Осюнькин, Константин Павлович

Константин Павлович Осюнькин
Место рождения	Ростов-на-Дону, Российская империя
Место смерти	Советский Союз
Принадлежность	Российская империя Российская империя РСФСР РСФСР СССР СССР
Род войск	ВЧК-ОГПУ-НКВД-НКГБ-МГБ
Годы службы	1920 — 1948
Звание
Награды и премии
В отставке	5 мая арестован, и 14 мая 1948 осуждён на 5 лет заключения

Константин Павлович Осюнькин (1901 — ?) — начальник транспортного отдела НКГБ Томской железной дороги, генерал-майор (1945).

Биография

Родился в русской семье рабочего-механика. В РКП(б) с января 1920, исключён в 1948. Окончил начальное училище в городе Нахичевань в 1912, затем Петровское реальное училище в городе Ростов-на-Дону в 1919, и Ростовский институт инженеров железнодорожного транспорта в 1935. Работал электромонтёром на электростанции в Ростове-на-Дону. С июня 1917 до декабря 1918, чернорабочий Юго-восточной конторы Центросоюза в Ростове-на-Дону (территория белых) с декабря 1918 до октября 1919, затем безработный там же до декабря 1919. С января по апрель 1920 инспектор Донского областного продовольственного комитета.

С апреля 1920 до августа 1921 помощник уполномоченного, уполномоченный водного отдела Транспортной ЧК в Ростове-на-Дону, затем до декабря 1922 помощник коменданта лагеря принудительных работ подотдела принудительных работ административного отдела Донского областного исполнительного комитета Советов. Начальник отделения краевого УГРО в Ростове-на-Дону с декабря 1922 до июля 1923, помощник уполномоченного Донского отдела ГПУ до февраля 1924. Заместитель управляющего краевой конторой государственного страхования в Ростове-на-Дону с апреля до ноября 1927. Уполномоченный Дорожно-транспортного отдела (ДТО) ГПУ Северо-Кавказской железной дороги в Ростове-на-Дону с декабря 1927 до апреля 1934. Начальник отделения Транспортного отдела Полномочного представительства ОГПУ, затем Управления НКВД Азово-Черноморского края с апреля 1934 до мая 1937. Помощник, заместитель начальника 2-го отделения Транспортного отдела ГУГБ НКВД СССР с мая 1937 до 21 июня 1938, затем начальник 2-го отделения 1-го отдела 3-го управления (ГТУ) НКВД СССР до 1939. Начальник 11-го отделения 1-го отдела ГТУ НКВД СССР с мая 1939 до 5 августа 1939. Заместитель начальника следственной части Главного транспортного управления (ГТУ) НКВД СССР с 5 августа 1939 до 27 февраля 1941. При этом направлен в составе оперчекистской группы НКВД в город Питкяранта, где находился до 9 мая 1940. Заместитель начальника 2-го отдела следственной части НКГБ СССР с 7 марта до 12 августа 1941. Заместитель начальника 3-го отдела и начальник следственного отделения Транспортного управления НКВД СССР с 8 августа до 9 декабря 1941.

С 9 декабря 1941 до 17 декабря 1942 работал заместителем начальника 1-го отдела Транспортного управления НКГБ СССР, затем до 20 апреля 1945 начальник транспортного отдела НКГБ Томской железной дороги. Начальник окружного транспортного отдела (ОКТО) НКГБ железных дорог Дальнего Востока с 20 апреля до 25 октября 1945. Начальник ОКТО НКГБ–МГБ дорог Урало-Сибирского округа до октября 1947. Начальник управления охраны МГБ Южной железной дороги с октября 1947 до 4 мая 1948. 5 мая 1948 арестован и предан суду «за злоупотребления по службе». Приговорён Особым совещанием (ОСО) МГБ 14 мая 1948 по статье УК РСФСР 193-17 «а» к 5 годам заключения. Отбывал наказание в Северо-Уральском ИТЛ. Впоследствии не реабилитирован.

Звания

• 22.03.1936, лейтенант государственной безопасности;
• 02.12.1937, старший лейтенант государственной безопасности;
• 15.07.1941, капитан государственной безопасности;
• 11.02.1943, подполковник государственной безопасности;
• 11.09.1943, полковник государственной безопасности;
• 22.08.1944, комиссар государственной безопасности;
• 09.07.1945, генерал-майор.

Награды

• орден Ленина, 29.07.1945;
• орден Красного Знамени, 03.11.1944;
• орден Трудового Красного Знамени, 24.11.1942;
• медали;
• знак «Почётный работник ВЧК–ГПУ (XV)», 31.08.1937.

Литература

• Петров Н. В. Кто руководил органами госбезопасности, 1941 – 1954: Справочник / Междунар. о-во «Мемориал», РГАСПИ, ГАРФ, ЦА ФСБ России. – М.: О-во «Мемориал», «Звенья», 2010. ISBN 5-7870-0109-9.

Ссылки

• [www.generals.dk/general/Osiunkin/Konstantin_Pavlovich/Soviet_Union.html Биография на сайте generals.dk]
• [rosgenea.ru/?alf=15&serchcatal=%CE%F1%FE%ED%FC%EA%E8%ED&r=4 Центр генеалогических исследований]

Отрывок, характеризующий Осюнькин, Константин Павлович

– Onterkoff, – сказал капитан и несколько секунд смеющимися глазами смотрел на Пьера. – Les Allemands sont de fieres betes. N'est ce pas, monsieur Pierre? [Экие дурни эти немцы. Не правда ли, мосье Пьер?] – заключил он.
– Eh bien, encore une bouteille de ce Bordeau Moscovite, n'est ce pas? Morel, va nous chauffer encore une pelilo bouteille. Morel! [Ну, еще бутылочку этого московского Бордо, не правда ли? Морель согреет нам еще бутылочку. Морель!] – весело крикнул капитан.
Морель подал свечи и бутылку вина. Капитан посмотрел на Пьера при освещении, и его, видимо, поразило расстроенное лицо его собеседника. Рамбаль с искренним огорчением и участием в лице подошел к Пьеру и нагнулся над ним.
– Eh bien, nous sommes tristes, [Что же это, мы грустны?] – сказал он, трогая Пьера за руку. – Vous aurai je fait de la peine? Non, vrai, avez vous quelque chose contre moi, – переспрашивал он. – Peut etre rapport a la situation? [Может, я огорчил вас? Нет, в самом деле, не имеете ли вы что нибудь против меня? Может быть, касательно положения?]
Пьер ничего не отвечал, но ласково смотрел в глаза французу. Это выражение участия было приятно ему.
– Parole d'honneur, sans parler de ce que je vous dois, j'ai de l'amitie pour vous. Puis je faire quelque chose pour vous? Disposez de moi. C'est a la vie et a la mort. C'est la main sur le c?ur que je vous le dis, [Честное слово, не говоря уже про то, чем я вам обязан, я чувствую к вам дружбу. Не могу ли я сделать для вас что нибудь? Располагайте мною. Это на жизнь и на смерть. Я говорю вам это, кладя руку на сердце,] – сказал он, ударяя себя в грудь.
– Merci, – сказал Пьер. Капитан посмотрел пристально на Пьера так же, как он смотрел, когда узнал, как убежище называлось по немецки, и лицо его вдруг просияло.
– Ah! dans ce cas je bois a notre amitie! [А, в таком случае пью за вашу дружбу!] – весело крикнул он, наливая два стакана вина. Пьер взял налитой стакан и выпил его. Рамбаль выпил свой, пожал еще раз руку Пьера и в задумчиво меланхолической позе облокотился на стол.
– Oui, mon cher ami, voila les caprices de la fortune, – начал он. – Qui m'aurait dit que je serai soldat et capitaine de dragons au service de Bonaparte, comme nous l'appellions jadis. Et cependant me voila a Moscou avec lui. Il faut vous dire, mon cher, – продолжал он грустным я мерным голосом человека, который сбирается рассказывать длинную историю, – que notre nom est l'un des plus anciens de la France. [Да, мой друг, вот колесо фортуны. Кто сказал бы мне, что я буду солдатом и капитаном драгунов на службе у Бонапарта, как мы его, бывало, называли. Однако же вот я в Москве с ним. Надо вам сказать, мой милый… что имя наше одно из самых древних во Франции.]
И с легкой и наивной откровенностью француза капитан рассказал Пьеру историю своих предков, свое детство, отрочество и возмужалость, все свои родственныеимущественные, семейные отношения. «Ma pauvre mere [„Моя бедная мать“.] играла, разумеется, важную роль в этом рассказе.
– Mais tout ca ce n'est que la mise en scene de la vie, le fond c'est l'amour? L'amour! N'est ce pas, monsieur; Pierre? – сказал он, оживляясь. – Encore un verre. [Но все это есть только вступление в жизнь, сущность же ее – это любовь. Любовь! Не правда ли, мосье Пьер? Еще стаканчик.]
Пьер опять выпил и налил себе третий.
– Oh! les femmes, les femmes! [О! женщины, женщины!] – и капитан, замаслившимися глазами глядя на Пьера, начал говорить о любви и о своих любовных похождениях. Их было очень много, чему легко было поверить, глядя на самодовольное, красивое лицо офицера и на восторженное оживление, с которым он говорил о женщинах. Несмотря на то, что все любовные истории Рамбаля имели тот характер пакостности, в котором французы видят исключительную прелесть и поэзию любви, капитан рассказывал свои истории с таким искренним убеждением, что он один испытал и познал все прелести любви, и так заманчиво описывал женщин, что Пьер с любопытством слушал его.
Очевидно было, что l'amour, которую так любил француз, была ни та низшего и простого рода любовь, которую Пьер испытывал когда то к своей жене, ни та раздуваемая им самим романтическая любовь, которую он испытывал к Наташе (оба рода этой любви Рамбаль одинаково презирал – одна была l'amour des charretiers, другая l'amour des nigauds) [любовь извозчиков, другая – любовь дурней.]; l'amour, которой поклонялся француз, заключалась преимущественно в неестественности отношений к женщине и в комбинация уродливостей, которые придавали главную прелесть чувству.
Так капитан рассказал трогательную историю своей любви к одной обворожительной тридцатипятилетней маркизе и в одно и то же время к прелестному невинному, семнадцатилетнему ребенку, дочери обворожительной маркизы. Борьба великодушия между матерью и дочерью, окончившаяся тем, что мать, жертвуя собой, предложила свою дочь в жены своему любовнику, еще и теперь, хотя уж давно прошедшее воспоминание, волновала капитана. Потом он рассказал один эпизод, в котором муж играл роль любовника, а он (любовник) роль мужа, и несколько комических эпизодов из souvenirs d'Allemagne, где asile значит Unterkunft, где les maris mangent de la choux croute и где les jeunes filles sont trop blondes. [воспоминаний о Германии, где мужья едят капустный суп и где молодые девушки слишком белокуры.]
Наконец последний эпизод в Польше, еще свежий в памяти капитана, который он рассказывал с быстрыми жестами и разгоревшимся лицом, состоял в том, что он спас жизнь одному поляку (вообще в рассказах капитана эпизод спасения жизни встречался беспрестанно) и поляк этот вверил ему свою обворожительную жену (Parisienne de c?ur [парижанку сердцем]), в то время как сам поступил во французскую службу. Капитан был счастлив, обворожительная полька хотела бежать с ним; но, движимый великодушием, капитан возвратил мужу жену, при этом сказав ему: «Je vous ai sauve la vie et je sauve votre honneur!» [Я спас вашу жизнь и спасаю вашу честь!] Повторив эти слова, капитан протер глаза и встряхнулся, как бы отгоняя от себя охватившую его слабость при этом трогательном воспоминании.