Спирит (команда Формулы-1)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Спирит
Spirit Racing
База

Слау, Великобритания

Руководители

Джон Уикэм
Гордон Коппак

Пилоты

Тьерри Бутсен
Стефан Юханссон
Хуб Роттенгаттер
Мауро Бальди

Статистика выступлений в «Формуле-1»
Дебют

Бразилия 1983

Последняя гонка

Сан-Марино 1985

Гран-при (старты)

0 (23)

Побед

0

Поулы (подряд)

0 (0)

Быстрые круги

0

Подиумы (подряд)

0 (0)

Очков всего

0

Очков за один сезон

0

Финишей в очках подряд

0

Спирит (в оригинале англ. Spirit Racing) — бывшая команда-конструктор Формулы-1 из Великобритании, основанная в 1981 году. Команда участвовала в чемпионате Европейской формулы-2 1982 года, а затем в Формуле-1 в 1983-1985 годах. В 23 проведённых гонках Формулы-1 лучшим результатом команды было седьмое место в Гран-при Нидерландов 1983 года.





Формула-2

Spirit Racing была основана в августе 1981 года экс-сотрудниками гоночной команды Марч Джоном Уикэмом и Гордоном Коппаком при поддержке Bridgestone и Honda, которые были заинтересованы, чтобы вернуться в Формулу-1 в качестве поставщиков двигателей[1]. Изначально они хотели участвовать в чемпионате Европейской Формулы-2 1982 года, поэтому в команду был привлечен экс-дизайнер Макларен Джон Болдуин, чтобы вместе с Коппаком спроектировать шасси для болида Spirit 201, на который решили установить 2-литровый двигатель V6 компании Honda. Благодаря спонсорской поддержке Мальборо и способным водителям — Стефану Юханссону и Тьерри Бутсену — команда быстро достигла успеха, заняв поул-позицию в 8 из 13 этапов чемпионата, а также одержав три победы в гонках (Бутсен).

Формула-1

Ещё до завершения чемпионата Формулы-2 1982 года, Honda выпустила прототип турбированных двигателей для Формулы-1. После получения опытного образца двигателя, команда Spirit изменила шасси своего болида Spirit 201 в соответствии с регламентом Формулы-1 и начала тестовые программы с новым двигателем в ноябре 1982 года на трассе Сильверстоун, планируя выступить в Формуле-1 в течении сезона 1983 года. Концерн Honda старался держаться в тени, как и ранее, когда они впервые принимали участие в Формуле-1, поэтому команда избегала тестовых заездов вместе с другими командами Формулы-1, а то и вовсе устраивала заезды в Уиллоу-Спрингс и Риверсайд в Калифорнии[2]. По этой же причине команда отказалась от талантливого Бутсена[3], решив выступить в чемпионате одной машине и оставив в качестве пилота Юханссона, провалившего в 1980 года свой дебют в Формуле-1 за команду Shadow Racing Cars из-за вышедшего из строя топливного насоса.

После дополнительного тестирования в Жакарепагуа, команда совершила свой конкурентный дебют в Формуле-1 в апреле 1983 года в не входившей в зачёт Гонке чемпионов 1983 года на трассе Брэндс-хэтч. Среди 13 болидов, Юханссон установил второе лучшее время в свободных заездах, но из-за проблем с двигателем в квалификации стартовал лишь 12-м. Гонку В гонце же он сошел с дистанции из-за пробитого радиатора после столкновения с Роберто Герреро из команды Theodore Racing. После этого в Spirit продолжили тестовые программы заездами в Сильверстоун, Брэндс-Хэтч и Донингтон Парк для того, чтобы официально дебютировать в июле 1983 года на Гран-При Великобритании в Сильверстоуне.

Команда участвовала в гонках Формулы-1 до предпоследней гонки сезона Гран-При Европы в Брэндс-Хэтче. Юханссон, как правило, квалифицировался лучше большинства болидов с атмосферными двигателями и даже занял седьмое место в Зандвоорте, но механические проблемы продолжали мешать гонкам. В то время пока команда разрабатывала свой первый болид Формулы-1 Spirit 101, Honda всё больше беспокоились из-за отсутствия прогресса и пытались договориться о сотрудничестве с Уильямс[3]. После провального уик-энд для команды Spirit в Монце, где был представлен болид Spirit 101, а Юханссон на прежнем болиде снова сошел с гонки из техническим проблем, японская компания решила поставлять свои двигатели команде Уильямс, из-за чего Spirit пропустил финальную гонку сезона в Кьялами[2]. Тем не менее, Spirit решили продолжить свои выступления в 1984 году с турбированными двигателями компании Hart. Для выступлений были приглашены два пилота — дважды чемпион мира Эмерсон Фиттипальди и богатый итальянец Фульвио Баллабио. Однако Фиттипальди после тестовых заездов признал машину неконкурентоспособной и решил уйти в INDYCAR, а Баллабио отказали в суперлицензии. В итоге единственным водителем команды стал Мауро Бальди, а чуть позже в команде появился и Хуб Роттенгаттер. Финансирование команды было настолько слабым, что не всегда удавалось взять с собой запасной двигатель, из-за чего, например, Гран-при Детройта пришлось заканчивать на устаревшем двигателе Cosworth DFV[3]. Лучшими результатами команды стало восьмое место, которое трижды занимал Балди и один раз Роттенгаттер.

Шасси Spirit 101 были модернизированы в течение 1984 года и доведены до ума к началу сезона 1985 года[3]. Команде удалось договориться с пилотом Алленом Бергом о присоединении к команде в течении сезона. В первых трех гонках сезона 1985 года Балди так и не смог завершить ни одну гонку из-за технических неполадок. Финансирование стало только хуже и Джон Уикэм принял предложение от Теда Тоулмена продать команде Toleman контракт на поставку шин Pirelli и уйти из Формулы-1. Тем не менее, Уикэм обещал вернуться с новым болид уже в 1986 году, но этого так и не произошло[3].

Формула-3000

Spirit вернулись в гонки участием в Formula 3000 в 1988 года, пилотами команды были Бертран Гашо, Стив Кемптон и Паоло Барилла, имевшими некоторый успех. Но Уикэм покинул команду в середине сезона, продав её экс-пилоту Стиву Кемптону, а уже к концу года команда развалилась окончательно.[3]

Статистика выступлений

Формула-2

Сезон Шасси Двигатель Ш Пилоты 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
1982 Spirit 201 Honda V6 B SIL HOC THR NUR MUG VAL PAU SPA HOC DON MAN PER MIS
Тьерри Бутсен 12 2 3 1 4 6 2 1 сход 9 4 1 6
Стефан Юханссон сход сход 14 6 3 4 7 сход 4 11 сход 11 7

Формула-1

Сезон Шасси Двигатель Ш Пилоты 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 Очки Место
1983 Spirit 201

201C

Honda RA163E

V6t

G BRA USW FRA SMR MON BEL DET CAN GBR GER AUT NED ITA EUR RSA 0 -
Стефан Юханссон сход сход 12 7 сход 14
1984 Spirit 101 Hart 415T

L4t

P BRA RSA BEL SMR FRA MON CAN DET DAL GBR GER AUT NED ITA EUR POR 0 -
Мауро Бальди сход 8 сход 8 сход НКВ 8 15
Хуб Роттенгаттер НКЛ сход НКЛ 9 НКЛ сход 8
Spirit 101C Ford Cosworth DFV
V8
НКВ
1985 Spirit 101D Hart 415T

L4t

P BRA POR SMR MON CAN DET FRA GBR GER AUT NED ITA BEL EUR RSA AUS 0 -
Мауро Бальди сход сход сход

Напишите отзыв о статье "Спирит (команда Формулы-1)"

Ссылки

  1. Grandprix.com - First & fastest: The original online F1 news service. [www.grandprix.com/gpe/con-spiri.html Grandprix.com]. www.grandprix.com. Проверено 17 октября 2016.
  2. 1 2 [www.motorsportmagazine.com/archive/article/july-2005/48/independent-spirit independent-spirit], Motor Sport Magazine (7 июля 2014). Проверено 17 октября 2016.
  3. 1 2 3 4 5 6 [www.f1news.ru/Championship/2013/100/54.shtml Европа'84: Spirit]. Проверено 17 октября 2016.

Отрывок, характеризующий Спирит (команда Формулы-1)

Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»
– Qu'on m'amene les boyards, [Приведите бояр.] – обратился он к свите. Генерал с блестящей свитой тотчас же поскакал за боярами.
Прошло два часа. Наполеон позавтракал и опять стоял на том же месте на Поклонной горе, ожидая депутацию. Речь его к боярам уже ясно сложилась в его воображении. Речь эта была исполнена достоинства и того величия, которое понимал Наполеон.
Тот тон великодушия, в котором намерен был действовать в Москве Наполеон, увлек его самого. Он в воображении своем назначал дни reunion dans le palais des Czars [собраний во дворце царей.], где должны были сходиться русские вельможи с вельможами французского императора. Он назначал мысленно губернатора, такого, который бы сумел привлечь к себе население. Узнав о том, что в Москве много богоугодных заведений, он в воображении своем решал, что все эти заведения будут осыпаны его милостями. Он думал, что как в Африке надо было сидеть в бурнусе в мечети, так в Москве надо было быть милостивым, как цари. И, чтобы окончательно тронуть сердца русских, он, как и каждый француз, не могущий себе вообразить ничего чувствительного без упоминания о ma chere, ma tendre, ma pauvre mere, [моей милой, нежной, бедной матери ,] он решил, что на всех этих заведениях он велит написать большими буквами: Etablissement dedie a ma chere Mere. Нет, просто: Maison de ma Mere, [Учреждение, посвященное моей милой матери… Дом моей матери.] – решил он сам с собою. «Но неужели я в Москве? Да, вот она передо мной. Но что же так долго не является депутация города?» – думал он.
Между тем в задах свиты императора происходило шепотом взволнованное совещание между его генералами и маршалами. Посланные за депутацией вернулись с известием, что Москва пуста, что все уехали и ушли из нее. Лица совещавшихся были бледны и взволнованны. Не то, что Москва была оставлена жителями (как ни важно казалось это событие), пугало их, но их пугало то, каким образом объявить о том императору, каким образом, не ставя его величество в то страшное, называемое французами ridicule [смешным] положение, объявить ему, что он напрасно ждал бояр так долго, что есть толпы пьяных, но никого больше. Одни говорили, что надо было во что бы то ни стало собрать хоть какую нибудь депутацию, другие оспаривали это мнение и утверждали, что надо, осторожно и умно приготовив императора, объявить ему правду.
– Il faudra le lui dire tout de meme… – говорили господа свиты. – Mais, messieurs… [Однако же надо сказать ему… Но, господа…] – Положение было тем тяжеле, что император, обдумывая свои планы великодушия, терпеливо ходил взад и вперед перед планом, посматривая изредка из под руки по дороге в Москву и весело и гордо улыбаясь.
– Mais c'est impossible… [Но неловко… Невозможно…] – пожимая плечами, говорили господа свиты, не решаясь выговорить подразумеваемое страшное слово: le ridicule…
Между тем император, уставши от тщетного ожидания и своим актерским чутьем чувствуя, что величественная минута, продолжаясь слишком долго, начинает терять свою величественность, подал рукою знак. Раздался одинокий выстрел сигнальной пушки, и войска, с разных сторон обложившие Москву, двинулись в Москву, в Тверскую, Калужскую и Дорогомиловскую заставы. Быстрее и быстрее, перегоняя одни других, беглым шагом и рысью, двигались войска, скрываясь в поднимаемых ими облаках пыли и оглашая воздух сливающимися гулами криков.
Увлеченный движением войск, Наполеон доехал с войсками до Дорогомиловской заставы, но там опять остановился и, слезши с лошади, долго ходил у Камер коллежского вала, ожидая депутации.


Москва между тем была пуста. В ней были еще люди, в ней оставалась еще пятидесятая часть всех бывших прежде жителей, но она была пуста. Она была пуста, как пуст бывает домирающий обезматочивший улей.
В обезматочившем улье уже нет жизни, но на поверхностный взгляд он кажется таким же живым, как и другие.
Так же весело в жарких лучах полуденного солнца вьются пчелы вокруг обезматочившего улья, как и вокруг других живых ульев; так же издалека пахнет от него медом, так же влетают и вылетают из него пчелы. Но стоит приглядеться к нему, чтобы понять, что в улье этом уже нет жизни. Не так, как в живых ульях, летают пчелы, не тот запах, не тот звук поражают пчеловода. На стук пчеловода в стенку больного улья вместо прежнего, мгновенного, дружного ответа, шипенья десятков тысяч пчел, грозно поджимающих зад и быстрым боем крыльев производящих этот воздушный жизненный звук, – ему отвечают разрозненные жужжания, гулко раздающиеся в разных местах пустого улья. Из летка не пахнет, как прежде, спиртовым, душистым запахом меда и яда, не несет оттуда теплом полноты, а с запахом меда сливается запах пустоты и гнили. У летка нет больше готовящихся на погибель для защиты, поднявших кверху зады, трубящих тревогу стражей. Нет больше того ровного и тихого звука, трепетанья труда, подобного звуку кипенья, а слышится нескладный, разрозненный шум беспорядка. В улей и из улья робко и увертливо влетают и вылетают черные продолговатые, смазанные медом пчелы грабительницы; они не жалят, а ускользают от опасности. Прежде только с ношами влетали, а вылетали пустые пчелы, теперь вылетают с ношами. Пчеловод открывает нижнюю колодезню и вглядывается в нижнюю часть улья. Вместо прежде висевших до уза (нижнего дна) черных, усмиренных трудом плетей сочных пчел, держащих за ноги друг друга и с непрерывным шепотом труда тянущих вощину, – сонные, ссохшиеся пчелы в разные стороны бредут рассеянно по дну и стенкам улья. Вместо чисто залепленного клеем и сметенного веерами крыльев пола на дне лежат крошки вощин, испражнения пчел, полумертвые, чуть шевелящие ножками и совершенно мертвые, неприбранные пчелы.