Найман, Майкл

Майкл Найман Michael Laurence Nyman
Найман в 2015 году
Основная информация
Дата рождения	23 марта 1944(1944-03-23) (80 лет)
Место рождения	Стратфорд, Лондон, Англия, Британская империя
Страна	Великобритания Великобритания
Профессии	пианист, композитор
Жанры	минимализм, классика, саундтрек
Коллективы	«Майкл Найман бэнд» («Кэмпиелло-бэнд»)
Награды	Командор Ордена Британской империи (2008)
[www.michaelnyman.com michaelnyman.com]

Майкл Лоуренс Найман (англ. Michael Laurence Nyman; р. 23 марта 1944, Лондон) — британский композитор-минималист, музыкальный критик и теоретик. Получил широкую известность благодаря своей музыке к фильмам Питера Гринуэя.

Биография

С 1961 по 1964 год учился в лондонской Королевской академии музыки. Изучал музыковедение (класс Т.Дарта) в Королевском колледже. В качестве музыкального критика сотрудничал с журналами «The Spectator», «The Listener» и «The New Statesman». В 1974 году опубликовал книгу «Экспериментальная музыка: Джон Кейдж и после него».

Сотрудничество композитора с кинорежиссёром Питером Гринуэем, принёсшее Найману мировую известность, началось в 1976 году, но познакомились они значительно раньше:

— Мы с Питером повстречались, потому что школьная подруга моей сестры знала нас обоих, она сказала мне, что Питер снимает фильмы, а ему – что я пишу музыку. Мы быстро подружились. Это было в 1961 году. Следующие 15 лет мы были друзьями, но не работали вместе, и только в 1976 году я начал сочинять музыку к его фильмам. Надо сказать, до того Гринуэй снимал фильмы, которым музыка была не особенно нужна. Так совпало, что в тот момент началась и моя карьера композитора-минималиста – или постминималиста, как хотите, так и назовите... Момент был очень удачный. Следующие 15 лет мы все время работали вместе, я написал музыку к двум десяткам его фильмов, наверное. Мы испытывали друг к другу искреннее уважение, нам нравилась наша независимость, наша взаимозависимость...

Минималистичная, подчас монотонная музыка Наймана к фильмам Гринуэя (в том числе «Отсчёт утопленников», «Книги Просперо», «Повар, вор, его жена и её любовник») стала неотъемлемой частью этих картин. Примеры других работ Наймана в кино — музыка к фильмам «Месье Ир» П. Леконта, «Гаттака» Эндрю Никкола и «Пианино» Джейн Кэмпион. В 1995 г. создаёт новое музыкальное оформление к этапному немому фильму Дзиги Вертова — «Человек с киноаппаратом» (1929).

Одна из последних на нынешний день работ Наймана в кино — музыка к нашумевшему фильму Рэя Лориги о жизни Святой Тересы «Тереса, тело Христово» (2007).

27 сентября 2010 года Найман выпустил альбом «Музыка к Вертову». Пластинка включает саундтреки, написанные Найманом к двум фильмам его любимого режиссёра Дзиги Вертова — «Одиннадцатый» и «Шестая часть мира».

В начале сентября 2011 года в интервью «Российской газете» Майкл Найман объявил, что работает над своим вариантом саундтрека к фильму Сергея Эйзенштейна «Броненосец „Потёмкин“». На этой почве возможно возобновление сотрудничества с Питером Гринуэем, который 1 декабря приступает к съёмкам фильма «Эйзенштейн в Гуанахуато».

Творчество

Кроме «серьёзной» музыки (опер, балетов, концертов, струнных квартетов и т. п.) Найман создаёт произведения и в других направлениях: он является автором саундтрека к компьютерной игре «Enemy Zero», поп- и рок-композиций, созданных в соавторстве с Дэймоном Албарном и Дэвидом МакЭлмонтом. Ему принадлежат песни на стихи Шекспира, Рембо, Целана.

В молодости Найман увлекался музыкой эпохи барокко, что нашло впоследствии отражение в его композициях для исторических фильмов (Контракт рисовальщика).

В 1976 году Найман создал камерный оркестр «Кэмпиелло-бэнд», позже переименованный в «Майкл Найман бэнд» (англ. Michael Nyman Band). В этом оркестре средневековые инструменты соседствуют с современными, а репертуар составляют музыкальные темы Наймана из кинофильмов, его оперы, а также мировая классика.

Произведения

• «Дидона» (2012) — опера о создании оперы Генри Перселла «Дидона и Эней» и её первой постановке в девичьем пансионе в Челси. Премьера доверена театру оперы и балета им. Чайковского в Перми.

Собственные фильмы

С 1968 года Майкл Найман работает над собственными фильмами, которые снимает на любительскую камеру. Самыми известными фильмами Наймана являются:

• 1968 — Любовь, любовь, любовь / Love Love Love
• 1997 — Москва 11:19:31 / Moscow 11:19:31
• 2010 — Найман с киноаппаратом / NYman With a Movie Camera (ремейк фильма Дзиги Вертова; премьера состоялась 15 сентября 2010 г. во дворе московского института медиа, архитектуры и дизайна «Стрелка»)

В общей сложности авторству Наймана принадлежит около 50 фильмов.

Ссылки

• [greenaway-peter.livejournal.com/tag/Майкл%20Найман Сообщество в LiveJournal, посвящённое творчеству Наймана и Гринуэя]
• [www.michaelnyman.com/ Официальный сайт]

Отрывок, характеризующий Найман, Майкл

Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.


Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.
– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.
– Нельзя, нельзя! – проговорил оттуда испуганный голос. – Он стал ходить по комнате. Крики замолкли, еще прошло несколько секунд. Вдруг страшный крик – не ее крик, она не могла так кричать, – раздался в соседней комнате. Князь Андрей подбежал к двери; крик замолк, послышался крик ребенка.
«Зачем принесли туда ребенка? подумал в первую секунду князь Андрей. Ребенок? Какой?… Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?» Когда он вдруг понял всё радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подоконник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты. Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошел мимо. Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге. Он вошел в комнату жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут тому назад, и то же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном, детском личике с губкой, покрытой черными волосиками.
«Я вас всех люблю и никому дурного не делала, и что вы со мной сделали?» говорило ее прелестное, жалкое, мертвое лицо. В углу комнаты хрюкнуло и пискнуло что то маленькое, красное в белых трясущихся руках Марьи Богдановны.

Через два часа после этого князь Андрей тихими шагами вошел в кабинет к отцу. Старик всё уже знал. Он стоял у самой двери, и, как только она отворилась, старик молча старческими, жесткими руками, как тисками, обхватил шею сына и зарыдал как ребенок.

Через три дня отпевали маленькую княгиню, и, прощаясь с нею, князь Андрей взошел на ступени гроба. И в гробу было то же лицо, хотя и с закрытыми глазами. «Ах, что вы со мной сделали?» всё говорило оно, и князь Андрей почувствовал, что в душе его оторвалось что то, что он виноват в вине, которую ему не поправить и не забыть. Он не мог плакать. Старик тоже вошел и поцеловал ее восковую ручку, спокойно и высоко лежащую на другой, и ему ее лицо сказало: «Ах, что и за что вы это со мной сделали?» И старик сердито отвернулся, увидав это лицо.