Сосновый лес
Сосно́вый лес, сосняк — лес, в древостое которого главной лесообразующей породой является сосна. Это вечнозелёный светлохвойный лес, который произрастает в основном в умеренной лесной и лесостепной зоне Северного полушария, также встречается в тропиках и субтропиках. Ажурность крон позволяет проникать под полог леса большому количеству тепла, влаги и света, благодаря этому здесь развит подлесок, много как собственного подроста, так и подроста других пород (например, ели)[1].
Сосны устойчивы и к сильным морозам, и к жаре, произрастают на разных почвах — они обычно образуют леса в местах, малопригодных для других древесных пород, более конкурентоспособных в иных условиях. Сосна часто и обильно плодоносит, быстро растёт. Всё это обеспечивает восстановление соснового леса после рубок и пожаров. Хуже восстанавливаются только наиболее производительные группы типов соснового леса, например сосняк-кисличник, или группы со сложным напочвенным покровом, в которых сосна уступает место вейнику или другим древесным породам — осине, иногда ели, липе, дубу[1].
Содержание
Распространение
Сосновые леса распространены весьма широко, в мире их около 325 млн га, в том числе в Европе 75 млн га, Азии 80 млн га и в Америке 170 млн га[1].
Северные бореальные сосновые леса произрастают на равнинах Северной Америки и Евразии. В северной части Евразии состоят главным образом из сосны обыкновенной, насаждения из которой могут быть как чистыми, так и смешанными с другими хвойными (ель, лиственница) или лиственными породами (берёза, осина, дуб, липа). В Северной Америке преобладают другие виды сосны, например в Канаде преобладает веймутова сосна. Они могут образовывать боры или коренные смешанные леса с секвойей[1]. Наиболее важными группами типов леса являются сухие лишайниковые боры (беломошники), толокнянковые сосняки, зеленомошники (черничники, брусничники), сфагновые сосняки[2].
Сосновые леса умеренного пояса, произрастающие в степной зоне Евразии образуют островные боры Казахского мелкосопочника, Бузулукский бор в Предуралье, Кулундинские ленточные боры в Западной Сибири. В сосновых лесах горного Крыма и Кавказа произрастает в основном сосна Палласа, в Карпатах — сосна горная[1].
Субтропические сосновые леса растут в горах и на морских побережьях. Сосновые смешанные леса с можжевельником имеются в горах Мексики и Вест-Индии. Пиния, а также сосны алеппская, чёрная, канарская, палласова, приморская преобладают в Средиземноморье. Эндемиками являются Pinus peuce на Балканах, пицундская сосна у кавказского мыса Пицунда. Леса из пинии с подлеском из можжевельника и дрока распространены на Пиренейском, Аппенинском и Балканском полуостровах. Здесь, а также в Малой Азии и на Крите распространены горные леса преимущественно из чёрной сосны с подлеском из вечнозелёных кустарников. Канарская сосна образует леса канарских островов, алеппская сосна — в Алжире, на Кипре, также имеется в Сирии и Палестине. Субтропические сосновые леса горного пояса Юго-Восточной Азии обычно лишены кустарников, травяной покров представлен злаковыми. Леса Юньнаньского нагорья образованы китайской сосной[2].
В тропиках на тощих почвах могут произрастать сосновые леса, похожие на северные, но имеющие другой видовый состав. Например в Вест-Индии произрастают сосна карибская (Pinus caribaea), тропическая (Pinus tropicalis), западная (Pinus occidentalis), в Южной и Юго-Восточной Азии сосна островная (Pinus insularis)[3], сосна суматранская (Pinus merkusii)[4] и другие[3]
Значение
Сосновый лес — источник качественной древесины, а также источник живицы и других ценных видов сырья. Используются даже пни: спустя 10—15 лет после рубки их используют для заготовки пнёвого осмола — сырья для получения смолистых веществ в лесохимическом производстве[1].
Средообразующая функция соснового леса распространяется не только на территорию, где он произрастает, а гораздо дальше. В окрестностях сосняков влажность воздуха и количество осадков выше, леса способствуют накоплению снега на полях, поэтому сосновые леса благоприятно влияют на урожайность, особенно в неурожайные годы[1]. Сосновые леса по сравнению с ельниками обеспечивают более равномерное увлажнение, потому что ажурные кроны и менее сомкнутый полог леса пропускают к поверхности почвы больше осадков, а бо́льшая глубина корней деревьев позволяет воде проникать в более глубокие слои почвогрунта[1]. Корневая система соснового леса скрепляет песчаные почвы, препятствуя образованию песчаных заносов, укрепляя овраги и горные склоны[2]. Он очень важен для сохранности почвенных вод, для защиты от снежных лавин и селевых потоков, велики его санитарно-гигиенические функции[2].
Сосновый лес выделяют в воздух вещества, токсичные для большинства микроорганизмов, это наиболее богатый фитонцидами лес. Он также выделяет вещества, благоприятно воздействующие на организм человека. Сосняки обладают повышенной устойчивостью ко многим повреждениям и рекреационным нагрузкам. По этим причинам сосновый лес — место массового отдыха. К тому же здесь собирают съедобные грибы, а также ягоды: чернику, бруснику, в болотистых местах — клюкву, морошку; на опушках, полянах, вырубках и в других хорошо освещённых местах — землянику, малину[1].
См. также
Напишите отзыв о статье "Сосновый лес"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 [forest.geoman.ru/forest/item/f00/s02/e0002659/index.shtml Сосновые леса. Лесная энциклопедия] / Гл. редактор Г. И. Воробьёв. — М.: Советская энциклопедия, 1986. — Т. 2. — 631 с. — 100 000 экз.
- ↑ 1 2 3 4 Сосновые леса — статья из Большой советской энциклопедии (3-е издание).
- ↑ 1 2 Тропические леса — статья из Большой советской энциклопедии (3-е издание).Архивировано из первоисточника 21 марта 2013
- ↑ [botsad.ru/ru/menu/mir-rastenii/rastitelnost-mira/lesa-yugo-vostochnoj-azii Леса стран Юго-Восточной Азии. БСИ ДВО РАН].
|
Эта статья входит в число добротных статей русскоязычного раздела Википедии. |
Отрывок, характеризующий Сосновый лес
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n'avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.
Очевидно, русское гнездо было разорено и уничтожено; но за уничтожением этого русского порядка жизни Пьер бессознательно чувствовал, что над этим разоренным гнездом установился свой, совсем другой, но твердый французский порядок. Он чувствовал это по виду тех, бодро и весело, правильными рядами шедших солдат, которые конвоировали его с другими преступниками; он чувствовал это по виду какого то важного французского чиновника в парной коляске, управляемой солдатом, проехавшего ему навстречу. Он это чувствовал по веселым звукам полковой музыки, доносившимся с левой стороны поля, и в особенности он чувствовал и понимал это по тому списку, который, перекликая пленных, прочел нынче утром приезжавший французский офицер. Пьер был взят одними солдатами, отведен в одно, в другое место с десятками других людей; казалось, они могли бы забыть про него, смешать его с другими. Но нет: ответы его, данные на допросе, вернулись к нему в форме наименования его: celui qui n'avoue pas son nom. И под этим названием, которое страшно было Пьеру, его теперь вели куда то, с несомненной уверенностью, написанною на их лицах, что все остальные пленные и он были те самые, которых нужно, и что их ведут туда, куда нужно. Пьер чувствовал себя ничтожной щепкой, попавшей в колеса неизвестной ему, но правильно действующей машины.
Пьера с другими преступниками привели на правую сторону Девичьего поля, недалеко от монастыря, к большому белому дому с огромным садом. Это был дом князя Щербатова, в котором Пьер часто прежде бывал у хозяина и в котором теперь, как он узнал из разговора солдат, стоял маршал, герцог Экмюльский.
Их подвели к крыльцу и по одному стали вводить в дом. Пьера ввели шестым. Через стеклянную галерею, сени, переднюю, знакомые Пьеру, его ввели в длинный низкий кабинет, у дверей которого стоял адъютант.
Даву сидел на конце комнаты над столом, с очками на носу. Пьер близко подошел к нему. Даву, не поднимая глаз, видимо справлялся с какой то бумагой, лежавшей перед ним. Не поднимая же глаз, он тихо спросил:
– Qui etes vous? [Кто вы такой?]
Пьер молчал оттого, что не в силах был выговорить слова. Даву для Пьера не был просто французский генерал; для Пьера Даву был известный своей жестокостью человек. Глядя на холодное лицо Даву, который, как строгий учитель, соглашался до времени иметь терпение и ждать ответа, Пьер чувствовал, что всякая секунда промедления могла стоить ему жизни; но он не знал, что сказать. Сказать то же, что он говорил на первом допросе, он не решался; открыть свое звание и положение было и опасно и стыдно. Пьер молчал. Но прежде чем Пьер успел на что нибудь решиться, Даву приподнял голову, приподнял очки на лоб, прищурил глаза и пристально посмотрел на Пьера.
– Я знаю этого человека, – мерным, холодным голосом, очевидно рассчитанным для того, чтобы испугать Пьера, сказал он. Холод, пробежавший прежде по спине Пьера, охватил его голову, как тисками.
– Mon general, vous ne pouvez pas me connaitre, je ne vous ai jamais vu… [Вы не могли меня знать, генерал, я никогда не видал вас.]
– C'est un espion russe, [Это русский шпион,] – перебил его Даву, обращаясь к другому генералу, бывшему в комнате и которого не заметил Пьер. И Даву отвернулся. С неожиданным раскатом в голосе Пьер вдруг быстро заговорил.
– Non, Monseigneur, – сказал он, неожиданно вспомнив, что Даву был герцог. – Non, Monseigneur, vous n'avez pas pu me connaitre. Je suis un officier militionnaire et je n'ai pas quitte Moscou. [Нет, ваше высочество… Нет, ваше высочество, вы не могли меня знать. Я офицер милиции, и я не выезжал из Москвы.]
– Votre nom? [Ваше имя?] – повторил Даву.
– Besouhof. [Безухов.]
– Qu'est ce qui me prouvera que vous ne mentez pas? [Кто мне докажет, что вы не лжете?]
– Monseigneur! [Ваше высочество!] – вскрикнул Пьер не обиженным, но умоляющим голосом.
Даву поднял глаза и пристально посмотрел на Пьера. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и этот взгляд спас Пьера. В этом взгляде, помимо всех условий войны и суда, между этими двумя людьми установились человеческие отношения. Оба они в эту одну минуту смутно перечувствовали бесчисленное количество вещей и поняли, что они оба дети человечества, что они братья.
В первом взгляде для Даву, приподнявшего только голову от своего списка, где людские дела и жизнь назывались нумерами, Пьер был только обстоятельство; и, не взяв на совесть дурного поступка, Даву застрелил бы его; но теперь уже он видел в нем человека. Он задумался на мгновение.
– Comment me prouverez vous la verite de ce que vous me dites? [Чем вы докажете мне справедливость ваших слов?] – сказал Даву холодно.
Пьер вспомнил Рамбаля и назвал его полк, и фамилию, и улицу, на которой был дом.
– Vous n'etes pas ce que vous dites, [Вы не то, что вы говорите.] – опять сказал Даву.
Пьер дрожащим, прерывающимся голосом стал приводить доказательства справедливости своего показания.
Но в это время вошел адъютант и что то доложил Даву.
Даву вдруг просиял при известии, сообщенном адъютантом, и стал застегиваться. Он, видимо, совсем забыл о Пьере.
Когда адъютант напомнил ему о пленном, он, нахмурившись, кивнул в сторону Пьера и сказал, чтобы его вели. Но куда должны были его вести – Пьер не знал: назад в балаган или на приготовленное место казни, которое, проходя по Девичьему полю, ему показывали товарищи.
