Кукин, Юрий Алексеевич
Поделись знанием:
Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.
Граф Илья Андреич в 1809 м году жил в Отрадном всё так же как и прежде, то есть принимая почти всю губернию, с охотами, театрами, обедами и музыкантами. Он, как всякому новому гостю, был рад князю Андрею, и почти насильно оставил его ночевать.
В продолжение скучного дня, во время которого князя Андрея занимали старшие хозяева и почетнейшие из гостей, которыми по случаю приближающихся именин был полон дом старого графа, Болконский несколько раз взглядывая на Наташу чему то смеявшуюся и веселившуюся между другой молодой половиной общества, всё спрашивал себя: «о чем она думает? Чему она так рада!».
Вечером оставшись один на новом месте, он долго не мог заснуть. Он читал, потом потушил свечу и опять зажег ее. В комнате с закрытыми изнутри ставнями было жарко. Он досадовал на этого глупого старика (так он называл Ростова), который задержал его, уверяя, что нужные бумаги в городе, не доставлены еще, досадовал на себя за то, что остался.
Князь Андрей встал и подошел к окну, чтобы отворить его. Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном, весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно и глаза его остановились на этом небе.
Комната князя Андрея была в среднем этаже; в комнатах над ним тоже жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.
– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.
На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»
Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
– Mon cher, [Дорогой мой,] – бывало скажет входя в такую минуту княжна Марья, – Николушке нельзя нынче гулять: очень холодно.
– Ежели бы было тепло, – в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, – то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана. Вот что следует из того, что холодно, а не то чтобы оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, – говорил он с особенной логичностью, как бы наказывая кого то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем, внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.
Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]
Теперь всех вместе заменил Сперанский по гражданской части и Аракчеев по военной. Князь Андрей вскоре после приезда своего, как камергер, явился ко двору и на выход. Государь два раза, встретив его, не удостоил его ни одним словом. Князю Андрею всегда еще прежде казалось, что он антипатичен государю, что государю неприятно его лицо и всё существо его. В сухом, отдаляющем взгляде, которым посмотрел на него государь, князь Андрей еще более чем прежде нашел подтверждение этому предположению. Придворные объяснили князю Андрею невнимание к нему государя тем, что Его Величество был недоволен тем, что Болконский не служил с 1805 года.
«Я сам знаю, как мы не властны в своих симпатиях и антипатиях, думал князь Андрей, и потому нечего думать о том, чтобы представить лично мою записку о военном уставе государю, но дело будет говорить само за себя». Он передал о своей записке старому фельдмаршалу, другу отца. Фельдмаршал, назначив ему час, ласково принял его и обещался доложить государю. Через несколько дней было объявлено князю Андрею, что он имеет явиться к военному министру, графу Аракчееву.
| Юрий Кукин | |
 | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Полное имя |
Юрий Алексеевич Кукин |
| Дата рождения | |
| Место рождения |
Сясьстрой, Волховский район, Ленинградская область, РСФСР, СССР |
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
| Страна | |
| Профессии |
тренер по фигурному катанию; поэт, композитор, музыкант, певец, бард |
| Инструменты | |
| Жанры | |
Ю́рий Алексе́евич Ку́кин (17 июля 1932, Сясьстрой, Ленинградская область — 7 июля 2011, Санкт-Петербург) — советский и российский поэт, музыкант, бард.
Биография
Юрий Кукин родился 17 июля 1932 года в поселке Сясьстрой Ленинградской области. Окончил с отличием Ленинградский государственный институт физической культуры им. П. Ф. Лесгафта (1954).
До 1973 года жил в Петродворце, работал тренером по фигурному катанию в детских спортивных школах Петродворца, Ломоносова, Ленинграда. В 1960-х участвовал в геологических экспедициях в Горную Шорию, на Камчатку, Дальний Восток, Памир.
С юности Кукин увлекался музыкальной самодеятельностью, играл в джазовой группе на барабанах. С 1948 года начал писать и исполнять песни, аккомпанируя себе на семиструнной гитаре. Многие из них получили широкую популярность в среде туристов, геологов. Со временем Кукин стал лауреатом различных конкурсов, фестивалей и т. п., — таких, как Конкурсы туристской песни в Москве (1966 и 1967 год), в Ленинграде (1965, 1968), Зелёна-Гуре (Польша, 1973).
В июне 1964 года в Ленинграде с успехом прошел фестиваль «Белые ночи». После этого возникла идея организовать конкурс «самодеятельной» песни в рамках планируемого на 1965 год пятого ленинградского фестиваля молодёжи. На нём прозвучали две песни в исполнении Юрия Кукина — «За туманом» и «Париж».
С последней была связана интересная история. Песня заняла 1-е место на всесоюзном слёте «По местам былых сражений» в Москве; о чём автор, находясь в тайге, узнал из сообщения по радио. Из-за текста песню посчитали военной и исполняемой от лица французского лётчика эскадрильи «Нормандия-Неман». На самом деле песня не имеет никакого отношения к войне, она о геологах и посвящена 21-й геофизической партии Ленинградского института ВИРГа, где автор работал техником-оператором.
С 1968 года Ю.Кукин выступал как артист Ленконцерта, параллельно работал инструктором физкультуры в ленинградском клубе «Меридиан». С 1971 года работал в Ленинградской областной филармонии, с 1979 года — в Ленконцерте, с 1988 — в Ленинградском театре-студии «Бенефис».
У Юрия Кукина вышли две пластинки на фирме «Мелодия» (1988, 1990), аудиокассеты, компакт-диски и книги песен.
Ю.Кукин умер утром 7 июля 2011 года, у себя дома в Санкт-Петербурге, не дожив 10 дней до своего 79–летия[1].
Похороны прошли 12 июля 2011 года на Южном кладбище Санкт-Петербурга[2][3].
Память
Именем Юрия Кукина назван перевал в Заалайском хребте (Памир)[4].
Список песен
В разделе приведены сведения о 126 песнях, написанных Ю.Кукиным на свои стихи.
 |
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
| Дата или год написания | I строка | Название | Примечания |
| август или осень 1963 | Горы слева… | Темиртау | Написана в Темиртау. Авторство песни ошибочно приписывалось В.Высоцкому |
| 1964 – январь 1965 | Я старый сказочник,– я знаю много сказок… | Старый сказочник | Вариант названия: «Сказочник» |
| 2.6.1964 | Понимаешь,– это странно, очень странно… | За туманом | Написана в товарном поезде «Ленинград–Шерегеш». Одна из наиболее известных и популярных песен Ю.Кукина |
| конец июня 1964 | Где ж ты, мой добрый волшебник? – Я до сих пор не летаю… | Волшебник | Написана на руднике Шерегеш |
| август 1964 | Ты что, мой друг, свистишь?… | Париж | Написана в посёлке Каз |
| конец октября 1964 | Горы далёкие, горы туманные, горы… | Город | Посвящается Новосибирскому Академгородку. Шерегеш–Новокузнецк–Ленинград. Написана в темпе вальса. Одна из наиболее известных песен автора |
| 1964 – начало 1965 | Говоришь, чтоб остался я… | Говоришь, чтоб остался я | — |
| 12–17.7.1965 | А в тайге по утрам – туман… | Поезд | Написана в товарном поезде «Ленинград–Темиртау»; в темпе медленного вальса |
| август–ноябрь 1965 | Мой маленький… | Маленький Гном | — |
| 1965 | Ах, гостиница моя; ах, гостиница!.. | Гостиница | — |
| 1965 | Опять тобой, дорога, желанья сожжены… | Солдат Киплинга | — |
| 1965 | Подарите в дорогу песню… | — | — |
| 1965 | Потянуло, потянуло – холодком осенних писем!… | Осенние письма | — |
| 1965 | Я – заснувший пассажир… | Миражи | — |
| 1965 | Я губами солнце снял со щеки… | — | — |
| июнь–июль 1966 | Почему-то вдруг мне стало неспокойно… | SOS | Написана в посёлке Каз |
| 1963 или июль 1966 | 30 лет – это время свершений… | 30 лет | Написана в темпе вальса |
| 27.9.1966 | Сегодня обнаружил ровно в 8… | Потеря | Написана в посёлке Каз |
| 1966 | А ночь надо мной распустила хвост… | Осенняя композиция | |
| 1966 | Ну, мне пора идти. Поговорили… | Свидание | Вариант I строки: «Ну, мне пора идти. Уже поговорили…» |
| 1966 | Ну, поедем со мной; ну, поехали… | Ну, поедем | — |
| 1966 | Я возвратился, сбросил… | Песенка позднего прохожего | — |
| 1966 | Я лицо мукою мелкой побелю… | Клоун | — |
| 1966 | Я не романтик; нет, я не романтик… | Романтика | — |
| 1966 | Я уверен: не лгут мне цветы на снегу… | Весенняя песня | — |
| 8.8.1967 | Не надо, не надо,– не думай об этом!… | Гонимые ветром | — |
| 1967 | «Когда на сердце тяжесть и» плохо в животе… | Пародия на песню А.Городницкого | Пародия на песню «Атланты» |
| 1967 | Распечатать бутыль легко… | Пародия на песню Б.Полоскина | — |
| 1967 | Я к тебе под одеялом прижмусь… | Пародия на песню Е.Клячкина | — |
| 1967–68 | Ничего, ничего,– всё пройдёт, перестань… | Ничего | — |
| 1967–68 | А Вы что думаете,– мне… | Канатаходец | — |
| 1967–68 | У каждого свой Эверест и Монблан… | У каждого свой Эверест и Монблан | Написана в темпе вальса |
| 1967–68 | Милый мой, Вы живёте не так… | Милый мой | — |
| 1967–68 | Пусть море зовёт:
– Давай, давай!… |
Пусть море позовёт | Вариант I строки: «Пусть море позовёт: – Давай,
давай!…» |
| 1967–68 | Сегодня прилетел, едва нашёл тебя… | Встреча | — |
| 25.5.1968 | Мне в жизнь пути весенние… | Сумерки | Написана в темпе вальса |
| 13.7.1968 | От песен в мире тесно… | Трактат о песнях | — |
| 1968 | И холодно, и ветер… | А всё-таки жаль, что кончилось лето | Написана на Камчатке? |
| 1968 | А над Петропавловском – снова облака… | Камчатская песенка | Написана на Камчатке? |
| 1968 | Я не поздно зайду, а, наверно, по-прежнему в 8… | Компилятивный романс | — |
| конец 1968 | Есть поверье у людей, у людей… | Сердце Данко | — |
| ~1969 | Как осенний лист, закат на землю падал… | И сама не понимаю, почему | Др. название: «Шлягер» |
| февраль–март 1973 | Ну убежишь, ну убежишь… | Остаётся | Написана в поезде |
| 25.7.1980 | Не помнил я, куда летел… | Палатка в облаках | Написана в день смерти В.Высоцкого; в темпе марша |
| ~1984 | Он ушёл мимоходом, заглядевшись на небо… | Памяти Визбора | Авторство Ю.Кукина под сомнением |
Другие песни:
|
|
Фильмография
- 1988 — Игра с неизвестным (реж. Пётр Солдатенков)
Библиография
- В сборниках «Песни русских бардов». Тексты. Серия 1–2. / Составитель В. Аллой, оформление Льва Нусберга. — Paris:YMCA-Press, 1977–78; 20 аудиокассет. (80 песен в исполнении Ю.Кукина) :
- Серия 1. — 160 с.
- Серия 2. — 166 с.
- Кукин Ю. «Дом на полпути». Сб. (65 песен). — М.: Советский фонд культуры, 1991, 192 с., ил., 105 000 экз. (серия «Библиотека авторской песни "Гитара и слово"»)
Напишите отзыв о статье "Кукин, Юрий Алексеевич"
Примечания
- ↑ Елена Ливси. [spb.kp.ru/online/news/929042/ Умер легендарный бард Юрий Кукин]. Комсомольская правда (7 июля 2011). Проверено 10 июля 2011. [www.webcitation.org/61Fx48miJ Архивировано из первоисточника 27 августа 2011].
- ↑ [www.neva24.ru/a/2011/07/11/JUrija_Kukina_pohoronjat_12 Юрия Кукина похоронят 12 июля 2011 на Южном кладбище в Петербурге]
- ↑ [www.neva24.ru/a/2011/07/12/Barda_JUrija_Kukina_horonil Барда Юрия Кукина хоронили под грозу и ливневый дождь]
- ↑ [www.manturs.narod.ru/ot4et/sar/gzaalay/gzaalay.htm Отчет о прохождении горного туристского спортивного маршрута шестой категории сложности по Северному Памиру, совершённом группой туристов г. Саратова в период с 20.07.11 по 22.08.11].
Ссылки
- [lib.ru/KSP/kukin.txt Кукин, Юрий Алексеевич] в библиотеке Максима Мошкова
- [www.zwezda.ru/kukin.html интервью Ю.Кукина на сайте Звездный Журнал]
- [kukin70.narod.ru/index.html Это — юбилейный сайт Юрия Кукина]
- [pomnim.pro/23/#bio Юрий Алексеевич Кукин. Биография на сайте Pomnim.pro]
- [www.youtube.com/watch?v=-WxpU-q-aHc Юрий Кукин «За туманом»]
- [syasnews.ru/kultura/2510-a-ya-edu-za-tumanom "А я еду за туманом" - фестиваль бардовской песни на родине Ю. Кукина в г. Сясьстрой] (2014 г.)
- [syasnews.ru/video/5358-festival-ap-a-ya-edu-za-tumanom-konkurs Фестиваль авторской песни "А я еду за туманом..." на Родине Ю. Кукина (2015 г.)]
- [www.syasnews.ru/kultura/12922-v-syasstroe-sostoyalsya-4-festival-avtorskoy-pesni-im-yu-kukina 4-й фестиваль авторской песни им. Ю. Кукина, на родине барда в 2016 г.]
Отрывок, характеризующий Кукин, Юрий Алексеевич
Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.
Граф Илья Андреич в 1809 м году жил в Отрадном всё так же как и прежде, то есть принимая почти всю губернию, с охотами, театрами, обедами и музыкантами. Он, как всякому новому гостю, был рад князю Андрею, и почти насильно оставил его ночевать.
В продолжение скучного дня, во время которого князя Андрея занимали старшие хозяева и почетнейшие из гостей, которыми по случаю приближающихся именин был полон дом старого графа, Болконский несколько раз взглядывая на Наташу чему то смеявшуюся и веселившуюся между другой молодой половиной общества, всё спрашивал себя: «о чем она думает? Чему она так рада!».
Вечером оставшись один на новом месте, он долго не мог заснуть. Он читал, потом потушил свечу и опять зажег ее. В комнате с закрытыми изнутри ставнями было жарко. Он досадовал на этого глупого старика (так он называл Ростова), который задержал его, уверяя, что нужные бумаги в городе, не доставлены еще, досадовал на себя за то, что остался.
Князь Андрей встал и подошел к окну, чтобы отворить его. Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном, весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно и глаза его остановились на этом небе.
Комната князя Андрея была в среднем этаже; в комнатах над ним тоже жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.
– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.
На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»
Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
– Mon cher, [Дорогой мой,] – бывало скажет входя в такую минуту княжна Марья, – Николушке нельзя нынче гулять: очень холодно.
– Ежели бы было тепло, – в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, – то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана. Вот что следует из того, что холодно, а не то чтобы оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, – говорил он с особенной логичностью, как бы наказывая кого то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем, внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.
Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]
Теперь всех вместе заменил Сперанский по гражданской части и Аракчеев по военной. Князь Андрей вскоре после приезда своего, как камергер, явился ко двору и на выход. Государь два раза, встретив его, не удостоил его ни одним словом. Князю Андрею всегда еще прежде казалось, что он антипатичен государю, что государю неприятно его лицо и всё существо его. В сухом, отдаляющем взгляде, которым посмотрел на него государь, князь Андрей еще более чем прежде нашел подтверждение этому предположению. Придворные объяснили князю Андрею невнимание к нему государя тем, что Его Величество был недоволен тем, что Болконский не служил с 1805 года.
«Я сам знаю, как мы не властны в своих симпатиях и антипатиях, думал князь Андрей, и потому нечего думать о том, чтобы представить лично мою записку о военном уставе государю, но дело будет говорить само за себя». Он передал о своей записке старому фельдмаршалу, другу отца. Фельдмаршал, назначив ему час, ласково принял его и обещался доложить государю. Через несколько дней было объявлено князю Андрею, что он имеет явиться к военному министру, графу Аракчееву.
