Скосырев, Борис Михайлович
| Борис I фр. Boris Ier исп. Borís I Борис Михайлович Скосырев<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Борис Скосырев, Андорра, 1934 год</td></tr> | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 8 июля 1934 — 20 июля 1934 | |||
| Предшественник: | Должность учреждена; он сам, как суверен Андорры | ||
| Преемник: | Должность упразднена | ||
| Рождение: | 12 июня 1896 Вильно, Российская империя | ||
| Смерть: | 27 февраля 1989 (92 года) Боппард, ФРГ | ||
| Место погребения: | Кладбище города Боппард | ||
| Отец: | Михаил Михайлович Скосырев | ||
| Мать: | Елизавета Дмитриевна Скосырева | ||
| Супруга: | Мари-Луизе Пара де Гассье (Marie Louise Parat de Gassier) | ||
| Дети: | ? | ||
| Профессия: | военный | ||
Бори́с Миха́йлович Ско́сырев (в латинской транслитерации Boris Skossyreff; 12 июня 1896, Вильна, Российская Империя — 27 февраля 1989, Боппард, ФРГ[1]) — авантюрист, русский эмигрант. Был провозглашён в 1934 году, на некоторое время, королём Андорры.
Содержание
Молодость
Родился в семье Михаила Михайловича Скосырева и его жены Елизаветы Дмитриевны Скосыревой (урожденная Маврос, в 1-м браке Симонич).[2]
Отец на 1917 год был земским начальником 7-го участка Лидского уезда Виленской губернии[3]. Известно, что во время Первой мировой войны Скосырев был прикомандирован к британскому бронедивизиону, действовавшему на русском фронте, что в 1924 году было подтверждено командиром дивизиона Оливером Локер-Лэмпсоном.
Затем находился в Великобритании и, по его словам, выполнял ряд секретных поручений британского правительства.
К 1923 году Скосырев имел нидерландское подданство, известно, что в 1923 году ему был выдан паспорт № 85154 голландским консульством в Дижоне.
В 1930-х годах в Каталонии и Андорре Скосырев называл себя графом Оранским (фр. comte d’Orange), что было вымыслом.
В 1932 году был выслан с Балеарских островов (Испания).
Приезд в Андорру
В 1933 году в первый раз посещает Андорру (и, как сообщается в источниках, получает местное подданство). Учитывая сложность внутренней обстановки (сохранение феодальных пережитков, отрезанность от внешнего мира, статус миниатюрного княжества как совладения епископа Урхельского и президента Франции), он решает извлечь из неё личную выгоду. Первоначально он представляет Генеральному Совету (высший законодательный и исполнительный орган) план осуществления реформ по превращению Андорры в зону с благоприятным фискальным режимом (по примеру других малых государств Европы). Однако этот проект хоть и зантересовал Совет, но был отвергнут (из-за опасений нарушений патриархального образа жизни). В июне 1934 Скосырев выслан из Андорры.
Через месяц он возвращается (формально — нелегально) в страну и 7 июля 1934 года повторно обращается к Генеральному Совету, предлагая также принять себя в качестве короля Андорры. На этот раз большинство членов Совета его поддерживают. Скосырев объявляет себя сувереном Андорры Борисом I (на основании того, что к президентам Франции якобы никогда не переходило королевское право суверенитета над Андоррой, и Борис исполняет именно функцию регента французского короля). Он пишет конституцию страны, которую печатает в местном информационном вестнике, а сотни экземпляров распространяет в виде листовок. Конституция вышла короткой — 17 пунктов, её суть сводилась к защите прав коренного населения, заботу о котором берёт на себя монарх. На эту роль Скосырев предложил себя. 8 июля Генеральный совет утвердил реформы Скосырева и признал его королём независимой Андорры[4].
Как Борис I, обосновавшись сперва в Андорре-ла-Велье, а затем в близлежащем городке Сольдеу, он в течение нескольких дней правит, издавая весьма либеральные и прогрессивные, для своего времени, указы. Однако, хотя епископ Урхельский вначале в целом благосклонно отнёсся к новоявленной монархии, он недоброжелательно встретил идею превращения Андорры (по примеру Монако) в игорную зону. В итоге, Скосырев решает объявить войну епископу Урхельскому и, 14 или 20 июля (в разных источниках разная датировка), Скосырев арестовывается прибывшими пятью испанскими гражданскими гвардейцами (жандармерия), вызванных епископом.
Дальнейшая судьба
Скосырев подвергается суду. 31 октября 1934 года испанский суд приговаривает его к одному году тюрьмы — и именно по обвинению в незаконном пересечении границы (ибо формально никаких иных законов своими «королевскими» действиями он не нарушал). Учитывая несколько месяцев уже проведенные Скосыревым в предварительном заключении, он вскоре освобождается и высылается в Португалию.
Проведя несколько месяцев в Португалии, в конце 1935 года Скосырев уехал во Францию в город Сен-Канна, где жила его законная супруга. В архиве Андорры имеются его интервью сен-каннской газете в 1938 году.
Скосырев был арестован французскими властями и 7 октября 1939 года отправлен в лагерь в Ле-Верне во Французских Пиренеях, где содержались «нежелательные иностранцы». В лагере Верне его видел А. Н. Рубакин, упомянувший об этом в своих воспоминаниях[5].
В дальнейшем его следы теряются.
В 1958 году португальский друг Скосырева доктор Франциско Фернандо Лопез получил письма от Скосырева и его жены Марии-Луизы из немецкого города Боппард. По словам Скосырева, в октябре 1942 он был освобожден из лагеря Верне немцами и отправлен в СССР. В конце войны он попал в руки советских войск, был помещён в ГУЛАГ (где находился до 1956 года), после чего смог вернуться в Германию, где жил в городе Боппард, ведя жизнь «стопроцентного мелкого рантье».
Во всяком случае, на кладбище германского города Боппард есть надгробная плита с именем «Борис Скосырев» и датой смерти: 1989[4].
Мнения о Скосыреве
Монархия Бориса I — эпизод периода нестабильности в Андорре в 1930-х годах, который закончился либерализацией политической и экономической системы и долгожданным открытием Андорры миру, то есть достижением тех целей, которые Скосырев и декларировал.
Каталонский писатель Антони Морель-и-Мора написал документальную книгу «Борис I, король Андорры» (Boris I, rei d’Andorra) (ISBN 84-7410-157-3), которую он посвятил своей бабушке, лично знавшей Скосырева.
См. также
Напишите отзыв о статье "Скосырев, Борис Михайлович"
Примечания
- ↑ По данным Французской Википедии (fr:Boris Skossyreff)
- ↑ [lidanews.by/news/view/8535 В Лебеде похоронен… родной брат короля]
- ↑ [www.fgurgia.ru/showObject.do?object=162823463 Скосырев]
- ↑ 1 2 Газета «АиФ»; № 35, 2010 год
- ↑ Рубакин А. Н. [militera.lib.ru/memo/russian/rubakin_an/02.html В водовороте событий]
Ссылки
- [russianmind.eu/russkii-dzheims-bond Русский Джеймс Бонд] // «Русская мысль», июль 2013
- [www.rg.ru/Anons/arc_2003/0104/6.shtm Царь Борис попал в концлагерь. Русский авантюрист почти три месяца был королём Андорры]
- [www.hrono.ru/statii/2002/rus_skip.html Русский скипетр в Пиренейских горах]
- [ca.wikisource.org/wiki/Constituci%C3%B3_mon%C3%A0rquica_andorrana_de_Bor%C3%ADs_I_%281934%29 Конституция Бориса I] (на каталонском языке)
- Alexander Kaffka. [kingandorra.agilityhoster.com/English_El%20rei%20rus%20dAndorra_Kaffka_Papers%20de%20Recerca%20Historica_volum%206_%20Societat%20Andorrana%20de%20Ciencies.pdf The Russian King of Andorra: Fantasies and Facts] // Papers de Recerca Històrica. — 2009. — Vol. 6. — P. 147154. — DOI:10.2436/20.0110.03.20. (англ.)
- д/ф «Борис Первый. Король из Беларуси» из цикла «Обратный отсчет» канала ОНТ, 16 сентября 2013[1]
- [pawet.net/library/history/city_district/data_people/zother/skosyrau/%D0%9A%D0%B0%D1%80%D0%BE%D0%BB%D1%8C_%D0%90%D0%BD%D0%B4%D0%BE%D1%80%D1%8B_%D0%B7-%D0%BF%D0%B0%D0%B4_%D0%9B%D1%96%D0%B4%D1%8B.html Лаўрэш Леанід. Кароль Андоры з-пад Ліды // Маладосць № 10-2014. С. 114—125.] (белор.)
Отрывок, характеризующий Скосырев, Борис Михайлович
Когда они слушали приказ Наполеона, представлявшего им за их увечья и смерть в утешение слова потомства о том, что и они были в битве под Москвою, они кричали «Vive l'Empereur!» точно так же, как они кричали «Vive l'Empereur!» при виде изображения мальчика, протыкающего земной шар палочкой от бильбоке; точно так же, как бы они кричали «Vive l'Empereur!» при всякой бессмыслице, которую бы им сказали. Им ничего больше не оставалось делать, как кричать «Vive l'Empereur!» и идти драться, чтобы найти пищу и отдых победителей в Москве. Стало быть, не вследствие приказания Наполеона они убивали себе подобных.И не Наполеон распоряжался ходом сраженья, потому что из диспозиции его ничего не было исполнено и во время сражения он не знал про то, что происходило впереди его. Стало быть, и то, каким образом эти люди убивали друг друга, происходило не по воле Наполеона, а шло независимо от него, по воле сотен тысяч людей, участвовавших в общем деле. Наполеону казалось только, что все дело происходило по воле его. И потому вопрос о том, был ли или не был у Наполеона насморк, не имеет для истории большего интереса, чем вопрос о насморке последнего фурштатского солдата.
Тем более 26 го августа насморк Наполеона не имел значения, что показания писателей о том, будто вследствие насморка Наполеона его диспозиция и распоряжения во время сражения были не так хороши, как прежние, – совершенно несправедливы.
Выписанная здесь диспозиция нисколько не была хуже, а даже лучше всех прежних диспозиций, по которым выигрывались сражения. Мнимые распоряжения во время сражения были тоже не хуже прежних, а точно такие же, как и всегда. Но диспозиция и распоряжения эти кажутся только хуже прежних потому, что Бородинское сражение было первое, которого не выиграл Наполеон. Все самые прекрасные и глубокомысленные диспозиции и распоряжения кажутся очень дурными, и каждый ученый военный с значительным видом критикует их, когда сражение по ним не выиграно, и самью плохие диспозиции и распоряжения кажутся очень хорошими, и серьезные люди в целых томах доказывают достоинства плохих распоряжений, когда по ним выиграно сражение.
Диспозиция, составленная Вейротером в Аустерлицком сражении, была образец совершенства в сочинениях этого рода, но ее все таки осудили, осудили за ее совершенство, за слишком большую подробность.
Наполеон в Бородинском сражении исполнял свое дело представителя власти так же хорошо, и еще лучше, чем в других сражениях. Он не сделал ничего вредного для хода сражения; он склонялся на мнения более благоразумные; он не путал, не противоречил сам себе, не испугался и не убежал с поля сражения, а с своим большим тактом и опытом войны спокойно и достойно исполнял свою роль кажущегося начальствованья.
Вернувшись после второй озабоченной поездки по линии, Наполеон сказал:
– Шахматы поставлены, игра начнется завтра.
Велев подать себе пуншу и призвав Боссе, он начал с ним разговор о Париже, о некоторых изменениях, которые он намерен был сделать в maison de l'imperatrice [в придворном штате императрицы], удивляя префекта своею памятливостью ко всем мелким подробностям придворных отношений.
Он интересовался пустяками, шутил о любви к путешествиям Боссе и небрежно болтал так, как это делает знаменитый, уверенный и знающий свое дело оператор, в то время как он засучивает рукава и надевает фартук, а больного привязывают к койке: «Дело все в моих руках и в голове, ясно и определенно. Когда надо будет приступить к делу, я сделаю его, как никто другой, а теперь могу шутить, и чем больше я шучу и спокоен, тем больше вы должны быть уверены, спокойны и удивлены моему гению».
Окончив свой второй стакан пунша, Наполеон пошел отдохнуть пред серьезным делом, которое, как ему казалось, предстояло ему назавтра.
Он так интересовался этим предстоящим ему делом, что не мог спать и, несмотря на усилившийся от вечерней сырости насморк, в три часа ночи, громко сморкаясь, вышел в большое отделение палатки. Он спросил о том, не ушли ли русские? Ему отвечали, что неприятельские огни всё на тех же местах. Он одобрительно кивнул головой.
Дежурный адъютант вошел в палатку.
– Eh bien, Rapp, croyez vous, que nous ferons do bonnes affaires aujourd'hui? [Ну, Рапп, как вы думаете: хороши ли будут нынче наши дела?] – обратился он к нему.
– Sans aucun doute, Sire, [Без всякого сомнения, государь,] – отвечал Рапп.
Наполеон посмотрел на него.
– Vous rappelez vous, Sire, ce que vous m'avez fait l'honneur de dire a Smolensk, – сказал Рапп, – le vin est tire, il faut le boire. [Вы помните ли, сударь, те слова, которые вы изволили сказать мне в Смоленске, вино откупорено, надо его пить.]
Наполеон нахмурился и долго молча сидел, опустив голову на руку.
– Cette pauvre armee, – сказал он вдруг, – elle a bien diminue depuis Smolensk. La fortune est une franche courtisane, Rapp; je le disais toujours, et je commence a l'eprouver. Mais la garde, Rapp, la garde est intacte? [Бедная армия! она очень уменьшилась от Смоленска. Фортуна настоящая распутница, Рапп. Я всегда это говорил и начинаю испытывать. Но гвардия, Рапп, гвардия цела?] – вопросительно сказал он.
– Oui, Sire, [Да, государь.] – отвечал Рапп.
Наполеон взял пастильку, положил ее в рот и посмотрел на часы. Спать ему не хотелось, до утра было еще далеко; а чтобы убить время, распоряжений никаких нельзя уже было делать, потому что все были сделаны и приводились теперь в исполнение.
– A t on distribue les biscuits et le riz aux regiments de la garde? [Роздали ли сухари и рис гвардейцам?] – строго спросил Наполеон.
– Oui, Sire. [Да, государь.]
– Mais le riz? [Но рис?]
Рапп отвечал, что он передал приказанья государя о рисе, но Наполеон недовольно покачал головой, как будто он не верил, чтобы приказание его было исполнено. Слуга вошел с пуншем. Наполеон велел подать другой стакан Раппу и молча отпивал глотки из своего.
– У меня нет ни вкуса, ни обоняния, – сказал он, принюхиваясь к стакану. – Этот насморк надоел мне. Они толкуют про медицину. Какая медицина, когда они не могут вылечить насморка? Корвизар дал мне эти пастильки, но они ничего не помогают. Что они могут лечить? Лечить нельзя. Notre corps est une machine a vivre. Il est organise pour cela, c'est sa nature; laissez y la vie a son aise, qu'elle s'y defende elle meme: elle fera plus que si vous la paralysiez en l'encombrant de remedes. Notre corps est comme une montre parfaite qui doit aller un certain temps; l'horloger n'a pas la faculte de l'ouvrir, il ne peut la manier qu'a tatons et les yeux bandes. Notre corps est une machine a vivre, voila tout. [Наше тело есть машина для жизни. Оно для этого устроено. Оставьте в нем жизнь в покое, пускай она сама защищается, она больше сделает одна, чем когда вы ей будете мешать лекарствами. Наше тело подобно часам, которые должны идти известное время; часовщик не может открыть их и только ощупью и с завязанными глазами может управлять ими. Наше тело есть машина для жизни. Вот и все.] – И как будто вступив на путь определений, definitions, которые любил Наполеон, он неожиданно сделал новое определение. – Вы знаете ли, Рапп, что такое военное искусство? – спросил он. – Искусство быть сильнее неприятеля в известный момент. Voila tout. [Вот и все.]
Рапп ничего не ответил.
– Demainnous allons avoir affaire a Koutouzoff! [Завтра мы будем иметь дело с Кутузовым!] – сказал Наполеон. – Посмотрим! Помните, в Браунау он командовал армией и ни разу в три недели не сел на лошадь, чтобы осмотреть укрепления. Посмотрим!
Он поглядел на часы. Было еще только четыре часа. Спать не хотелось, пунш был допит, и делать все таки было нечего. Он встал, прошелся взад и вперед, надел теплый сюртук и шляпу и вышел из палатки. Ночь была темная и сырая; чуть слышная сырость падала сверху. Костры не ярко горели вблизи, во французской гвардии, и далеко сквозь дым блестели по русской линии. Везде было тихо, и ясно слышались шорох и топот начавшегося уже движения французских войск для занятия позиции.
