвьёвым, мать Н. Н. Муравьёва-Карсского и М. Н. Муравьёва-Виленского
• Варвара — в 1-м браке за Александром Фёдоровичем Мурвьёвым, во 2-м браке за Павлом Марковичем Полторацким.

Источники

• Волков С. В. Генералитет Российской империи. Энциклопедический словарь генералов и адмиралов от Петра I до Николая II. Том II. Л—Я. М., 2009
• [www.museum.ru/1812/Persons/slovar/sl_m25.html Словарь русских генералов, участников боевых действий против армии Наполеона Бонапарта в 1812—1815 гг.] // Российский архив : Сб. — М., студия «ТРИТЭ» Н. Михалкова, 1996. — Т. VII. — С. 479.
• Степанов В. С., Григорович П. И. В память столетнего юбилея императорского Военного ордена Святого великомученика и Победоносца Георгия. (1769—1869). СПб., 1869

Отрывок, характеризующий Мордвинов, Владимир Михайлович

– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.
Князь взглянул на испуганное лицо дочери и фыркнул.
– Др… или дура!… – проговорил он.
«И той нет! уж и ей насплетничали», подумал он про маленькую княгиню, которой не было в столовой.
– А княгиня где? – спросил он. – Прячется?…
– Она не совсем здорова, – весело улыбаясь, сказала m llе Bourienne, – она не выйдет. Это так понятно в ее положении.
– Гм! гм! кх! кх! – проговорил князь и сел за стол.
Тарелка ему показалась не чиста; он указал на пятно и бросил ее. Тихон подхватил ее и передал буфетчику. Маленькая княгиня не была нездорова; но она до такой степени непреодолимо боялась князя, что, услыхав о том, как он не в духе, она решилась не выходить.
– Я боюсь за ребенка, – говорила она m lle Bourienne, – Бог знает, что может сделаться от испуга.
Вообще маленькая княгиня жила в Лысых Горах постоянно под чувством страха и антипатии к старому князю, которой она не сознавала, потому что страх так преобладал, что она не могла чувствовать ее. Со стороны князя была тоже антипатия, но она заглушалась презрением. Княгиня, обжившись в Лысых Горах, особенно полюбила m lle Bourienne, проводила с нею дни, просила ее ночевать с собой и с нею часто говорила о свекоре и судила его.
– Il nous arrive du monde, mon prince, [К нам едут гости, князь.] – сказала m lle Bourienne, своими розовенькими руками развертывая белую салфетку. – Son excellence le рrince Kouraguine avec son fils, a ce que j'ai entendu dire? [Его сиятельство князь Курагин с сыном, сколько я слышала?] – вопросительно сказала она.
– Гм… эта excellence мальчишка… я его определил в коллегию, – оскорбленно сказал князь. – А сын зачем, не могу понять. Княгиня Лизавета Карловна и княжна Марья, может, знают; я не знаю, к чему он везет этого сына сюда. Мне не нужно. – И он посмотрел на покрасневшую дочь.
– Нездорова, что ли? От страха министра, как нынче этот болван Алпатыч сказал.
– Нет, mon pere. [батюшка.]
Как ни неудачно попала m lle Bourienne на предмет разговора, она не остановилась и болтала об оранжереях, о красоте нового распустившегося цветка, и князь после супа смягчился.
После обеда он прошел к невестке. Маленькая княгиня сидела за маленьким столиком и болтала с Машей, горничной. Она побледнела, увидав свекора.
Маленькая княгиня очень переменилась. Она скорее была дурна, нежели хороша, теперь. Щеки опустились, губа поднялась кверху, глаза были обтянуты книзу.
– Да, тяжесть какая то, – отвечала она на вопрос князя, что она чувствует.
– Не нужно ли чего?
– Нет, merci, mon pere. [благодарю, батюшка.]
– Ну, хорошо, хорошо.
Он вышел и дошел до официантской. Алпатыч, нагнув голову, стоял в официантской.
– Закидана дорога?
– Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости.
Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом.
– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»
– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
«Зачем они писали, зачем Лиза говорила мне про это? Ведь этого не может быть! – говорила она себе, взглядывая в зеркало. – Как я выйду в гостиную? Ежели бы он даже мне понравился, я бы не могла быть теперь с ним сама собою». Одна мысль о взгляде ее отца приводила ее в ужас.
Маленькая княгиня и m lle Bourienne получили уже все нужные сведения от горничной Маши о том, какой румяный, чернобровый красавец был министерский сын, и о том, как папенька их насилу ноги проволок на лестницу, а он, как орел, шагая по три ступеньки, пробежал зa ним. Получив эти сведения, маленькая княгиня с m lle Bourienne,еще из коридора слышные своими оживленно переговаривавшими голосами, вошли в комнату княжны.
– Ils sont arrives, Marieie, [Они приехали, Мари,] вы знаете? – сказала маленькая княгиня, переваливаясь своим животом и тяжело опускаясь на кресло.