Русское православное кафолическое общество взаимопомощи
| Русское православное кафолическое общество взаимопомощи | |
| Russian Orthodox Catholic Mutual Aid Society | |
 Значок на лацкан ROCMAS | |
| штаб-квартира: | |
|---|---|
| Официальные языки: | |
| Основание | |
Ру́сское правосла́вное кафоли́ческое о́бщество взаимопо́мощи (англ. Russian Orthodox Catholic Mutual Aid Society, сокращённо ROCMAS или ROCMA) — федерация братств верующих Алеутской и Аляскинской епархии (с 1907 года, Русской Православной Греко-Кафолической Церкви в Америке), основанная в 1895 году с целью церковного строительства, помощи иммигрантам, благотворительности.
Содержание
История создания
10 апреля 1895 года[1][2] в городе Уилкс-Барре (штат Пенсильвания) по благословению епископа Алеутского и Аляскинского Николая (Зиорова) отец Алексий Товт созвал собрание представителей православных братств с целью упорядочить их разрозненную и не согласованную друг с другом деятельность на территории Северной Америки. Большинство этих братств назывались русскими и происходили из среды русинской иммиграции, представляя в ней наиболее влиятельную силу[3][1]. На собрании в Уилкс-Барре было основано Русское американское православное общество взаимопомощи, позже переименованное в Русское православное кафолическое общество взаимопомощи. На первом съезде ROCMAS в апреле 1896 года присутствовали представители 18 братств[4]. В последующее время общество охватило около 10 тысяч православных верующих в 224 своих филиалах (братствах)[2]. Объединенные братства послужили большим подспорьем в строительстве новых православных храмов и основании новых миссий. Основным печатным органом ROCMAS стала газета «Свет» (русин. Світ)[2].
Направления деятельности
Формально общество ROCMAS было зарегистрировано в 1912 году согласно законам штата Пенсильвания[3]. Документ, разрешавший создание корпорации ROCMAS, закреплял за ней функции страхового общества, целью которого провозглашалась помощь его членам, оказавшимся в беде, заболевшим, получившим физические увечья или инвалидность. В случае смерти, общество страхования выплачивало пособие на членов семьи. Преимущества страхования жизни были особенно полезны для вдов, часто остававшихся без кормильца в больших семьях, поскольку в то время не было другого вида финансовой помощи от промышленных предприятий или из правительственных источников. Таким образом, общество ROCMAS явилось для многих из них спасением.
Идея о создании в рамках ROCMAS системы взаимного страхования возникла после катастрофы на угольной шахте Дарр в Пенсильвании 19 декабря 1907 года[5]. Взрыв на шахте Дарр, унесший жизни 239 шахтёров, вошел в историю как самая крупная из катастроф на шахтах штата Пенсильвания и четвёртая по рейтингу в истории США. Среди погибших рабочих было много иммигрантов из Венгрии, в частности русинов. Около 200 русинов спаслись: в день памяти святителя Николая Чудотворца многие из верующих шахтёров предпочли прийти на богослужение вместо работы[6].
Согласно уставу 1913 года, утверждённому архиепископом Алеутским и Североамериканским Платоном (Рождественским), общество ROCMAS вверялось «молитвенному ходатайству и попечению Святителя и Чудотворца Николая» (п.2), а постоянным почетным председателем был утвержден архиепископ Алеутский и Североамериканский (п. 119)[7].
Общество издавало наряду с газетой «Свет» просветительские брошюры, а также изображения икон.
Роль в распространении православия
Хотя формально ROCMAS было обществом взаимопомощи (страховым обществом), его задачи и деятельность были значительно шире. Его члены участвовали в строительстве храмов и открытии новых приходов[4], помогали не только иммигрантам в США, но также русинам в Австро-Венгрии, македонским славянам, а в период Русско-японской войны 1904—1905 годов — русским воинам в Маньчжурии и военнопленным в японских лагерях.
С момента организации ROCMAS число приходов русской православной миссии возросло с 18 до 315, из которых 148 помогло организовать ROCMAS[4].
15 мая 1905 года на шестом съезде ROCMAS была выдвинута идея об устроении в США первого православного монастыря. Святитель Тихон (Беллавин) поручил эту задачу иеромонаху Арсению (Чаговцову)[8], который основал в Саут-Кейнан (Пенсильвания) монастырь в честь святителя Тихона Задонского[9].
ROCMAS принадлежит ключевая роль в организации и проведении первого Всеамериканского собора 5-7 марта 1907 года в городе Мейфилде[10]. Он проводился параллельно с седьмым съездом общества и положил начало соборному устроению Православной Церкви в Америке. Именно на этом соборе, активными участниками которого стали будущие члены Поместного собора 1917—1918[11], было принято новое название Алеутской и Североамериканской епархии (до 1900 года Алеутская и Аляскинская): Русская Православная Греко-Кафолическая Церковь в Северной Америке под юрисдикцией священноначалия от Церкви Российской. Общество принимало участие в организации и последующих Всеамериканских соборов.
ROCMAS открывало не только новые братства, но и женские организации. Так, в 1907 году на седьмом съезде было решено вложить $1000 в организацию женского общества с аналогичным названием, которое будет действовать самостоятельно[5]. Женское общество ROCMAS начало свою деятельность 1 июля того же года. 30 июля 1907 года в Айриштауне было открыто русское православное сестричество святой Анны[3].
Другие объединения православных братств в Америке
Общество ROCMAS было не единственным объединением братств среди православных верующих в США. Соперничавшим с ним за влияние и создававшим параллельную сеть филиалов было образованное в 1900 году «Общество русских братств» (англ. Russian Brotherhood Organization, RBO)[3][12]. В 1915 году образовалось также «Объединённое русское православное братство в Америке» (англ. United Russian Orthodox Brotherhood in America, UROBA)[13][14].
Председатели правления
- 1895—1899 — праведный Алексий Товт
- 1899—1900 — священномученик Иоанн Кочуров[15]
- священномученик Александр Хотовицкий (казначей, первый секретарь, председатель)
- протопресвитер Петр Коханик.
- Иоанн Недзельницкий
Напишите отзыв о статье "Русское православное кафолическое общество взаимопомощи"
Примечания
- ↑ 1 2 Прот. П. Коханикъ. [ftp2.mnib.org.ua/mnib091-HardyReprintKohanik-Na4aloIstoriiAmerikanskojRusi.djvu Начало исторіи Американской Руси]
- ↑ 1 2 3 [web.archive.org/web/20051027204834/www.midwestdiocese.org/dmw/id27.htm St. Alexis Toth] // Diocese of the Midwest. Orthodox Church in America (англ.)
- ↑ 1 2 3 4 [rolandanderson.se/brotherhoods.php The Rusyn brotherhoods] (англ.)
- ↑ 1 2 3 [web.archive.org/web/20070812200226/www.rocmas.org/role.html The Russian Orthodox Catholic Mutual Aid Society and its role in the growth of the Orthodox Church in America] (англ.)
- ↑ 1 2 [www.nsslife.com/rocmas.php Russian Orthodox Catholic Women's Mutual Aid Society] (англ.)
- ↑ [patheoldminer.rootsweb.ancestry.com/darr4.html The Saving of More than 250 Carpatho-Rusyn Coal Miners in December 1907] (англ.)
- ↑ [rolandanderson.se/rocmabylaws.php By-Laws of Russian Orthodox Catholic Mutual Aid Society] (англ.)
- ↑ По другим данным фамилия будущего архиепископа Арсения звучала иначе: Чаговцев, Чавцов, Чаговец
- ↑ [zarubezhje.narod.ru/av/a_047.htm Архиепископ Арсений (Чаховцев)] // Религиозные деятели русского зарубежья
- ↑ Алексей Либеровский. [www.oca.org/PDF/NEWS/2007/2007-1028-mayfield/mayfield_sobor_anniv_10282007.pdf The 1907 Mayfield Church Council] (англ.)
- ↑ Свт. Тихон (Беллавин) — председатель первого Всеамериканского собора, сщмч. Александр Хотовицкий — секретарь президиума, сщмч. Иоанн Кочуров, еп. Иннокентий (Пустынский), прот. Леонид Туркевич, свящ. Венедикт Туркевич
- ↑ [www2.hsp.org/collections/balch%20manuscript_guide/html/russian.html Russian Manuscript Collections] // The Historical Society of Pennsylvania (англ.)
- ↑ Статья [books.google.ru/books?id=ovCVDLYN_JgC&pg=PA520&lpg=PA520&dq=United+russian+orthodox+brotherhood&source=bl&ots=eS6cu73Ewm&sig=nUJNWPDofNWvXrlF4yTA2_nsggM&hl=ru&ei=5KpjSprxKcWksAb0rYlY&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=3 «United Russian Orthodox Brotherhood of America»] в «Encyclopedia of Rusyn history and culture» (англ.)
- ↑ Nicholas Ferencz. [www.gorgiaspress.com/bookshop/showproduct.aspx?ISBN=1-59333-195-9 American Orthodoxy and Parish Congregationalism], С. [books.google.ru/books?id=Uh4VnseTNZkC&source=gbs_navlinks_s 175] (англ.)
- ↑ Галкин А. К. [www.pravenc.ru/text/469121.html ИОАНН] // Православная энциклопедия. Том XXIII. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2010. — С. 281-284. — 752 с. — 39 000 экз. — ISBN 978-5-89572-042-4
Отрывок, характеризующий Русское православное кафолическое общество взаимопомощи
– Нет, mon pere, [батюшка] – испуганно отвечала княжна. Она не могла читать письма, про получение которого она даже и не слышала.– Он пишет про войну про эту, – сказал князь с той сделавшейся ему привычной, презрительной улыбкой, с которой он говорил всегда про настоящую войну.
– Должно быть, очень интересно, – сказал Десаль. – Князь в состоянии знать…
– Ах, очень интересно! – сказала m llе Bourienne.
– Подите принесите мне, – обратился старый князь к m llе Bourienne. – Вы знаете, на маленьком столе под пресс папье.
M lle Bourienne радостно вскочила.
– Ах нет, – нахмурившись, крикнул он. – Поди ты, Михаил Иваныч.
Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.
Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
