Рип ван Винкль
Поделись знанием:
Через полчаса граф ехал на быстрых лошадях через Сокольничье поле, уже не вспоминая о том, что было, и думая и соображая только о том, что будет. Он ехал теперь к Яузскому мосту, где, ему сказали, был Кутузов. Граф Растопчин готовил в своем воображении те гневные в колкие упреки, которые он выскажет Кутузову за его обман. Он даст почувствовать этой старой придворной лисице, что ответственность за все несчастия, имеющие произойти от оставления столицы, от погибели России (как думал Растопчин), ляжет на одну его выжившую из ума старую голову. Обдумывая вперед то, что он скажет ему, Растопчин гневно поворачивался в коляске и сердито оглядывался по сторонам.
Сокольничье поле было пустынно. Только в конце его, у богадельни и желтого дома, виднелась кучки людей в белых одеждах и несколько одиноких, таких же людей, которые шли по полю, что то крича и размахивая руками.
Один вз них бежал наперерез коляске графа Растопчина. И сам граф Растопчин, и его кучер, и драгуны, все смотрели с смутным чувством ужаса и любопытства на этих выпущенных сумасшедших и в особенности на того, который подбегал к вим.
Шатаясь на своих длинных худых ногах, в развевающемся халате, сумасшедший этот стремительно бежал, не спуская глаз с Растопчина, крича ему что то хриплым голосом и делая знаки, чтобы он остановился. Обросшее неровными клочками бороды, сумрачное и торжественное лицо сумасшедшего было худо и желто. Черные агатовые зрачки его бегали низко и тревожно по шафранно желтым белкам.
– Стой! Остановись! Я говорю! – вскрикивал он пронзительно и опять что то, задыхаясь, кричал с внушительными интонациями в жестами.
Он поравнялся с коляской и бежал с ней рядом.
– Трижды убили меня, трижды воскресал из мертвых. Они побили каменьями, распяли меня… Я воскресну… воскресну… воскресну. Растерзали мое тело. Царствие божие разрушится… Трижды разрушу и трижды воздвигну его, – кричал он, все возвышая и возвышая голос. Граф Растопчин вдруг побледнел так, как он побледнел тогда, когда толпа бросилась на Верещагина. Он отвернулся.
– Пош… пошел скорее! – крикнул он на кучера дрожащим голосом.
Коляска помчалась во все ноги лошадей; но долго еще позади себя граф Растопчин слышал отдаляющийся безумный, отчаянный крик, а перед глазами видел одно удивленно испуганное, окровавленное лицо изменника в меховом тулупчике.
Как ни свежо было это воспоминание, Растопчин чувствовал теперь, что оно глубоко, до крови, врезалось в его сердце. Он ясно чувствовал теперь, что кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце. Он слышал, ему казалось теперь, звуки своих слов:
«Руби его, вы головой ответите мне!» – «Зачем я сказал эти слова! Как то нечаянно сказал… Я мог не сказать их (думал он): тогда ничего бы не было». Он видел испуганное и потом вдруг ожесточившееся лицо ударившего драгуна и взгляд молчаливого, робкого упрека, который бросил на него этот мальчик в лисьем тулупе… «Но я не для себя сделал это. Я должен был поступить так. La plebe, le traitre… le bien publique», [Чернь, злодей… общественное благо.] – думал он.
У Яузского моста все еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый, сидел на лавке около моста и плетью играл по песку, когда с шумом подскакала к нему коляска. Человек в генеральском мундире, в шляпе с плюмажем, с бегающими не то гневными, не то испуганными глазами подошел к Кутузову и стал по французски говорить ему что то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что явился сюда, потому что Москвы и столицы нет больше и есть одна армия.
– Было бы другое, ежели бы ваша светлость не сказали мне, что вы не сдадите Москвы, не давши еще сражения: всего этого не было бы! – сказал он.
Кутузов глядел на Растопчина и, как будто не понимая значения обращенных к нему слов, старательно усиливался прочесть что то особенное, написанное в эту минуту на лице говорившего с ним человека. Растопчин, смутившись, замолчал. Кутузов слегка покачал головой и, не спуская испытующего взгляда с лица Растопчина, тихо проговорил:
– Да, я не отдам Москвы, не дав сражения.
Думал ли Кутузов совершенно о другом, говоря эти слова, или нарочно, зная их бессмысленность, сказал их, но граф Растопчин ничего не ответил и поспешно отошел от Кутузова. И странное дело! Главнокомандующий Москвы, гордый граф Растопчин, взяв в руки нагайку, подошел к мосту и стал с криком разгонять столпившиеся повозки.
В четвертом часу пополудни войска Мюрата вступали в Москву. Впереди ехал отряд виртембергских гусар, позади верхом, с большой свитой, ехал сам неаполитанский король.
Около середины Арбата, близ Николы Явленного, Мюрат остановился, ожидая известия от передового отряда о том, в каком положении находилась городская крепость «le Kremlin».
Вокруг Мюрата собралась небольшая кучка людей из остававшихся в Москве жителей. Все с робким недоумением смотрели на странного, изукрашенного перьями и золотом длинноволосого начальника.
– Что ж, это сам, что ли, царь ихний? Ничево! – слышались тихие голоса.
Переводчик подъехал к кучке народа.
– Шапку то сними… шапку то, – заговорили в толпе, обращаясь друг к другу. Переводчик обратился к одному старому дворнику и спросил, далеко ли до Кремля? Дворник, прислушиваясь с недоумением к чуждому ему польскому акценту и не признавая звуков говора переводчика за русскую речь, не понимал, что ему говорили, и прятался за других.
Мюрат подвинулся к переводчику в велел спросить, где русские войска. Один из русских людей понял, чего у него спрашивали, и несколько голосов вдруг стали отвечать переводчику. Французский офицер из передового отряда подъехал к Мюрату и доложил, что ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада.
– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.
Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.
Несколько мгновений после того, как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один ружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота.
За щитами больше ничего не шевелилось, и пехотные французские солдаты с офицерами пошли к воротам. В воротах лежало три раненых и четыре убитых человека. Два человека в кафтанах убегали низом, вдоль стен, к Знаменке.
– Enlevez moi ca, [Уберите это,] – сказал офицер, указывая на бревна и трупы; и французы, добив раненых, перебросили трупы вниз за ограду. Кто были эти люди, никто не знал. «Enlevez moi ca», – сказано только про них, и их выбросили и прибрали потом, чтобы они не воняли. Один Тьер посвятил их памяти несколько красноречивых строк: «Ces miserables avaient envahi la citadelle sacree, s'etaient empares des fusils de l'arsenal, et tiraient (ces miserables) sur les Francais. On en sabra quelques'uns et on purgea le Kremlin de leur presence. [Эти несчастные наполнили священную крепость, овладели ружьями арсенала и стреляли во французов. Некоторых из них порубили саблями, и очистили Кремль от их присутствия.]
| Рип ван Винкль |
«Рип ван Винкль» (англ. Rip Van Winkle) — новелла американского писателя Вашингтона Ирвинга, написанная в 1819 году. Протагонист — Рип ван Винкль, житель деревушки близ Нью-Йорка, проспавший 20 лет в Каатскильских горах и спустившийся оттуда, когда все его знакомые умерли. Этот персонаж стал символом человека, полностью отставшего от времени и даром пропустившего свою жизнь.
История героя
 |
Этот раздел не соответствует рекомендациям оформления статей о произведениях искусства. Он может не содержать полного описания сюжета, включая важные сюжетные ходы и концовку. Вы можете помочь проекту, добавив эти данные. Пожалуйста, пишите текст сами, а не копируйте с других ресурсов.
|
Рип, родившийся в первой половине XVIII века, жил в старой деревушке голландских колонистов в бассейне реки Гудзон у отрогов Аппалачей — Каатскильских гор — и был добрым подданным британского короля Георга III. Жена Рипа обладала сварливым характером, доставая мужа даже в «своеобразном мужском клубе», располагавшемся в тени деревьев у входа в деревенскую гостиницу, где он любил проводить время в праздных беседах с друзьями. Единственной возможностью уединиться от жены была охота.
Однажды в погожий осенний день в начале 1760-х годов Рип отправился с мушкетом и собакой по кличке Волк на охоту на самую высокую гору, где встретил в долине незнакомцев в старинных голландских камзолах, угостивших его отменной голландской водкой. Проснувшись наутро после угощения в горах и подобрав необъяснимым образом изрядно проржавевший мушкет, Рип не обнаружил ни своей собаки, ни долины, ни тропинки, по которой пришёл — на её месте был горный поток.
В родной деревне, тоже заметно изменившейся, его никто не узнал — он (то есть Рип) превратился в старого деда. Его дом был развален, все знакомые умерли, а портрет короля Георга III сменился портретом Джорджа Вашингтона — проспав 20 лет, лоялист Рип проснулся в разгар Войны за независимость…
Происхождение сюжета
Сюжет о волшебном необъяснимом сне и последующем пробуждении через много лет использовался неоднократно во многих фольклорах мира:
- В Вавилонском Талмуде приводится еврейский рассказ о том, как иудейский законоучитель Хони Ха-Меагель заснул чудесным сном после того, как спросил человека, зачем тот сажает рожковое дерево, начинающее плодоносить лишь через 70 лет, хотя не увидит его плоды. Проснувшись через 70 лет, он нашёл плодоносящее древо и обнаружил, что у него уже есть внук, но никто не верил, когда Хони Ха-Меагель говорил, кто он и что с ним случилось.
- В книге Диогена Лаэртского «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов» юный Эпименид был отправлен отцом на поиски пропавшей овцы. В полдень Эпименид решил отдохнуть, прилёг в придорожной роще и, заснув, проспал 57 лет. Проснулся он стариком, но поначалу не сознавал этого, поскольку ему показалось, что проспал он совсем немного. Вернувшись в родной город Кносс, Эпименид увидел, что всё изменилось. Когда он пришёл в свой прежний дом, ему навстречу вышли незнакомые ему люди. Лишь отыскав среди них своего младшего брата, тоже уж старика, Эпименид понял, что к чему. С тех пор греки считали его любимцем богов.
- В христианском Предании существует история о семи христианских юношах-мучениках из Эфеса, гонимых римлянами за свою веру, которые заснули в пещере, скрываясь от преследователей. Проснувшись более чем через 100 лет, они увидели, что христианство стало официальной религией Империи. Эта же легенда воспроизводится в Коране, в суре Аль-Кахф: несколько праведных почитателей Единого Бога (Сура Аль-Кахф) пробыли в пещере свыше 300 лет, спасаясь от преследовавшего их правителя. Ирвинг, написавший биографию пророка Мухаммеда, наверняка знал и эту легенду.
- Древняя китайская легенда повествует о дровосеке, который наблюдал высоко в горах за старцами, играющими в го. Засмотревшись, он впал в транс, а проснувшись, обнаружил, что оброс длинной бородой, а его топор пустил корни.
К непосредственным источникам произведения Ирвинга могут относиться немецкие легенды на этот сюжет: «Питер Клаус, пастух» в обработке Иоганна Карла Кристофа Нахтигаля и «Карл Катц», приписываемая братьям Гримм (в последней главный герой встречает гномов, играющих на горном лугу в кегли, — те дают ему зелье, усыпляющее Карла на 100 лет, преподавая ему, таким образом, урок за лень).
В искусстве
- В романе Стивена Кинга «Мёртвая зона» главный герой Джон Смит неоднократно сравнивается с Рипом Ван Винклем.
- В романе Стивена Кинга "Худеющий" гангстер Джинелли сравнивает главного героя (худеющего) с Рип ван Винкелем (глава 21 "Джинелли").
- На сюжет новеллы были написаны опера Джорджа Фредерика Бристоу (1855, первая американская опера на американский сюжет), оперетта Робера Планкетта (1882) и увертюра Джорджа Чедвика.
- Рип ван Винкль — персонаж манги «Хеллсинг».
- У братьев Стругацких в романе «Волны гасят ветер» у общественной организации «КомКон-2» серия расследований о неожиданно пропадающих, и столь же неожиданно появляющихся людях, носила кодовое названия «Рип ван Винкль».
- В 1896 году на студии Томаса Эдисона была снята целая серия из нескольких фильмов о Рипе ван Винкле.
- В 2 серии 3 сезона американского телесериала «Доктор Хаус» доктор Кадди описывает Грегори Хаусу выздоровление пациента после укола кортизола:
«Всего один укол кортизола, и он проснулся, как Рип ван Винкль». (англ. «I gave him one shot of cortisol and he woke up like Rip Van Winkle».)
- В 10 серии 3 сезона американского телесериала «Грань» агент ФБР Оливия Данэм в разговоре с Питером Бишопом произносит фразу: «Знаешь, я чувствую себя Рипом ван Винклем».
- Упоминается в песне Юрия Кукина «Осенняя композиция» (1966):
Я снова иду по земле людей,
Добрей стал, а кожа — грубей.
Я Рип ван Винкль, сто лет спал нигде —
Пустите меня к себе!
- Упоминается в песне группы Соломенные еноты «Never...».
- Персонаж ранней повести Бориса Гребенщикова [www.planetaquarium.com/library/roman_koto1499.html «Роман, который никогда не будет окончен»].
- Песня «R.I.P. Van Winkle's Pipe Dream» группы Changes посвящена Рипу Ван Винклю.
- Именем Рипа ван Винкля назван мост через Гудзон в штате Нью-Йорк.
- В сериале «Сумеречная зона» (1959-64) 24 серия 2-го сезона называется «Скачок Рипа ван Винкля» (вариант перевода — «Когда спящие просыпаются»).
- В романе Роберта Пенна Уоррена «Вся королевская рать» рассказчик рассуждает о сне:
«Что же, теперь я мог вернуться ко сну. Во всяком случае, пока не кончатся деньги. Я мог стать Рипом Ван Винклем. Только, на мой взгляд, про него рассказали неправду. Вы засыпаете на долгое время, а когда просыпаетесь, оказывается, что все на свете осталось по-прежнему. Сколько бы вы ни проспали, ничто не меняется».
- В научно-фантастическом романе «Спин» Роберта Чарльза Уилсона Кэрол, мать одного из главных персонажей, алкоголичка с многолетним стажем, в редкий момент трезвости произносит фразу:
«Я как Рип ван Винкль. Слишком долго проспала. И мир, в котором я проснулась, мне не нравится».
На что её сын Джейсон отвечает:
«Мы все Рип ван Винкли, — утешил её Джейсон. — Всем нам пора бы проснуться».
- В романе «Возвращение со звезд» Станислава Лема главный герой возвращается на Землю примерно через 100 лет.
- Цитируется главным героем романа Джеймса Джойса "Улисс" Леопольдом Блумом:
«Мы разыграли Рип ван Винкль. Рип - прицепили Хенни Дойлу репей. Ван - ванна у них в доме. Винкль - бутылка вина и бумажный куль. А в конце я представил возвращение Рипа ван Винкля. Она смотрела, облокотясь на буфет. Мавританские глаза. Проспал двадцать лет в Сонной Пещере. Все изменилось. О нем забыли. Молодые состарились. Ружье заржавело от росы».[1]
- В честь него названы два персонажа мультсериала "No Evil" об ацтекских и прочих американских божествах - кролик Рип и рысь Винкль.
См. также
Напишите отзыв о статье "Рип ван Винкль"
Примечания
- ↑ [www.2lib.ru/getbook/4145.html James Joyce. Ulysses. Пер. - С.Хоружий, В.Хинкис. "Избранное" (тт.1-2). М., "Терра", 1997.].
Ссылки
- [bobych.ru/encycl/953.html Рип ван Винкль в Энциклопедии литературных героев]
- [lib.ru/INPROZ/IRWING/ripvanvinkl.txt Рип ван Винкль, русский текст]
- [www.archive.org/details/ripvanwinkle00irvi «Rip Van Winkle»] (англ.), иллюстрации N. C. Wyeth (1921).
- [www.islandmm.com/vbs/ripv/ «Rip Van Winkle»] (англ.), иллюстрации Arthur Rackham (1905).
- [www.archive.org/details/rip_van_winkle_1896 «Rip Van Winkle»], фильм 1896 года.
- [web.archive.org/web/20090928023449/www.geocities.com/donaldsauter/karl-katz.htm Текст Карл Катц и сравнение с текстом Рип ван Винкль (англ.).]
- [www.cummingsstudyguides.net/Guides3/Winkle.html Rip Van Winkle Study Guide]
- [www.birmingham.gov.uk/irving Irving in Birmingham]
- [www.ort.spb.ru/nesh/njs9/vdoven9.htm «Сюжет: Спящий. Рип ван Винкль и Хони Меагель»]. Игорь Вдовенко
- [getparalleltranslations.com/book/%D0%A0%D0%B8%D0%BF-%D0%92%D0%B0%D0%BD-%D0%92%D0%B8%D0%BD%D0%BA%D0%BB%D1%8C/96 Англо-русский параллельный текст «Рип ван Винкль»]
Отрывок, характеризующий Рип ван Винкль
Приехав в свой загородный дом и занявшись домашними распоряжениями, граф совершенно успокоился.Через полчаса граф ехал на быстрых лошадях через Сокольничье поле, уже не вспоминая о том, что было, и думая и соображая только о том, что будет. Он ехал теперь к Яузскому мосту, где, ему сказали, был Кутузов. Граф Растопчин готовил в своем воображении те гневные в колкие упреки, которые он выскажет Кутузову за его обман. Он даст почувствовать этой старой придворной лисице, что ответственность за все несчастия, имеющие произойти от оставления столицы, от погибели России (как думал Растопчин), ляжет на одну его выжившую из ума старую голову. Обдумывая вперед то, что он скажет ему, Растопчин гневно поворачивался в коляске и сердито оглядывался по сторонам.
Сокольничье поле было пустынно. Только в конце его, у богадельни и желтого дома, виднелась кучки людей в белых одеждах и несколько одиноких, таких же людей, которые шли по полю, что то крича и размахивая руками.
Один вз них бежал наперерез коляске графа Растопчина. И сам граф Растопчин, и его кучер, и драгуны, все смотрели с смутным чувством ужаса и любопытства на этих выпущенных сумасшедших и в особенности на того, который подбегал к вим.
Шатаясь на своих длинных худых ногах, в развевающемся халате, сумасшедший этот стремительно бежал, не спуская глаз с Растопчина, крича ему что то хриплым голосом и делая знаки, чтобы он остановился. Обросшее неровными клочками бороды, сумрачное и торжественное лицо сумасшедшего было худо и желто. Черные агатовые зрачки его бегали низко и тревожно по шафранно желтым белкам.
– Стой! Остановись! Я говорю! – вскрикивал он пронзительно и опять что то, задыхаясь, кричал с внушительными интонациями в жестами.
Он поравнялся с коляской и бежал с ней рядом.
– Трижды убили меня, трижды воскресал из мертвых. Они побили каменьями, распяли меня… Я воскресну… воскресну… воскресну. Растерзали мое тело. Царствие божие разрушится… Трижды разрушу и трижды воздвигну его, – кричал он, все возвышая и возвышая голос. Граф Растопчин вдруг побледнел так, как он побледнел тогда, когда толпа бросилась на Верещагина. Он отвернулся.
– Пош… пошел скорее! – крикнул он на кучера дрожащим голосом.
Коляска помчалась во все ноги лошадей; но долго еще позади себя граф Растопчин слышал отдаляющийся безумный, отчаянный крик, а перед глазами видел одно удивленно испуганное, окровавленное лицо изменника в меховом тулупчике.
Как ни свежо было это воспоминание, Растопчин чувствовал теперь, что оно глубоко, до крови, врезалось в его сердце. Он ясно чувствовал теперь, что кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце. Он слышал, ему казалось теперь, звуки своих слов:
«Руби его, вы головой ответите мне!» – «Зачем я сказал эти слова! Как то нечаянно сказал… Я мог не сказать их (думал он): тогда ничего бы не было». Он видел испуганное и потом вдруг ожесточившееся лицо ударившего драгуна и взгляд молчаливого, робкого упрека, который бросил на него этот мальчик в лисьем тулупе… «Но я не для себя сделал это. Я должен был поступить так. La plebe, le traitre… le bien publique», [Чернь, злодей… общественное благо.] – думал он.
У Яузского моста все еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый, сидел на лавке около моста и плетью играл по песку, когда с шумом подскакала к нему коляска. Человек в генеральском мундире, в шляпе с плюмажем, с бегающими не то гневными, не то испуганными глазами подошел к Кутузову и стал по французски говорить ему что то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что явился сюда, потому что Москвы и столицы нет больше и есть одна армия.
– Было бы другое, ежели бы ваша светлость не сказали мне, что вы не сдадите Москвы, не давши еще сражения: всего этого не было бы! – сказал он.
Кутузов глядел на Растопчина и, как будто не понимая значения обращенных к нему слов, старательно усиливался прочесть что то особенное, написанное в эту минуту на лице говорившего с ним человека. Растопчин, смутившись, замолчал. Кутузов слегка покачал головой и, не спуская испытующего взгляда с лица Растопчина, тихо проговорил:
– Да, я не отдам Москвы, не дав сражения.
Думал ли Кутузов совершенно о другом, говоря эти слова, или нарочно, зная их бессмысленность, сказал их, но граф Растопчин ничего не ответил и поспешно отошел от Кутузова. И странное дело! Главнокомандующий Москвы, гордый граф Растопчин, взяв в руки нагайку, подошел к мосту и стал с криком разгонять столпившиеся повозки.
В четвертом часу пополудни войска Мюрата вступали в Москву. Впереди ехал отряд виртембергских гусар, позади верхом, с большой свитой, ехал сам неаполитанский король.
Около середины Арбата, близ Николы Явленного, Мюрат остановился, ожидая известия от передового отряда о том, в каком положении находилась городская крепость «le Kremlin».
Вокруг Мюрата собралась небольшая кучка людей из остававшихся в Москве жителей. Все с робким недоумением смотрели на странного, изукрашенного перьями и золотом длинноволосого начальника.
– Что ж, это сам, что ли, царь ихний? Ничево! – слышались тихие голоса.
Переводчик подъехал к кучке народа.
– Шапку то сними… шапку то, – заговорили в толпе, обращаясь друг к другу. Переводчик обратился к одному старому дворнику и спросил, далеко ли до Кремля? Дворник, прислушиваясь с недоумением к чуждому ему польскому акценту и не признавая звуков говора переводчика за русскую речь, не понимал, что ему говорили, и прятался за других.
Мюрат подвинулся к переводчику в велел спросить, где русские войска. Один из русских людей понял, чего у него спрашивали, и несколько голосов вдруг стали отвечать переводчику. Французский офицер из передового отряда подъехал к Мюрату и доложил, что ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада.
– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.
Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.
Несколько мгновений после того, как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один ружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота.
За щитами больше ничего не шевелилось, и пехотные французские солдаты с офицерами пошли к воротам. В воротах лежало три раненых и четыре убитых человека. Два человека в кафтанах убегали низом, вдоль стен, к Знаменке.
– Enlevez moi ca, [Уберите это,] – сказал офицер, указывая на бревна и трупы; и французы, добив раненых, перебросили трупы вниз за ограду. Кто были эти люди, никто не знал. «Enlevez moi ca», – сказано только про них, и их выбросили и прибрали потом, чтобы они не воняли. Один Тьер посвятил их памяти несколько красноречивых строк: «Ces miserables avaient envahi la citadelle sacree, s'etaient empares des fusils de l'arsenal, et tiraient (ces miserables) sur les Francais. On en sabra quelques'uns et on purgea le Kremlin de leur presence. [Эти несчастные наполнили священную крепость, овладели ружьями арсенала и стреляли во французов. Некоторых из них порубили саблями, и очистили Кремль от их присутствия.]
