Олонхо

Всемирное наследие ЮНЕСКО

Олонхо́ (якут. Олоҥхо) — древнейшее эпическое искусство якутов (Саха). Занимает центральное место в системе якутского фольклора. Термин «олонхо» обозначает как эпическую традицию в целом, так и название отдельных сказаний. В 2005 году ЮНЕСКО объявило олонхо одним из «шедевров устного и нематериального наследия человечества».

Структура

Поэмы, длина которых в среднем составляет 10 000 — 15 000 стихотворных строк, исполняются народными сказителями (олонхосутами). Путём контаминации различных сюжетов якутские олонхосуты в прошлом создавали еще более крупные олонхо, но они остались не записанными. Талант сказителя должен отличаться многогранностью. Помимо актерского и певческого мастерства сказители должны обладать даром импровизации и ораторским искусством. Олонхо исполняется без музыкального сопровождения. Речи персонажей поются для каждого в особой тональности, остальной текст сказывается говорком. По словам олонхосутов, самые крупные олонхо пелись в течение семи суток (дней и ночей). «Нюргун Боотур Стремительный» — наиболее известный из якутских олонхо, состоит из 36 тысяч стихотворных строк.

Сюжеты

Космогония олонхо выстроена в соответствии с религией Айыы. Действие в олонхо происходит в трёх мирах — Верхнем (якут. Үөhээ Дойду), Среднем (якут. Орто Дойду) и Нижнем (якут. Аллараа Дойду). В середине мироздания находится Аал Луук Мас — Мировое Древо, корни которого уходят в Нижний мир, приют тёмных враждебных сил, крона растет в Среднем мире, где живут люди, а ветви устремлены высоко в небо, где обитают божества Верхнего мира.

Основная тема олонхо — это судьба эпического племени Айыы аймага, прародителей людей, установление счастливой и богатой жизни в Среднем мире. Здесь необходимо отметить, что одной из главных черт олонхо как жанра является его своеобразный историзм, олонхо задумано, создано и подаётся как своеобразная история всего человеческого общества (как это часто бывает в эпических сказаниях). Но история эта не реальная, а мифологическая. Можно выделить три группы сюжетов, на которых основываются сказания. Первая из них - олонхо о заселении Среднего мира людьми племени Айыы аймага. Потомки божеств Айыы, посланные (а не изгнанные, в отличие от некоторых других подобных эпических сказаний) из Верхнего мира, оказываются в Среднем мире, с предназначением заселить его, в тот момент, когда земля только появляется, и становятся её первыми жителями, людьми из племени "айыы аймага" (букв. родичи айыы).В этих сюжетах описывается строение Вселенной, всех трёх её миров, их жители, предыстория появления первых людей в Среднем мире, а также изначальная их жизнь с момента появления на земле, организация ими своего жизненного уклада, и преодоление препятствий на этом пути. В таких сюжетах подробно описывается установившийся миропорядок и мифологическая география. Ко второй группе сюжетов относятся сказания о деяниях героев-выдающихся жителей Средней земли, основателей могучих племён или родов. Так, герой опубликованного О.Н. Бётлингком олонхо Эр Соготох не знает своего происхождения. Он обращается к духу-хозяйке Среднего мира, обитающей в священном дереве, и узнает о своем божественном происхождении и высоком предназначении стать родоначальником племени ураангхай саха. Герой отправляется за суженой, проходит множество испытаний в упорной борьбе с Абасы (якут. Абааhы) — враждебными племенами, обитающими в Нижнем мире, и находит судьбою предназначенную жену. И становится родоначальником процветающего народа. Третью группу олонхо объединяет тема защиты племен "айыы аймага" от разрушительных действий враждебных тёмных сил Абасы. В некоторых сказаниях богатыря Айыы, призванного стать защитником, божества из Верхнего мира, специально отправляют в Средний мир, по просьбе его жителей. В других же сюжетах защитниками своего племени становятся рожденные при чудесных обстоятельствах дети самих жителей Среднего мира. В каждом конкретном олонхо указанные мотивы соединяются, образуя сложные сюжетные переплетения. При этом, целое сказание может описывать историю нескольких поколений героев одного рода,или состоящих с ними в родстве, вплетая её в контекст всеобщей истории племён айыы аймага.

Устойчивость сюжетов олонхо выработала систему персонажей. Главный герой — это богатырь или богатырка из племени божеств Айыы (или людей, айыы-аймага).Как правило, главный герой,с самого рождения наделён множеством необыкновенных качеств (силой, умом, красотой). Основная его цель — выполнение предназначенного судьбой: борьба за создание семьи, защита интересов рода, племени или всех людей. Противоборствующей силой в олонхо является богатырь из племени Абасы,тёмных созданий, враждебных людям. Остальные персонажи группируются вокруг главного героя и его противника, представляя собой членов их семей и племен. Особое место среди действующих лиц олонхо занимают мифологические персонажи: верховное божество Юрюнг Айыы Тойон (якут. Үрүҥ Айыы Тойон), бог-покровитель лошадей Кюн Джёсёгёй (якут. Күн Дьөhөгөй), богини, которые способствуют рождению людей и размножению домашних животных — Иэйиэхсит и Айыысыт (якут. Айыыhыт) и др. обозначающие предназначение главного героя или каким-то иным образом, ему помогающие (советом, даром, и т.д.). А среди них особое значение имеют второстепенные айыы, духи - покровители, главного героя. Они активно вмешиваются в его судьбу, помогают ему выйти из безвыходных ситуаций или одолеть врага, превосходящего по силе.Помощь главному герою могут оказывать также иччи, духи предметов, и говорящие животные или старец-мудрец "Сэркээн Сэсэн".

Исполнение

Исполнение олонхо основано на чередовании речевых и поющихся разделов. При этом речевая часть изобилует событиями, т.к. развитие сюжета передается речитативом, а прямая речь персонажей — пением. Монологи героев олонхо содержат информацию из прошлого, которая проясняет ту или иную ситуацию, волшебный совет или предсказания божеств-покровителей, эмоциональное состояние героев, дающее толчок к дальнейшему развитию сюжета и т.д. Обычно в олонхо выделяются несколько разных мелодий, характеризующих различные группы персонажей. Главный контраст составляют мелодии Айыы и Абасы. Самостоятельную музыкальную характеристику имеют так называемые герои-трикстеры, являющиеся медиаторами между Средним и Нижним мирами. Это, как правило, младший брат героя, старуха-скотница Симэхсин-Эмээхсин и др. Яркими мелодиями наделены зооморфные персонажи: конь богатыря, являющийся его верным другом и советником; стерхи (белые журавли), через которых небесные божества отправляют главному герою свою помощь; птичка, сопровождающая богатыря в младенчестве и оберегающая его от злых сил.

В каждой общине был свой сказитель, имевший богатый репертуар и поэтому существовали многочисленные версии олонхо. Традиция олонхо развивалась в условиях семьи и одновременно служила развлечением и средством обучения. Отражая верования якутов, олонхо являются свидетельствами образа жизни народа, борющегося за выживание в эпоху политической нестабильности в сложных климатических и географических условиях.

Известные сказители Олонхо

В начале 20-го века в каждом якутском селении насчитывалось по несколько олонхосутов. Профессиональные олонхосуты обычно были бедными людьми. Они тратили очень много времени на заучивание текста, на прослушивание других олонхосутов, длительные тренировки в пении и декламации. Из-за этого им некогда было следить за своим хозяйством, а за исполнение им платили немного, обычно натурой: мясом, маслом, зерном. Известны великие олонхосуты прошлого — «суперзвезды» своего времени, такие, как: Табаахырап, Чээбий, Говоров, Кынат, Тонг Суорун. Из известных олонхосутов более позднего времени можно упомянуть следующих:

• Один из основоположников современной якутской литературы и поэзии — Ойунский, Платон Алексеевич — был страстным любителем и популяризатором олонхо. В юности он сам был известным олонхосутом. Именно он записал самый известный якутский олонхо — Нюргун Боотур Стремительный.
• Зверев, Сергей Афанасьевич - Кыыл Уола, работавший уже в советское время, также был известным олонхосутом. По мотивам олонхо Нюргун Боотур Стремительный создал одноимённую драму.
• Одним из последних представителей современных олонхосутов является Петр Егорович Решетников из Таттинского улуса.

Исследователи Олонхо

• Ойунский, Платон Алексеевич — якутский советский писатель и общественный деятель.
• Илларионов, Василий Васильевич — якутский фольклорист, профессор, доктор филологических наук, заслуженный деятель науки Республики Саха (Якутия).
• Пухов, Иннокентий Васильевич (1904—1979) — якутских писатель, литературовед, фольклорист, олонховед, кандидат филологических наук.

Олонхо в изобразительном искусстве

В произведениях современных молодых художников образы Олонхо сливаются с поэзией народного фольклора, со сказочными образами.

Издания

• Нюргун Боотур Стремительный: Якутский героический эпос олонхо / Воссоздал на основе народных сказаний Платон Ойунский; Пер. на рус. яз. В. Державин; Под общ. ред. С. В. Михалкова; Статья и комментарий И. В. Пухова. — Изд. 2-е. — Якутск: Якутское книжное издательство, 1982. — 432 с. — 40 000 экз. (в пер.) (на русском языке)

Дизайн. Информация. Картография, 2007 г., ISBN 978-5-287-00535-1 (на русском языке)

Литература

• Илларионов В. В. Искусство якутских олонхосутов: монография / Ред.: С. Н. Азбелев, Н. В. Емельянов; Ин-т яз., лит. и истории Якут. фил. СО АН СССР. — Якутск: Кн. изд-во, 1982. — 128 с.

Ссылки

• [www.olonkho.com Культурно-информационное пространство «Портал Олонхо»] — Официальный республиканский ресурс об Олонхо и культуре Республики Саха (Якутия)
• [culture.ru/atlas/object/1498 Олонхо] — Страница Олонхо портале "Культура.рф"
• [www.sitc.ru/nasled/oloncho/oloncho.html Олонхо в портале «Наследие»]
• [www.kuyaar.ru/index.php?id=5&id1=3&lang=0 Отрывки текстов на сайте Kuyaar.ru]
• [www.olonkho.info Olonkho.info — мультиязычный портал Информационной системы «Олонхо»]
• [www.unesco.org/culture/ich/en/lists?RL=00145 Страница Олонхо на сайте ЮНЕСКО]
• [olonkho.info/ru/index.php/%D0%A2%D0%B5%D0%BA%D1%81%D1%82%D1%8B_%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%BD%D1%85%D0%BE тексты олонхо]
• [www.jakut.ru/ Олонхо «Нюргун Боотур стремительный» по-русски]

Отрывок, характеризующий Олонхо

Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.


С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.
«Но что же делать! она не может иначе», – подумала княжна Марья; и с грустным и несколько строгим лицом передала она Наташе все, что сказал ей Пьер. Услыхав, что он собирается в Петербург, Наташа изумилась.
– В Петербург? – повторила она, как бы не понимая. Но, вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, она догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала. – Мари, – сказала она, – научи, что мне делать. Я боюсь быть дурной. Что ты скажешь, то я буду делать; научи меня…
– Ты любишь его?
– Да, – прошептала Наташа.
– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.
– Это будет не скоро, когда нибудь. Ты подумай, какое счастие, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Nicolas.
– Наташа, я тебя просила не говорить об этом. Будем говорить о тебе.
Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…