Пежо-Кегресс (бронеавтомобиль)

«Пежо-Кегресс», преодолевающий ров
Peugeot-Kégresse
Классификация	лёгкий полугусеничный бронеавтомобиль
Экипаж, чел.	4—5
Десант, чел.	3—4
История
Производитель	Peugeot
Годы производства	1923
Количество выпущенных, шт.	1
Основные операторы
Размеры
Длина корпуса, мм	4800
Ширина корпуса, мм	1800
Высота, мм	1850 (по корпусу) 2800 (с броневым щитком)
Бронирование
Тип брони	стальная катаная, противопульная
Лоб корпуса, мм/град.	до 5,5
Борт корпуса, мм/град.	до 5,5
Корма корпуса, мм/град.	до 5,5
Крыша корпуса, мм	открытая
Подвижность
Тип двигателя	146 (18CV) Производитель:</td> Peugeot</td></tr> Марка:</td> 146 (18CV)</td></tr> Тип:</td> карбюраторный</td></tr> Объём:</td> 2 800 см3</td></tr> Максимальная мощность:</td> 29,4 кВт </td></tr> Конфигурация:</td> рядный, 4-цилиндр.</td></tr> Цилиндров:</td> 4</td></tr> Охлаждение:</td> жидкостное </td></tr> Тактность (число тактов):</td> четырёхтактный</td></tr>
Мощность двигателя, л. с.	40-45
Скорость по шоссе, км/ч	<40
Колёсная формула	полугусеничная ходовая часть
Тип подвески	передний мост — на полуэллиптических листовых рессорах; гусеничный движитель — сложная балансирная, сблокированная попарно, типа Кегресса

Peugeot-Kégresse — опытный французский лёгкий полугусеничный бронеавтомобиль межвоенного периода. Был построен в 1923 году в единственном экземпляре для опытных и демонстрационных целей, став первым французским бронеавтомобилем с полугусеничным движителем и положив начало всему семейству французских боевых машин такого рода.

История создания

На волне популярности полугусеничных движителей конструкции Адольфа Кегресса, возникшей в начале 1920-х годов, значительный интерес к ним проявила армия Франции. Первым французским полугусеничным бронеавтомобилем стал один из сохранившихся экземпляров морально устаревшего к тому времени бронеавтомобиля «Пежо» периода Первой мировой войны, в 1923 году в опытном порядке оснащённый движителем Кегресса. Машина была исключительно экспериментальной, предназначаясь лишь для проведения ходовых испытаний и демонстрации технологии; результаты её испытаний послужили основой для дальнейших разработок в данном направлении, приведших к созданию в 1920—1930-х годах большого семейства значительно более современных полугусеничных бронеавтомобилей.

Описание конструкции

Конструкция машины не претерпела существенных изменений по сравнению с базовой, основным отличием была ходовая часть.

Машина имела переднемоторную, заднеприводную капотную автомобильную компоновку; моторно-трансмиссионное отделение располагалось в передней части корпуса, отделение управления — в средней и боевое отделение — в кормовой. Экипаж машины составляли 4—5 человек, его посадка и высадка осуществлялись через одну крупную дверь в левом борту отделения управления, открывавшуюся назад; кроме того, в боевом отделении могли дополнительно размещаться 3—4 человека десанта.

Броневой корпус и башня

Броневой корпус машины — коробчатой формы, с большим углом наклона верхнего лобового бронелиста, незначительно сужающийся в задней части; боевое отделение было открыто сверху. Толщина катаных стальных броневых листов достигала 5,5 мм.

В зависимости от состава вооружения машины, над боевым отделением располагалась поворотная башня (артиллерийский вариант) либо прикрывавший стрелка броневой щиток (пулемётный вариант).

Вооружение

Машина могла оснащаться 37-мм пушкой SA18 в башне либо 8-мм пулемётом «Гочкисс» на поворотной турели. Во время испытаний вооружение не устанавливалось.

Двигатель и трансмиссия

Двигатель машины — Peugeot 146 (18CV): карбюраторный, четырёхтактный, рядный четырёхцилиндровый, жидкостного охлаждения, мощностью 40 л. с. и объёмом 2800 см³. Трансмиссия — механическая, с пятискоростной коробкой переключения передач.

Ходовая часть

Ходовая часть — полугусеничная, состоявшая из переднего управляемого автомобильного моста и расположенного сзади ведущего гусеничного движителя.

Подвеска переднего моста — на полуэллиптических листовых рессорах. Для улучшения проходимости машины (в частности, при преодолении рвов) на полуосях переднего моста были балансирно подвешены специальные вспомогательные катки-барабаны небольшого диаметра, располагавшиеся спереди и сзади передних колёс располагались (аналогичные устройства ранее были применены Кегрессом на русском полугусеничном бронеавтомобиле «Остин-Кегресс»).

Гусеничный движитель — типа Кегресса, который применительно к одному борту состоял из имевших большой диаметр переднего ведущего колеса фрикционного зацепления и заднего направляющего колеса, выполнявших также опорную функцию, а также четырёх опорных катков небольшого диаметра, сблокированных попарно и балансирно подвешенных на общей тележке. Для увеличения проходимости при преодолении рвов и окопов на задний мост было установлено специальное приспособление в виде двух поворотных рычагов большой длины.

Литература

• Холявский Г. Л. Энциклопедия бронетанкового вооружения и техники. Колесные и полугусеничные бронеавтомобили и бронетранспортёры. — Мн.: Харвест, 2004. — 656 c.: ил. — (Библиотека военной истории). — 5100 экз. — ISBN 985-13-1765-9.

Ссылки

• [mailer.fsu.edu/~akirk/tanks/france/France-Other.html Other French equipment] (англ.). Tanks!. Проверено 25 ноября 2011. [www.webcitation.org/67jDhUBtU Архивировано из первоисточника 17 мая 2012].

Отрывок, характеризующий Пежо-Кегресс (бронеавтомобиль)

– Non, Monseigneur, – сказал он, неожиданно вспомнив, что Даву был герцог. – Non, Monseigneur, vous n'avez pas pu me connaitre. Je suis un officier militionnaire et je n'ai pas quitte Moscou. [Нет, ваше высочество… Нет, ваше высочество, вы не могли меня знать. Я офицер милиции, и я не выезжал из Москвы.]
– Votre nom? [Ваше имя?] – повторил Даву.
– Besouhof. [Безухов.]
– Qu'est ce qui me prouvera que vous ne mentez pas? [Кто мне докажет, что вы не лжете?]
– Monseigneur! [Ваше высочество!] – вскрикнул Пьер не обиженным, но умоляющим голосом.
Даву поднял глаза и пристально посмотрел на Пьера. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и этот взгляд спас Пьера. В этом взгляде, помимо всех условий войны и суда, между этими двумя людьми установились человеческие отношения. Оба они в эту одну минуту смутно перечувствовали бесчисленное количество вещей и поняли, что они оба дети человечества, что они братья.
В первом взгляде для Даву, приподнявшего только голову от своего списка, где людские дела и жизнь назывались нумерами, Пьер был только обстоятельство; и, не взяв на совесть дурного поступка, Даву застрелил бы его; но теперь уже он видел в нем человека. Он задумался на мгновение.
– Comment me prouverez vous la verite de ce que vous me dites? [Чем вы докажете мне справедливость ваших слов?] – сказал Даву холодно.
Пьер вспомнил Рамбаля и назвал его полк, и фамилию, и улицу, на которой был дом.
– Vous n'etes pas ce que vous dites, [Вы не то, что вы говорите.] – опять сказал Даву.
Пьер дрожащим, прерывающимся голосом стал приводить доказательства справедливости своего показания.
Но в это время вошел адъютант и что то доложил Даву.
Даву вдруг просиял при известии, сообщенном адъютантом, и стал застегиваться. Он, видимо, совсем забыл о Пьере.
Когда адъютант напомнил ему о пленном, он, нахмурившись, кивнул в сторону Пьера и сказал, чтобы его вели. Но куда должны были его вести – Пьер не знал: назад в балаган или на приготовленное место казни, которое, проходя по Девичьему полю, ему показывали товарищи.
Он обернул голову и видел, что адъютант переспрашивал что то.
– Oui, sans doute! [Да, разумеется!] – сказал Даву, но что «да», Пьер не знал.
Пьер не помнил, как, долго ли он шел и куда. Он, в состоянии совершенного бессмыслия и отупления, ничего не видя вокруг себя, передвигал ногами вместе с другими до тех пор, пока все остановились, и он остановился. Одна мысль за все это время была в голове Пьера. Это была мысль о том: кто, кто же, наконец, приговорил его к казни. Это были не те люди, которые допрашивали его в комиссии: из них ни один не хотел и, очевидно, не мог этого сделать. Это был не Даву, который так человечески посмотрел на него. Еще бы одна минута, и Даву понял бы, что они делают дурно, но этой минуте помешал адъютант, который вошел. И адъютант этот, очевидно, не хотел ничего худого, но он мог бы не войти. Кто же это, наконец, казнил, убивал, лишал жизни его – Пьера со всеми его воспоминаниями, стремлениями, надеждами, мыслями? Кто делал это? И Пьер чувствовал, что это был никто.
Это был порядок, склад обстоятельств.
Порядок какой то убивал его – Пьера, лишал его жизни, всего, уничтожал его.


От дома князя Щербатова пленных повели прямо вниз по Девичьему полю, левее Девичьего монастыря и подвели к огороду, на котором стоял столб. За столбом была вырыта большая яма с свежевыкопанной землей, и около ямы и столба полукругом стояла большая толпа народа. Толпа состояла из малого числа русских и большого числа наполеоновских войск вне строя: немцев, итальянцев и французов в разнородных мундирах. Справа и слева столба стояли фронты французских войск в синих мундирах с красными эполетами, в штиблетах и киверах.
Преступников расставили по известному порядку, который был в списке (Пьер стоял шестым), и подвели к столбу. Несколько барабанов вдруг ударили с двух сторон, и Пьер почувствовал, что с этим звуком как будто оторвалась часть его души. Он потерял способность думать и соображать. Он только мог видеть и слышать. И только одно желание было у него – желание, чтобы поскорее сделалось что то страшное, что должно было быть сделано. Пьер оглядывался на своих товарищей и рассматривал их.
Два человека с края были бритые острожные. Один высокий, худой; другой черный, мохнатый, мускулистый, с приплюснутым носом. Третий был дворовый, лет сорока пяти, с седеющими волосами и полным, хорошо откормленным телом. Четвертый был мужик, очень красивый, с окладистой русой бородой и черными глазами. Пятый был фабричный, желтый, худой малый, лет восемнадцати, в халате.
Пьер слышал, что французы совещались, как стрелять – по одному или по два? «По два», – холодно спокойно отвечал старший офицер. Сделалось передвижение в рядах солдат, и заметно было, что все торопились, – и торопились не так, как торопятся, чтобы сделать понятное для всех дело, но так, как торопятся, чтобы окончить необходимое, но неприятное и непостижимое дело.
Чиновник француз в шарфе подошел к правой стороне шеренги преступников в прочел по русски и по французски приговор.
Потом две пары французов подошли к преступникам и взяли, по указанию офицера, двух острожных, стоявших с края. Острожные, подойдя к столбу, остановились и, пока принесли мешки, молча смотрели вокруг себя, как смотрит подбитый зверь на подходящего охотника. Один все крестился, другой чесал спину и делал губами движение, подобное улыбке. Солдаты, торопясь руками, стали завязывать им глаза, надевать мешки и привязывать к столбу.
Двенадцать человек стрелков с ружьями мерным, твердым шагом вышли из за рядов и остановились в восьми шагах от столба. Пьер отвернулся, чтобы не видать того, что будет. Вдруг послышался треск и грохот, показавшиеся Пьеру громче самых страшных ударов грома, и он оглянулся. Был дым, и французы с бледными лицами и дрожащими руками что то делали у ямы. Повели других двух. Так же, такими же глазами и эти двое смотрели на всех, тщетно, одними глазами, молча, прося защиты и, видимо, не понимая и не веря тому, что будет. Они не могли верить, потому что они одни знали, что такое была для них их жизнь, и потому не понимали и не верили, чтобы можно было отнять ее.
Пьер хотел не смотреть и опять отвернулся; но опять как будто ужасный взрыв поразил его слух, и вместе с этими звуками он увидал дым, чью то кровь и бледные испуганные лица французов, опять что то делавших у столба, дрожащими руками толкая друг друга. Пьер, тяжело дыша, оглядывался вокруг себя, как будто спрашивая: что это такое? Тот же вопрос был и во всех взглядах, которые встречались со взглядом Пьера.
На всех лицах русских, на лицах французских солдат, офицеров, всех без исключения, он читал такой же испуг, ужас и борьбу, какие были в его сердце. «Да кто жо это делает наконец? Они все страдают так же, как и я. Кто же? Кто же?» – на секунду блеснуло в душе Пьера.
– Tirailleurs du 86 me, en avant! [Стрелки 86 го, вперед!] – прокричал кто то. Повели пятого, стоявшего рядом с Пьером, – одного. Пьер не понял того, что он спасен, что он и все остальные были приведены сюда только для присутствия при казни. Он со все возраставшим ужасом, не ощущая ни радости, ни успокоения, смотрел на то, что делалось. Пятый был фабричный в халате. Только что до него дотронулись, как он в ужасе отпрыгнул и схватился за Пьера (Пьер вздрогнул и оторвался от него). Фабричный не мог идти. Его тащили под мышки, и он что то кричал. Когда его подвели к столбу, он вдруг замолк. Он как будто вдруг что то понял. То ли он понял, что напрасно кричать, или то, что невозможно, чтобы его убили люди, но он стал у столба, ожидая повязки вместе с другими и, как подстреленный зверь, оглядываясь вокруг себя блестящими глазами.
Пьер уже не мог взять на себя отвернуться и закрыть глаза. Любопытство и волнение его и всей толпы при этом пятом убийстве дошло до высшей степени. Так же как и другие, этот пятый казался спокоен: он запахивал халат и почесывал одной босой ногой о другую.