Морковин, Михаил Васильевич

Михаил Васильевич Морковин
Дата рождения	14 декабря 1920(1920-12-14)
Место рождения	село Ищеино, Лебедянский уезд, Тамбовская губерния, РСФСР
Дата смерти	14 декабря 1989(1989-12-14) (69 лет)
Место смерти	Москва, Россия
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	инженерные войска
Годы службы	1939—1987
Звание	генерал-лейтенант
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Михаи́л Васи́льевич Морко́вин (14 декабря 1920 — 14 декабря 1989), советский военачальник, Герой Советского Союза (1943), генерал-лейтенант (1971).

Биография

Михаил Васильевич Морковин родился 14 декабря 1920 года в селе Ищеино (ныне — Краснинского района Липецкой области). Русский. Из крестьянской семьи.

После окончания сельской школы с сентября 1936 года по июль 1939 года учился в педагогическом училище города Лебедянь Липецкой области. С августа 1939 года по ноябрь 1939 года работал учителем начальной школы деревни Выглядовка Красненского района Липецкой области. Призван в ряды Красной Армии в декабре 1939 года. В апреле 1941 года окончил Черниговское военно-инженерное училище.

Командир сапёрного взвода, лейтенант Михаил Морковин, вступил в бой с гитлеровскими захватчиками в первые дни Великой Отечественной войны под Минском в рядах 44-го стрелкового корпуса Западного фронта.

Великая Отечественная война

22 июня 1941 года, на рассвете, Михаил Морковин, находясь со своим взводом в полевом лагере, испытал ужас потерь от первой вражеской бомбардировки. А уже 24 июня сапёры Морковина вели бой с наступающими вражескими танками и пехотой, под огнём устанавливая на передовых рубежах фугасы, минируя дороги и мосты. Более двух недель несколько оставшихся в живых красноармейцев-сапёров под командованием лейтенанта Морковина выходили из окружения, продолжая отважно подрывать фашистов вдоль дорог.

В 20-х числах июля 1941 года группа Морковина вышла из окружения в расположение своего корпуса. В это время уже шло Смоленское сражение. 24 июля лейтенанту Морковину была поставлена боевая задача взорвать крупный балочный мост через реку Днепр на вверенном ему участке обороны под Смоленском. Однако наличие большого количества тротила при отсутствии необходимых взрывателей делало задачу практически невыполнимой без самопожертвования. Михаил Морковин со своим бойцом-сапёром, рискуя жизнью, с помощью ручных гранат и канистры бензина, взорвали мост и только чудом не погиби сами. 28 июля 1941 года при обеспечении переправы наших отходящих войск через Днепр в районе Соловьёво лейтенант Морковин был ранен.

После излечения в госпитале Михаил Морковин был назначен командиром роты 615-го отдельного сапёрного батальона 335-й стрелковой дивизии. Участвовал в зимней кампании на Юго-Западном фронте, в наступательной операции Красной Армии в районе города Шахты Ростовской области. 17 апреля 1942 года был тяжело контужен. С июня 1942 года старший лейтенант Морковин стал заместителем командира 615-го осб 335-й сд, которая с боями отходила к предгорьям Кавказа. Осень — зима 1942 года стали переломным этапом в битве за Кавказ. Михаил Морковин проявил находчивость и отвагу в сражениях за город Малгобек и Алханчуртскую долину. Танковые колонны Клейста пытались прорваться по этой долине к Грозному, к нашим нефтяным ресурсам. Советские сапёры преградили путь фашистским танкам, под ураганным огнём соорудив на Алханчуртском канале специальные перемычки, которые задерживали спущенную по воде горящую нефть, делая долину непреодолимым препятствием для врага.

После битвы за Кавказ капитан Морковин, будучи заместителем командира 616-го осб 337-й сд в составе Степного и Воронежского фронтов, участвовал в подготовке стратегической обороны в районе Курска, в самой Курской битве и, далее, в освобождении левобережной Украины. Большой приобретённый боевой опыт и навыки командования позволили Михаилу Морковину стать мастером инженерного дела на поле боя.

В сентябре 1943 года майор Морковин, будучи командиром 616-го осб, получил от командира 337-й сд боевой приказ обеспечить полкам дивизии с ходу переправу через Днепр в районе села Зарубенцы Каневского района Черкасской области. В ночь на 22 сентября сапёры батальона, не дожидаясь подвоза инженерных средств, с помощью подручных плавсредств (двух старых баркасов, трёх рыбацких плоскодонных лодок и собранных из подручных материалов плотов) под сильным пулемётно-артиллерийским огнём противника начали переправу стрелков дивизии на Букринский плацдарм. Комбат всё время находился на берегу и бесстрашно руководил операцией по переброске войск на правый берег Днепра. Ширина реки в месте переправы составляла около 700 метров. За ночь сапёры переправили более 500 пехотинцев, которые к утру с боем овладели частью села Зарубенцы.

За подвиг, проявленный при форсировании реки Днепр и прочное закрепление плацдарма на западном берегу реки Днепр, майору Морковину М. В. указом Президиума Верховного Совета СССР от 29 октября 1943 года присвоено звание Героя Советского Союза.

Ещё трём подчиненным комбата за подвиги, проявленные при форсировании Днепра 22-23 сентября 1943 года, также было присвоено звание Героя Советского Союза (младшему лейтенанту И. Б. Беркутову, младшему сержанту В. И. Шумихину, ефрейтору С. И. Подкопаеву). После Букринского плацдарма батальон Морковина мастерски совершил переправу через Днепр ещё в одном месте — между Киевом и Переяславом-Хмельницким.

В феврале 1944 года майор Морковин со своими сапёрами принял активное участие в ликвидации группировки гитлеровских войск, окруженных под Корсунь-Шевченковским.

Мартовское наступление 1944 года привело 337-ю сд 1-го Украинского фронта к реке Южный Буг, где гитлеровцы хотели организовать новую линию стратегической обороны. 16 марта майору Морковину была поставлена задача с группой наиболее опытных бойцов батальона форсированным маршем, обходя отдельные вражеские гарнизоны, выйти к Южному Бугу в районе села Губник Винницкой области и подготовить переправу для подходящих полков дивизии. 17 марта, перед рассветом, первые подразделения дивизии подходили к Южному Бугу, где сапёры Морковина уже спускали на воду плоты. Комбат сам участвовал в первых рейсах, доставляя на западный берег пехоту и лёгкие пушки. В один из таких рейсов появились вражеские самолёты и плот командира разбило взрывом бомбы. Морковин был ранен, потерял сознание и начал тонуть. Но комбата под вой падающих бомб спасли его бойцы-сапёры.

С марта по август 1944 года Михаил Морковин находился на излечении в госпитале. В августе 1944 года по приказу маршала инженерных войск М. П. Воробьёва майор Морковин был представлен к поступлению в Военно-инженерную академию имени В. В. Куйбышева и после успешной сдачи вступительных экзаменов стал слушателем этой Академии.

Послевоенное время

• сентябрь 1944 — март 1950 года — слушатель Военно-инженерной Академии имени В. В. Куйбышева;
• 24 июня 1945 года — участник Парада Победы на Красной площади в Москве (ассистент знаменосца Академии);
• март 1950 — октябрь 1957 года — старший офицер штаба инженерных войск Советской армии (подполковник);
• ноябрь 1957 — сентябрь 1959 года — слушатель Военной Академии Генерального штаба;
• сентябрь 1959 — апрель 1968 года — старший офицер, начальник группы, начальник отдела Главного оперативного управления Генерального штаба Вооружённых сил СССР (полковник/генерал-майор);
• апрель 1968 — январь 1971 года — заместитель начальника управления — главный инженер 9-го Управления Министерства обороны СССР;
• январь 1971 — июнь 1987 года — начальник 9-го Центрального Управления Министерства обороны СССР (генерал-лейтенант);
• после увольнения из Вооружённых сил СССР в 1987 году до декабря 1989 года — Главный эксперт Государственной экспертизы и инспекции Министерства обороны СССР.

Генерал-лейтенант М. В. Морковин с семьёй проживал в городе-герое Москве. Скончался 14 декабря 1989 года. Похоронен на Троекуровском кладбище в Москве (участок № 2).

Награды и звания

• Медаль «Золотая Звезда»;
• два ордена Ленина;
• орден Октябрьской революции;
• орден Трудового Красного Знамени;
• орден Отечественной войны 1-й степени;
• орден Красной звезды;
• орден «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» III степени;
• орден «Знак Почёта»;
• пять орденов зарубежных стран;
• почётное звание «Заслуженный строитель РСФСР»;
• почётный гражданин города Лубны Полтавской области Украины.

Память

• Барельеф и описание подвига на Аллее Славы в селе Красное Краснинского района Липецкой области.

Литература

• Глуховский С. Д. Золотая Звезда. — М.: Воениздат, 1954. — С. 49—84.
• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1988. — Т. 2 /Любов — Ящук/. — 863 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-203-00536-2.
• Пути-дороги: Сборник воспоминаний ветеранов 337-й стрелковой дивизии. — Грозный: Чечено-Ингушское кн. изд-во, 1984.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=2747 Михаил Васильевич Морковин]. Сайт «Герои Страны».

• [podvignaroda.mil.ru/?#id=20553810&tab=navDetailDocument Наградной лист].

Отрывок, характеризующий Морковин, Михаил Васильевич

– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.


Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!


Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.