Ситрэс-Парк (Флорида)

Статистически обособленная местность Ситрэс-Парк Citrus Park, Florida Страна СШАСША Штат ФлоридаФлорида Округ Хиллсборо Координаты 28°04′15″ с. ш. 82°33′30″ з. д.28.07083° с. ш. 82.55833° з. д. / 28.07083; -82.55833    Площадь 28,23 км² Высота центра 13 м Население 20 226 человек (2000) Плотность 716,47 чел./км² Часовой пояс UTC-5, летом UTC-4 FIPS 12-12425 Показать/скрыть карты

Ситрэс-Парк (англ. Citrus Park) — статистически обособленная местность, расположенная в округе Хиллсборо (штат Флорида, США) с населением в 20 226 человек по статистическим данным переписи 2000 года.

География

По данным Бюро переписи населения США статистически обособленная местность Ситрэс-Парк имеет общую площадь в 28,23 квадратных километров, из которых 27,45 кв. километров занимает земля и 0,78 кв. километров — вода. Площадь водных ресурсов округа составляет 2,76 % от всей его площади.

Статистически обособленная местность Ситрэс-Парк расположена на высоте 13 м над уровнем моря.

Демография

По данным переписи населения 2000 года в Ситрэс-Парк проживало 20 226 человек, 6243 семьи, насчитывалось 9085 домашних хозяйств и 9740 жилых домов. Средняя плотность населения составляла около 716,47 человек на один квадратный километр. Расовый состав населённого пункта распределился следующим образом: 82,6 % белых, 9,2 % — чёрных или афроамериканцев, 0,4 % — коренных американцев, 1,4 % — азиатов, 0,05 % — выходцев с тихоокеанских островов, 1,6 % — представителей смешанных рас, 4,8 % — других народностей. Испаноговорящие составили от всех жителей статистически обособленной местности.

Из 9085 домашних хозяйств в 33,4 % воспитывали детей в возрасте до 18 лет, 48,3 % представляли собой совместно проживающие супружеские пары, в 16,2 % семей женщины проживали без мужей, 31,3 % не имели семей. 23,5 % от общего числа семей на момент переписи жили самостоятельно, при этом 6,3 % составили одинокие пожилые люди в возрасте 65 лет и старше. Средний размер домашнего хозяйства составил 2,62 человек, а средний размер семьи — 3,16 человек.

Население статистически обособленной местности по возрастному диапазону по данным переписи 2000 года распределилось следующим образом: 26,8 % — жители младше 18 лет, 6,8 % — между 18 и 24 годами, 26,9 % — от 25 до 44 лет, 29,5 % — от 45 до 64 лет и 9,3 % — в возрасте 65 лет и старше. Средний возраст жителей составил 38 лет. На каждые 100 женщин в Ситрэс-Парк приходилось 96,6 мужчин, при этом на каждые сто женщин 18 лет и старше приходилось 93,5 мужчин также старше 18 лет.

Средний доход на одно домашнее хозяйство статистически обособленной местности составил 54 732 доллара США, а средний доход на одну семью — 60 165 долларов. При этом мужчины имели средний доход в 35 360 долларов США в год против 29 739 долларов среднегодового дохода у женщин. Доход на душу населения статистически обособленной местности составил 54 732 доллара в год. 4,7 % от всего числа семей в населённом пункте и 6,3 % от всей численности населения находилось на момент переписи населения за чертой бедности, при этом 7,1 % из них были моложе 18 лет и 13,7 % — в возрасте 65 лет и старше.

Отрывок, характеризующий Ситрэс-Парк (Флорида)

Проходя через Хамовники (один из немногих несгоревших кварталов Москвы) мимо церкви, вся толпа пленных вдруг пожалась к одной стороне, и послышались восклицания ужаса и омерзения.
– Ишь мерзавцы! То то нехристи! Да мертвый, мертвый и есть… Вымазали чем то.
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, что вызывало восклицания, и смутно увидал что то, прислоненное к ограде церкви. Из слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей…
– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.


По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.
– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..
– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.
С той минуты как Пьер сознал появление таинственной силы, ничто не казалось ему странно или страшно: ни труп, вымазанный для забавы сажей, ни эти женщины, спешившие куда то, ни пожарища Москвы. Все, что видел теперь Пьер, не производило на него почти никакого впечатления – как будто душа его, готовясь к трудной борьбе, отказывалась принимать впечатления, которые могли ослабить ее.
Поезд женщин проехал. За ним тянулись опять телеги, солдаты, фуры, солдаты, палубы, кареты, солдаты, ящики, солдаты, изредка женщины.