Пеббл-Крик (Флорида)

Статистически обособленная местность Пеббл-Крик Pebble Creek, Florida Страна СШАСША Штат ФлоридаФлорида Округ Хиллсборо Координаты 28°09′00″ с. ш. 82°20′41″ з. д.28.15000° с. ш. 82.34472° з. д. / 28.15000; -82.34472    Площадь 7,77 км² Высота центра 15 м Население 4824 человека (2000) Плотность 620,85 чел./км² Часовой пояс UTC-5, летом UTC-4 Телефонный код +1 813 Почтовые индексы 33647 FIPS 12-55540 Показать/скрыть карты

Пеббл-Крик (англ. Pebble Creek) — статистически обособленная местность, расположенная в округе Хиллсборо (штат Флорида, США) с населением в 4824 человека по статистическим данным переписи 2000 года.

География

По данным Бюро переписи населения США статистически обособленная местность Пеббл-Крик имеет общую площадь в 7,77 квадратных километров, водных ресурсов в черте населённого пункта не имеется.

Статистически обособленная местность Пеббл-Крик расположена на высоте 15 м над уровнем моря.

Демография

По данным переписи населения 2000 года в Пеббл-Крик проживало 4824 человека, 1370 семей, насчитывалось 1764 домашних хозяйств и 1871 жилой дом. Средняя плотность населения составляла около 620,85 человека на один квадратный километр. Расовый состав населённого пункта распределился следующим образом: 83,69 % белых, 6,09 % — чёрных или афроамериканцев, 0,21 % — коренных американцев, 6,09 % — азиатов, 0,08 % — выходцев с тихоокеанских островов, 2,16 % — представителей смешанных рас, 1,68 % — других народностей. Испаноговорящие составили 9,33 % от всех жителей статистически обособленной местности.

Из 1764 домашних хозяйств в 43,1 % воспитывали детей в возрасте до 18 лет, 67,3 % представляли собой совместно проживающие супружеские пары, в 8,2 % семей женщины проживали без мужей, 22,3 % не имели семей. 17,4 % от общего числа семей на момент переписи жили самостоятельно, при этом 4,4 % составили одинокие пожилые люди в возрасте 65 лет и старше. Средний размер домашнего хозяйства составил 2,73 человек, а средний размер семьи — 3,10 человек.

Население статистически обособленной местности по возрастному диапазону по данным переписи 2000 года распределилось следующим образом: 29,2 % — жители младше 18 лет, 5,9 % — между 18 и 24 годами, 34,5 % — от 25 до 44 лет, 22,8 % — от 45 до 64 лет и 7,5 % — в возрасте 65 лет и старше. Средний возраст жителей составил 36 лет. На каждые 100 женщин в Пеббл-Крик приходилось 94,5 мужчин, при этом на каждые сто женщин 18 лет и старше приходилось 90,0 мужчин также старше 18 лет.

Средний доход на одно домашнее хозяйство статистически обособленной местности составил 68 388 долларов США, а средний доход на одну семью — 73 909 долларов. При этом мужчины имели средний доход в 50 694 доллара США в год против 39 868 долларов среднегодового дохода у женщин. Доход на душу населения статистически обособленной местности составил 68 388 долларов в год. 1,3 % от всего числа семей в населённом пункте и 1,7 % от всей численности населения находилось на момент переписи населения за чертой бедности, при этом 2,2 % из них были моложе 18 лет и — в возрасте 65 лет и старше.

Ссылки

• [www.city-data.com/city/Pebble-Creek-Florida.html/ City-Data.com - Pebble Creek, Florida]
• [www.pebblecreekclub.com/ Pebble Creek Golf Club]

Отрывок, характеризующий Пеббл-Крик (Флорида)

Стараясь как можно язвительнее оскорбить Вейротера в его авторском военном самолюбии, Ланжерон доказывал, что Бонапарте легко может атаковать, вместо того, чтобы быть атакованным, и вследствие того сделать всю эту диспозицию совершенно бесполезною. Вейротер на все возражения отвечал твердой презрительной улыбкой, очевидно вперед приготовленной для всякого возражения, независимо от того, что бы ему ни говорили.
– Ежели бы он мог атаковать нас, то он нынче бы это сделал, – сказал он.
– Вы, стало быть, думаете, что он бессилен, – сказал Ланжерон.
– Много, если у него 40 тысяч войска, – отвечал Вейротер с улыбкой доктора, которому лекарка хочет указать средство лечения.
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.

Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»