Смирнов, Георгий Лукич

Георгий Лукич Смирнов

Гео́ргий Луки́ч Смирно́в (14 ноября 1922, хутор Антонов, ныне Волгоградской области — 29 или 30 ноября 1999, Москва) — советский и российский партийный деятель, философ, специалист в области исторического материализма и теории научного коммунизма. Кандидат в члены ЦК КПСС (1976—1990). Член-корреспондент АН СССР с 29 декабря 1981 года по Отделению философии и права (научный коммунизм), академик с 23 декабря 1987 года.

Биография

Родился на хуторе Антонов (ныне Октябрьского района Волгоградской области). В 1942—1947 годах находился на комсомольской работе. Член ВКП(б) c 1943 года.

Окончил Саратовскую партийную школу (1950) и исторический факультет Волгоградского педагогического института (1952), в 1957 году — аспирантуру по кафедре диалектического и исторического материализма АОН при ЦК КПСС. Кандидат философских наук (1957)

Доктор философских наук (1970), профессор.

С 1957 года — на ответственной работе в аппарате ЦК КПСС. С 1969 года — заместитель, с 1974 года — 1-й заместитель заведующего Отделом пропаганды ЦК, несколько лет исполнял обязанности заведующего.

В 1962—1965 годах — член редколлегии и редактор по отделу философии журнала «Коммунист».

В 1983—1985 годах — директор Института философии АН СССР.

В ноябре 1985 — январе 1987 года — помощник по идеологии Генерального секретаря ЦК КПСС М. С. Горбачёва.

В 1987—1991 годах — директор Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. В 1990-е годы работал главным научным сотрудником в Институте философии.

Скончался 29 ноября 1999 года. Похоронен на кладбище села Луцино Одинцовского района Московской области..

Научная деятельность

Исследования Г. Л. Смирнова были посвящены социально-классовой структуре общества, динамике развития и роли рабочего класса, формированию социалистического типа личности, вопросам коммунистического воспитания, теории и практике пропаганды.

Интересные факты

• «В архиве Ленина есть документальное подтверждение участия подразделений Первой конной Красной армии в еврейских погромах с какой-то пометкой Ленина, публиковать которую даже в 1991 году директор института марксизма-ленинизма — Г. Смирнов считал «нецелесообразным», поскольку это «представляет Ленина и Красную армию в неблагоприятном свете».

Основные работы

• Смирнов Г. Л. Коммунизм — дело каждого. — М., 1961.
• Смирнов Г. Л. Развитие рабочего класса СССР и его роль в строительстве коммунизма // Изменение классовой структуры общества в процессе строительства социализма и коммунизма. — М., 1961.
• Смирнов Г. Л. Формирование коммунистических общественных отношений. — М., 1962.
• Смирнов Г. Л. Демократия, свобода и ответственность личности. — М., 1968.
• Смирнов Г. Л. Советский человек: формирование социалистического типа личности. — М., 1971 (3-е изд. 1981)
• Смирнов Г. Л. XXIV съезд КПСС и формирование нового человека. — М., 1972
• Смирнов Г. Л. Формирование нового человека — программная цель КПСС. — М., 1983.
• Смирнов Г. Л. Революционная суть перестройки: социально-философские очерки. — М., 1987.
• Смирнов Г. Л. Исторический опыт Октября и перестройка // Вопросы истории КПСС. 1988. № 2 — перепечатано в изд. «Страницы истории КПСС: факты, проблемы, уроки» (1988)
• Урок даёт история / под общ. ред. В. Г. Афанасьева, Г. Л. Смирнова. — М., 1989.
• Смирнов Г. Л. Ленинское видение социализма. — М., 1990.
• Ленинская концепция социализма / под ред. Г. Л. Смирнова. — М., 1990.
• Смирнов Г. Л. Уроки минувшего. — М., 1997.

Литература

• Советский энциклопедический словарь. — М., 1981.
• Humphrey С. The "Creative Bureaucrat": Conflicts in the Production of Soviet Communist Party // Inner Asia, Vol. 10, No. 1, pp. 5–35

Ссылки

• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-2312.ln-ru Профиль Георгия Лукича Смирнова] на официальном сайте РАН
• [www.biografija.ru/biography/smirnov-georgij-lukich.htm Статья] на сайте «Биография.ру»
• [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_biography/114252/Смирнов Большая биографическая энциклопедия]
• [isaran.ru/?q=ru/person&guid=C3CFC7E3-E76F-67B3-B068-352E784DBE2D Историческая справка] на сайте Архива РАН

Отрывок, характеризующий Смирнов, Георгий Лукич

Часто он говорил совершенно противоположное тому, что он говорил прежде, но и то и другое было справедливо. Он любил говорить и говорил хорошо, украшая свою речь ласкательными и пословицами, которые, Пьеру казалось, он сам выдумывал; но главная прелесть его рассказов состояла в том, что в его речи события самые простые, иногда те самые, которые, не замечая их, видел Пьер, получали характер торжественного благообразия. Он любил слушать сказки, которые рассказывал по вечерам (всё одни и те же) один солдат, но больше всего он любил слушать рассказы о настоящей жизни. Он радостно улыбался, слушая такие рассказы, вставляя слова и делая вопросы, клонившиеся к тому, чтобы уяснить себе благообразие того, что ему рассказывали. Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком – не с известным каким нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его глазами. Он любил свою шавку, любил товарищей, французов, любил Пьера, который был его соседом; но Пьер чувствовал, что Каратаев, несмотря на всю свою ласковую нежность к нему (которою он невольно отдавал должное духовной жизни Пьера), ни на минуту не огорчился бы разлукой с ним. И Пьер то же чувство начинал испытывать к Каратаеву.
Платон Каратаев был для всех остальных пленных самым обыкновенным солдатом; его звали соколик или Платоша, добродушно трунили над ним, посылали его за посылками. Но для Пьера, каким он представился в первую ночь, непостижимым, круглым и вечным олицетворением духа простоты и правды, таким он и остался навсегда.
Платон Каратаев ничего не знал наизусть, кроме своей молитвы. Когда он говорил свои речи, он, начиная их, казалось, не знал, чем он их кончит.
Когда Пьер, иногда пораженный смыслом его речи, просил повторить сказанное, Платон не мог вспомнить того, что он сказал минуту тому назад, – так же, как он никак не мог словами сказать Пьеру свою любимую песню. Там было: «родимая, березанька и тошненько мне», но на словах не выходило никакого смысла. Он не понимал и не мог понять значения слов, отдельно взятых из речи. Каждое слово его и каждое действие было проявлением неизвестной ему деятельности, которая была его жизнь. Но жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла как отдельная жизнь. Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал. Его слова и действия выливались из него так же равномерно, необходимо и непосредственно, как запах отделяется от цветка. Он не мог понять ни цены, ни значения отдельно взятого действия или слова.


Получив от Николая известие о том, что брат ее находится с Ростовыми, в Ярославле, княжна Марья, несмотря на отговариванья тетки, тотчас же собралась ехать, и не только одна, но с племянником. Трудно ли, нетрудно, возможно или невозможно это было, она не спрашивала и не хотела знать: ее обязанность была не только самой быть подле, может быть, умирающего брата, но и сделать все возможное для того, чтобы привезти ему сына, и она поднялась ехать. Если князь Андрей сам не уведомлял ее, то княжна Марья объясняла ото или тем, что он был слишком слаб, чтобы писать, или тем, что он считал для нее и для своего сына этот длинный переезд слишком трудным и опасным.
В несколько дней княжна Марья собралась в дорогу. Экипажи ее состояли из огромной княжеской кареты, в которой она приехала в Воронеж, брички и повозки. С ней ехали m lle Bourienne, Николушка с гувернером, старая няня, три девушки, Тихон, молодой лакей и гайдук, которого тетка отпустила с нею.
Ехать обыкновенным путем на Москву нельзя было и думать, и потому окольный путь, который должна была сделать княжна Марья: на Липецк, Рязань, Владимир, Шую, был очень длинен, по неимению везде почтовых лошадей, очень труден и около Рязани, где, как говорили, показывались французы, даже опасен.
Во время этого трудного путешествия m lle Bourienne, Десаль и прислуга княжны Марьи были удивлены ее твердостью духа и деятельностью. Она позже всех ложилась, раньше всех вставала, и никакие затруднения не могли остановить ее. Благодаря ее деятельности и энергии, возбуждавшим ее спутников, к концу второй недели они подъезжали к Ярославлю.
В последнее время своего пребывания в Воронеже княжна Марья испытала лучшее счастье в своей жизни. Любовь ее к Ростову уже не мучила, не волновала ее. Любовь эта наполняла всю ее душу, сделалась нераздельною частью ее самой, и она не боролась более против нее. В последнее время княжна Марья убедилась, – хотя она никогда ясно словами определенно не говорила себе этого, – убедилась, что она была любима и любила. В этом она убедилась в последнее свое свидание с Николаем, когда он приехал ей объявить о том, что ее брат был с Ростовыми. Николай ни одним словом не намекнул на то, что теперь (в случае выздоровления князя Андрея) прежние отношения между ним и Наташей могли возобновиться, но княжна Марья видела по его лицу, что он знал и думал это. И, несмотря на то, его отношения к ней – осторожные, нежные и любовные – не только не изменились, но он, казалось, радовался тому, что теперь родство между ним и княжной Марьей позволяло ему свободнее выражать ей свою дружбу любовь, как иногда думала княжна Марья. Княжна Марья знала, что она любила в первый и последний раз в жизни, и чувствовала, что она любима, и была счастлива, спокойна в этом отношении.
Но это счастье одной стороны душевной не только не мешало ей во всей силе чувствовать горе о брате, но, напротив, это душевное спокойствие в одном отношении давало ей большую возможность отдаваться вполне своему чувству к брату. Чувство это было так сильно в первую минуту выезда из Воронежа, что провожавшие ее были уверены, глядя на ее измученное, отчаянное лицо, что она непременно заболеет дорогой; но именно трудности и заботы путешествия, за которые с такою деятельностью взялась княжна Марья, спасли ее на время от ее горя и придали ей силы.
Как и всегда это бывает во время путешествия, княжна Марья думала только об одном путешествии, забывая о том, что было его целью. Но, подъезжая к Ярославлю, когда открылось опять то, что могло предстоять ей, и уже не через много дней, а нынче вечером, волнение княжны Марьи дошло до крайних пределов.