Суперневестка
Поделись знанием:
К:Фильмы 2008 года
Очевидно было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно было, что только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Все, что было вне его, не имело для него значения, потому что все в мире, как ему казалось, зависело только от его воли.
– Я не желаю и не желал войны, – сказал он, – но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы можете дать мне. – И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства.
Судя по умеренно спокойному и дружелюбному тону, с которым говорил французский император, Балашев был твердо убежден, что он желает мира и намерен вступить в переговоры.
– Sire! L'Empereur, mon maitre, [Ваше величество! Император, государь мой,] – начал Балашев давно приготовленную речь, когда Наполеон, окончив свою речь, вопросительно взглянул на русского посла; но взгляд устремленных на него глаз императора смутил его. «Вы смущены – оправьтесь», – как будто сказал Наполеон, с чуть заметной улыбкой оглядывая мундир и шпагу Балашева. Балашев оправился и начал говорить. Он сказал, что император Александр не считает достаточной причиной для войны требование паспортов Куракиным, что Куракин поступил так по своему произволу и без согласия на то государя, что император Александр не желает войны и что с Англией нет никаких сношений.
– Еще нет, – вставил Наполеон и, как будто боясь отдаться своему чувству, нахмурился и слегка кивнул головой, давая этим чувствовать Балашеву, что он может продолжать.
Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.
Наполеон заметил смущение Балашева при высказывании последних слов; лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи Балашев, не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос.
– Я желаю мира не менее императора Александра, – начал он. – Не я ли осьмнадцать месяцев делаю все, чтобы получить его? Я осьмнадцать месяцев жду объяснений. Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня? – сказал он, нахмурившись и делая энергически вопросительный жест своей маленькой белой и пухлой рукой.
– Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев.
– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
– Да что мне эти ваши союзники? – говорил Наполеон. – У меня союзники – это поляки: их восемьдесят тысяч, они дерутся, как львы. И их будет двести тысяч.
И, вероятно, еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими белыми руками, закричал почти:
– Знайте, что ежели вы поколеблете Пруссию против меня, знайте, что я сотру ее с карты Европы, – сказал он с бледным, искаженным злобой лицом, энергическим жестом одной маленькой руки ударяя по другой. – Да, я заброшу вас за Двину, за Днепр и восстановлю против вас ту преграду, которую Европа была преступна и слепа, что позволила разрушить. Да, вот что с вами будет, вот что вы выиграли, удалившись от меня, – сказал он и молча прошел несколько раз по комнате, вздрагивая своими толстыми плечами. Он положил в жилетный карман табакерку, опять вынул ее, несколько раз приставлял ее к носу и остановился против Балашева. Он помолчал, поглядел насмешливо прямо в глаза Балашеву и сказал тихим голосом: – Et cependant quel beau regne aurait pu avoir votre maitre! [A между тем какое прекрасное царствование мог бы иметь ваш государь!]
Балашев, чувствуя необходимость возражать, сказал, что со стороны России дела не представляются в таком мрачном виде. Наполеон молчал, продолжая насмешливо глядеть на него и, очевидно, его не слушая. Балашев сказал, что в России ожидают от войны всего хорошего. Наполеон снисходительно кивнул головой, как бы говоря: «Знаю, так говорить ваша обязанность, но вы сами в это не верите, вы убеждены мною».
В конце речи Балашева Наполеон вынул опять табакерку, понюхал из нее и, как сигнал, стукнул два раза ногой по полу. Дверь отворилась; почтительно изгибающийся камергер подал императору шляпу и перчатки, другой подал носовои платок. Наполеон, ne глядя на них, обратился к Балашеву.
– Уверьте от моего имени императора Александра, – сказал оц, взяв шляпу, – что я ему предан по прежнему: я анаю его совершенно и весьма высоко ценю высокие его качества. Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre a l'Empereur. [Не удерживаю вас более, генерал, вы получите мое письмо к государю.] – И Наполеон пошел быстро к двери. Из приемной все бросилось вперед и вниз по лестнице.
После всего того, что сказал ему Наполеон, после этих взрывов гнева и после последних сухо сказанных слов:
«Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre», Балашев был уверен, что Наполеон уже не только не пожелает его видеть, но постарается не видать его – оскорбленного посла и, главное, свидетеля его непристойной горячности. Но, к удивлению своему, Балашев через Дюрока получил в этот день приглашение к столу императора.
На обеде были Бессьер, Коленкур и Бертье. Наполеон встретил Балашева с веселым и ласковым видом. Не только не было в нем выражения застенчивости или упрека себе за утреннюю вспышку, но он, напротив, старался ободрить Балашева. Видно было, что уже давно для Наполеона в его убеждении не существовало возможности ошибок и что в его понятии все то, что он делал, было хорошо не потому, что оно сходилось с представлением того, что хорошо и дурно, но потому, что он делал это.
Император был очень весел после своей верховой прогулки по Вильне, в которой толпы народа с восторгом встречали и провожали его. Во всех окнах улиц, по которым он проезжал, были выставлены ковры, знамена, вензеля его, и польские дамы, приветствуя его, махали ему платками.
За обедом, посадив подле себя Балашева, он обращался с ним не только ласково, но обращался так, как будто он и Балашева считал в числе своих придворных, в числе тех людей, которые сочувствовали его планам и должны были радоваться его успехам. Между прочим разговором он заговорил о Москве и стал спрашивать Балашева о русской столице, не только как спрашивает любознательный путешественник о новом месте, которое он намеревается посетить, но как бы с убеждением, что Балашев, как русский, должен быть польщен этой любознательностью.
– Сколько жителей в Москве, сколько домов? Правда ли, что Moscou называют Moscou la sainte? [святая?] Сколько церквей в Moscou? – спрашивал он.
И на ответ, что церквей более двухсот, он сказал:
– К чему такая бездна церквей?
– Русские очень набожны, – отвечал Балашев.
– Впрочем, большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа, – сказал Наполеон, оглядываясь на Коленкура за оценкой этого суждения.
Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.
– У каждой страны свои нравы, – сказал он.
– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.
| Суперневестка | |
| Super kelinchak | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер | |
| Автор сценария |
Евгения Палехова |
| В главных ролях | |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
103 мин. |
| Страна | |
| Язык | |
| Год | |
| IMDb | |
«Суперневе́стка» (узб. Super kelinchak) — узбекский художественный фильм 2008 года в жанрах кинокомедия и мелодрама. Режиссёр — Бахром Якубов. Действия в фильме происходят в настоящем времени, то есть они примерно соответствуют времени его создания.
Этимология названия super kelinchak (произносится «супер келинчак»): англ. super — превосходный; узб. kelinchak — невестушка (диминутив слова kelin — невеста [для жениха]; невестка или сноха [жена сына по отношению к его родителям и другим родственникам]).
|
В фильме раскрывается вся красота узбекских национальных традиций, и в наш современный век сохранившихся в быту и семейных отношениях. Официальный сайт фильма[2].
|
|
Содержание
Сюжет
Двое молодых людей, Диана и Сардор, влюбляются друг в друга и решают пожениться. Их родители решительно против этого союза из-за разных национальных и культурных особенностей будущих супругов: Сардор из традиционной узбекской семьи, а семья Дианы таковой не является. Вопреки родительскому согласию молодые играют свадьбу и Диана переходит жить в дом мужа, где она является невесткой для его родителей. Чтобы угодить своей свекрови — Мунире-опе, которую она ласково называет «мамочка» — Диана довольно успешно обучается культуре и кухне узбекского народа благодаря знаниям, полученным в Интернете, но на пути к семейному счастью появляются новые препятствия.
В ролях
- Диана Ягофарова — Диана, жена Сардора, суперневестка
- Адиз Раджабов — Сардор, муж Дианы
- Саида Раметова — Мунира-опа, мать Сардора, свекровь Дианы
- Мурад Раджабов — Алишер-ака, отец Сардора, свёкр Дианы
- Назим Туляходжаев — Карен,[3] отец Дианы, тесть Сардора
- Елизавета Карали — Клара, мама Дианы, тёща Сардора
- Санджар Шодиев — Ильхом, друг Сардора
- Гульчехра Насырова — Севара-опа, мама Гульчехры, соседка Муниры-опы
- Дильноза Махмудова — Гульчехра, несостоявшаяся невестка
- Зухра Солиева — соседка Муниры-опы, эмоционально хлопающая в ладоши зрительница на конкурсе «Суперневестка»
- Карамат Исамова — соседка Муниры-опы, танцующая зрительница на конкурсе «Суперневестка»
Примечение: имена Карена и Клары не упомянуты в фильме.
В эпизодах
Карамат Исамова • Диларам Сафаева • Мирвахид Захидов • Рихсивой Алиев • Алишер Атабаев • Зиёда Мадрахимова • Зульфия Хамраева • Мехри Бекджанова • Александр Бекджанов • Анна Насымова • Саидмалик Кадыров • Азамат Алиев • Хусан Максудов • Даврон Мухитдинов • Лазиз Саматов • Шерзод Мамадалиев • Полина Белова • Оксана Разумная • Настя Кочкина • Евгения Кондратьева • Айбек Алимов • Дурдона Рашидходжаева • Роман Иванов • Машхура Эргашева • Лазизбек Арзиев • Гюзаль Халикова • Тахира Саттарова • Валерия Скулкова • Анна Могильникова
Съёмочная группа и другие участники
- Продюсер — Наргиза Салом
- Авторы сценария — Евгения Палехова и Бахром Якубов
- Режиссёр-постановщик — Бахром Якубов
- Оператор-постановщик — Умид Маликов
- Художник-постановщик — Бектош Раджабов
- Директор фильма — Хотам Хамраев
- Композитор — Убайдулла Каримов
- Режиссёр монтажа — Наргиза Салом
- Гримёр — Екатерина Серякова
- Второй режиссёр — Тамара Моисеева
- Помощник оператора — Зафар Иманджонов
- Костюмер — Ирисхоним Хайтметова
- Художник по свету — Зафар Миргуламов
- Режиссёр дубляжа — Ёлдош Абдукаримов. В некоторых сценах используется оригинальный закадровый перевод с русского языка на узбекский.
- Звукорежиссёры — Анвар Файз и Камолиддин Рахимов
- Редактор — Миртохир Миргуламов
- Исполнители песен к фильму: Зиёда Кобилова — «Супер келинчак» и Сардор Рахимхон — «Назар-назар»
Закадровый перевод на русский язык осуществлён по заказу компании ООО «Камер-Тон-Медиа»[4].
Участники, оказавшие содействие фильму
- «Uz Bowling» — боулинговый клуб[5][6]
- «SIHAT VA FAROGAT» — лечебно-диагностический центр[7]
- «NUR» gullari — фирма по оформлению свадебных торжеств[8]
- «Akfa-media» — студия[9]
- Государственный институт искусств Узбекистана
- Администрация Национального парка Узбекистана
- «Oyisha» — салон
- «Fayz» — народный самодеятельный музыкальный ансамбль. Руководитель — Фахриддин Рустамов.
- Семьи: Нигмата-ака Хаитова, Мади Мурадова, Даврона Абдуллаева
- Спонсоры: Ойбек Наринбаев, Немат Файзиев, Бек Салом
Национальные особенности
Оригинальным языком, на котором говорят герои фильма, является узбекский, но иногда они разговаривают и на русском. Диана, например, свободно владеет обоими языками и разговаривает на русском без акцента. А некоторые герои, такие как подруги и родители Дианы, говорят только на русском языке. Это связано с тем, что раньше Узбекистан входил в состав СССР[10] и наряду с национальным языком использовался русский язык, который являлся языком межнационального общения, остающийся им и поныне.
В фильме показано, что в традиционных узбекских семьях принято обращение на «Вы»: младшего по возрасту к старшему, и женщины к мужчине. Например, так обращаются: Сардор к своим родителям, Диана к мужу и его родителям, Мунира-опа к мужу.
В сценах фильма видно, что для употребления напитков применяются пиалы, являющиеся традиционной посудой для питья на Востоке. Одну из пиал папа Сардора в гневе разбил о двери, бросив её в сторону убегающего сына, когда узнал на ком тот хочет жениться.
Традиционные музыкальные инструменты: на узбекской свадьбе Дианы используется ударный инструмент в виде бубна — дойра, а на конкурсе «Суперневестка» — длинный по размерам медный духовой инструмент карнай, два барабана нагора и деревянный духовой музыкальный инструмент сурнай[11].
В качестве головного убора Диана использует три разных тюбетейки (одну из них см. на илл.).
После официального бракосочетания Дианы в классическом для современного мира белом свадебном платье, в доме мужа происходит обряд узбекской свадьбы уже в соответствующем национальном свадебном костюме[12].
Произнесённые слова
Термины в списке приведены в хронологическом порядке.
- Махалля — соседская община в Узбекистане, являющаяся представительным органом местного самоуправления[13].
- Нарын (домашняя лапша), похожее на который изделия из теста готовили вместе Диана и Мунира-опа.
- Келин-салом (узб. kelin — невестка; salom — приветствие, поклон) — послесвадебный обряд в доме мужа, включающий в себя поклон: часть свадебных обрядов, специальное мероприятие с подношением подарков невесте и от невесты — приветствие невесткой новых родственников и соседей на следующее утро после свадьбы[14], а также гостей в первые дни замужества (обычно 1-го — 3-х)[15]. Таким поклоном Диана одаривала Ильхома — друга своего мужа, который приехал к ним в гости, чтобы «подарить» молодожёнам проигранный Сардору на спор автомобиль.
- Куйлик (Куйлюкский базар) — рынок на окраине Ташкента[16], на котором подруга Дианы предлагает ей приобрести картофель, так там его стоимость достаточно оптимальна для покупателей, на что Диана недоумённо отвечает:
На Куйлике? Да ты с ума сошла, у меня совсем времени нет! Да вон, — Алайский «под боком». Я ещё утром должна была «базар сделать» — продукты домой принести.
- Алайский (базар) — рынок в Ташкенте[17], где Диана и её свекровь покупали картофель. Здесь следует отметить особенность, которая показана в этой сцене, что на восточных базарах принято торговаться[18], как это с успехом и делает Диана наравне со своей опытной свекровью.
- Сум — узбекская валюта.
- Казан — посуда для приготовления пищи.
- Шурпа (вид супа) и димлама — блюда узбекской кухни[19][20]. Продавец на Алайском рынке уверял Муниру-опа в хорошем качестве товара, что его картошку можно использовать для приготовления этих блюд.
- Арбакеш — извозчик[21], водитель арбы. Это слово произнёс водитель такси, который доставил Муниру-опа с продуктами от рынка до её дома, так как был возмущён размером оплаты услуги:
Что я вам — арбакеш что ли?
- Тандыр — печь, в которой Диана училась готовить хлеб в виде лепёшек. Такой хлеб называется тандыр нон (тандырный хлеб).
В фильме показано, как её свекровь делает эти лепёшки, испопользуя специальную толкушку-штамп, с помощью которой приминается центр лепёшки для придания ей характерной формы, а также таким образом может дополнительно наноситься рельефный рисунок в виде дырочек. Здесь ещё стоит отметить, как это и наглядно показано, что лепёшки на Востоке не режут ножом, а ломают (рвут) руками — так принято по традиции[22]. - Самса — пирожки с мясом. Алишер-ака просил свою жену научить невестку печь самсу, хотя до этого Диана приносила им пирожки на обед, внешне очень похожие на это блюдо и приготовленные ею у своих родителей. В случае правильности предположения, это говорит о том, что свёкр не знал об умении Дианы печь её. Видимо, здесь имелось в виду то, что он просил научить Диану печь самсу именно в тандыре.
- Себзар — кварта́л и улица в Ташкенте[23], невестки из которого участвовали в конкурсе «Супер келинчак». Также в этом районе города находится дом, в котором проживает режиссёр этого фильма Бахром Якубов[24].
- Плов (на илл.). Два его вида, Самаркандский и Ферганский, готовили участницы конкурса в казанах.
Написанные по-узбекски слова
- Пазандалик сирлари / Кулинарные секреты — название книги.
- Тортлар ва ширинликлар / Торты и сладости — название книги.
- Назорат торози / Контрольные весы — табличка на рынке.
- Sabzavotlar rastasi / Овощной ряд — вывеска над торговым рядом на рынке.
- Кўрик танлови / Конкурс — плакат конкурса «Супер келинчак».
- Фарзандлари соғлом юрт кудратли бўлур / Мощь страны в здоровом поколении — вывеска над площадкой, где невестки готовили плов (часть вывески см. на илл.).
Как можно заметить, письменность в Узбекистане использует кириллический и латинский алфавиты, несмотря на то, что официально используемым алфавитом, начиная с 1993 года, является латинский[25]. Даже письмо Сардору Диана пишет на кириллице.
Места съёмок
Съёмки игры в боулинг и некоторых других сцен проходили в клубе «Uz Bowling» в Ташкенте (см. в разделе Создатели).
Сардор, после того как он выгнал своих друзей из боулингового клуба за игру на деньги, проходил недалеко от Детской музыкальной школы № 18[26], указательная табличка которой показана в кадре.
Сцена возложения цветов, сразу же после бракосочетания Диана и Сардора, проходила у мемориального комплекса «Мужество» в Ташкенте, посвящённый подвигу людей, полностью восстановившим город за 3,5 года после сильнейшего Ташкентского землетрясения. Букеты цветов традиционно принято возлагать молодожёнами на один из его элементов — часы в виде куба, показывающие время начала землетрясения[27].
Диана и Сардор проходили приём у врача в лечебно-диагностическом центре «SIHAT VA FAROGAT» (см. в разделе Создатели). Туда же Сардор отвёз Диану, когда у неё ухудшилось самочувствие.
Автомобили
Сардор дал попользоваться своей машиной Daewoo Nexia знакомым парням, для осуществления инсценировки приставания к Диане.
Номера автомобилей Сардора и Ильхома зарегистрированы в городе Ташкенте (код 30), а номер машины Дианы — в Ташкентской области (код 11)[28].
Нарушение правил дорожного движения
В сцене, где Ильхом пытается «поймать» на остановке какую-нибудь мимо проезжающую машину чтобы его подвезли, водитель, который остановился на его просьбу, разговаривал по мобильному телефону, что запрещено с 1 января 2007 года Постановлением Кабинета министров Республики Узбекистан № 241 от 21 ноября 2006 года[29].
Далее, когда Ильхом ехал в машине, водителем которой являлась Диана, они оба во время вождения не были пристёгнуты ремнями безопасности, что также запрещается с 1 июля 2007 года Постановлением кабинета министров Республики Узбекистан от 6 марта 2007 года[29]. И вообще, во всех сценах фильма, где показано вождение автомобиля, ни водитель транспортного средства, ни пассажир — не были пристёгнуты ремнями.
Здесь интересно отметить, что в Узбекистане обязательное использование ремней безопасностей было отменено ещё при Советском Союзе — с 1985 года и до настоящего Постановления[30].
Награды
- 2008 — Центральноазиатский форум визуальной антропологии «КиноВизА», проходившего с 18 по 23 ноября[31] в рамках фестиваля национального кино Узбекистана: специальный приз «За виртуозное владение жанром» — режиссёру Бахрому Якубову[32].
Показы и издание на DVD
Премьера фильма в России состоялясь 3 мая 2009 года на российском телевидении, в передаче телеканала «Культура» «Культ кино», с повтором показа 16 апреля 2010 года[33].
DVD-издание
В России фильм был выпущен на DVD-дисках 4 марта 2010 года компанией-дистрибьютором ООО «СР Диджитал»[34].
| Вариант издания | Упаковка | Тип DVD | Видео | Звук | Язык | Дополнительные материалы |
|---|---|---|---|---|---|---|
| Упрощённый | Стандартный пластиковый бокс (Kеер case) |
DVD-9 (2-х слойный) Регион 5 |
PAL 720x576 (4:3) 103 минуты |
Dolby Digital 2.0 |
Русский закадровый перевод |
(нет) |
| Полный | Стандартный пластиковый бокс в картонном боксе |
DVD-9 Регион 5 |
PAL 720x576 103 минуты |
Dolby Digital 5.1 |
Русский закадровый перевод |
Анонсы новых фильмов и фильмографии |
Примечание к диску: «Детям до 12 лет просмотр фильма разрешён в сопровождении родителей.»
См. также
Напишите отзыв о статье "Суперневестка"
Примечания
- ↑ Официальный сайт студии «Futurist». [www.futurist.uz/ru/ Futurist.uz]
- ↑ Официальный сайт фильма. [www.superkelinchak.uz/ru/about/ superkelinchak.uz]
- ↑ На сайте фильма — Ашот. [www.superkelinchak.uz/ru/players/ superkelinchak.uz]
- ↑ Название компании озвучено диктором русского перевода и указано на обложке DVD-диска.
- ↑ Клуб «Uz Bowling». [www.bowling.uz/clubs/23/ bowling.uz]
- ↑ Фотографии клуба «Uz Bowling». [www.pr.uz/chastnoe-mnenie/4143 pr.uz]
- ↑ Медицинский центр «SIHAT VA FAROGAT». [sihat.ru/address sihat.ru]
- ↑ «NUR» gullari. [www.svadby.uz/katalog/oformlenie-svadby/152-oformlenie-svadby-ot-nur-gullari svadby.uz]
- ↑ Студия «Akfa-media». [www.akfa-media.uz/ru/ akfa-media.uz]
- ↑ См. Узбекская ССР.
- ↑ Традиционные музыкальные инструменты: дойра, карнай, нагора и сурнай. [www.uzbekmusic.uz/ru/national_instruments.html uzbekmusic.uz]
- ↑ См. Узбекский национальный костюм.
- ↑ Родина начинается с махалли. [www.jahonnews.uz/rus/rubriki/obshestvo/rodina_nachinaetsa_s_mahalli.mgr jahonnews.uz]
- ↑ Свадебные обряды Бухары. [bukharapiter.ru/buhara/tuy.html bukharapiter.ru]
- ↑ Узбекские свадебные традиции. [www.wedding.uz/index.php?option=com_content&view=article&catid=180&id=405:- wedding.uz]
- ↑ Куйлик (Куйлюкский базар). [www.orexca.com/rus/bazaars_kuyluk.shtml orexca.com]
- ↑ Алайский базар в Ташкенте. [www.ferghana.ru/article.php?id=4631 ferghana.ru]
- ↑ Как правильно торговаться на восточном базаре. [www.inostranets.ru/archive/2008/0215_3/art07.shtml inostranets.ru]
- ↑ Узбекские супы. Шурпа. [uzbek-culinar.ru/yzbsyp.html uzbek-culinar.ru]
- ↑ Узбекские блюда. Димлама. [uzbek-culinar.ru/salat12.html uzbek-culinar.ru]
- ↑ Арбакеш — извозчик. [infobank.kz/sozdiklist/showkz/5408 infobank.kz]
- ↑ Хлебные традиции разных стран. [www.gastronom.ru/article_recipe.aspx?id=1000047 gastronom.ru]
- ↑ См. Ташкентская топонимика.
- ↑ Интервью Бахрома Якубова. [www.ferghana.ru/article.php?id=6266 ferghana.ru]
- ↑ Латинизация алфавита. Узбекский опыт. [www.ferghana.ru/article.php?id=5092 ferghana.ru]
- ↑ Детская музыкальная школа № 18. [www.mg.uz/trade/orgs/cat6690.html mg.uz]
- ↑ Мемориальный комплекс «Мужество» в Ташкенте. [www.tashkent-hotels.com/rus/tashkent/sights/monument-mugestvo.htm tashkent-hotels.com]
- ↑ Автомобильные коды Узбекистана. [www.lider.uz/index.php?info=3 lider.uz]
- ↑ 1 2 Постановления Кабинета министров Республики Узбекистан, касающиеся безопасности дорожного движения. [www.zakon.kz/86544-mery-po-obespecheniju-bezopasnosti.html zakon.kz]
- ↑ Использование ремней безопасности. [www.uznews.net/news_single.php?lng=ru&sub=top&cid=4&nid=419 uznews.net]
- ↑ Центральноазиатский форум визуальной антропологии «КиноВизА». [www.asiaplus.tj/news/15/42196.html asiaplus.tj]
- ↑ [www.jahonnews.uz/rus/rubriki/kultura/luchshie_filmi_strani.mgr Лучшие фильмы страны]
- ↑ Премьера фильма в России на телеканале «Культура». [web.archive.org/web/20090716013706/www.tvkultura.ru/issue.html?id=78156 tvkultura.ru]
- ↑ Издание на DVD. [www.cpdvd.ru/catalog.php?id=5009 cpdvd.ru]
Ссылки
- [www.futurist.uz/ru/portfolio/movies/super-kelinchak.html Страница фильма на сайте студии «Futurist»]
Отрывок, характеризующий Суперневестка
– Здравствуйте, генерал! – сказал он. – Я получил письмо императора Александра, которое вы доставили, и очень рад вас видеть. – Он взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть вперед мимо него.Очевидно было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно было, что только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Все, что было вне его, не имело для него значения, потому что все в мире, как ему казалось, зависело только от его воли.
– Я не желаю и не желал войны, – сказал он, – но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы можете дать мне. – И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства.
Судя по умеренно спокойному и дружелюбному тону, с которым говорил французский император, Балашев был твердо убежден, что он желает мира и намерен вступить в переговоры.
– Sire! L'Empereur, mon maitre, [Ваше величество! Император, государь мой,] – начал Балашев давно приготовленную речь, когда Наполеон, окончив свою речь, вопросительно взглянул на русского посла; но взгляд устремленных на него глаз императора смутил его. «Вы смущены – оправьтесь», – как будто сказал Наполеон, с чуть заметной улыбкой оглядывая мундир и шпагу Балашева. Балашев оправился и начал говорить. Он сказал, что император Александр не считает достаточной причиной для войны требование паспортов Куракиным, что Куракин поступил так по своему произволу и без согласия на то государя, что император Александр не желает войны и что с Англией нет никаких сношений.
– Еще нет, – вставил Наполеон и, как будто боясь отдаться своему чувству, нахмурился и слегка кивнул головой, давая этим чувствовать Балашеву, что он может продолжать.
Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.
Наполеон заметил смущение Балашева при высказывании последних слов; лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи Балашев, не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос.
– Я желаю мира не менее императора Александра, – начал он. – Не я ли осьмнадцать месяцев делаю все, чтобы получить его? Я осьмнадцать месяцев жду объяснений. Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня? – сказал он, нахмурившись и делая энергически вопросительный жест своей маленькой белой и пухлой рукой.
– Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев.
– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
– Да что мне эти ваши союзники? – говорил Наполеон. – У меня союзники – это поляки: их восемьдесят тысяч, они дерутся, как львы. И их будет двести тысяч.
И, вероятно, еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими белыми руками, закричал почти:
– Знайте, что ежели вы поколеблете Пруссию против меня, знайте, что я сотру ее с карты Европы, – сказал он с бледным, искаженным злобой лицом, энергическим жестом одной маленькой руки ударяя по другой. – Да, я заброшу вас за Двину, за Днепр и восстановлю против вас ту преграду, которую Европа была преступна и слепа, что позволила разрушить. Да, вот что с вами будет, вот что вы выиграли, удалившись от меня, – сказал он и молча прошел несколько раз по комнате, вздрагивая своими толстыми плечами. Он положил в жилетный карман табакерку, опять вынул ее, несколько раз приставлял ее к носу и остановился против Балашева. Он помолчал, поглядел насмешливо прямо в глаза Балашеву и сказал тихим голосом: – Et cependant quel beau regne aurait pu avoir votre maitre! [A между тем какое прекрасное царствование мог бы иметь ваш государь!]
Балашев, чувствуя необходимость возражать, сказал, что со стороны России дела не представляются в таком мрачном виде. Наполеон молчал, продолжая насмешливо глядеть на него и, очевидно, его не слушая. Балашев сказал, что в России ожидают от войны всего хорошего. Наполеон снисходительно кивнул головой, как бы говоря: «Знаю, так говорить ваша обязанность, но вы сами в это не верите, вы убеждены мною».
В конце речи Балашева Наполеон вынул опять табакерку, понюхал из нее и, как сигнал, стукнул два раза ногой по полу. Дверь отворилась; почтительно изгибающийся камергер подал императору шляпу и перчатки, другой подал носовои платок. Наполеон, ne глядя на них, обратился к Балашеву.
– Уверьте от моего имени императора Александра, – сказал оц, взяв шляпу, – что я ему предан по прежнему: я анаю его совершенно и весьма высоко ценю высокие его качества. Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre a l'Empereur. [Не удерживаю вас более, генерал, вы получите мое письмо к государю.] – И Наполеон пошел быстро к двери. Из приемной все бросилось вперед и вниз по лестнице.
После всего того, что сказал ему Наполеон, после этих взрывов гнева и после последних сухо сказанных слов:
«Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre», Балашев был уверен, что Наполеон уже не только не пожелает его видеть, но постарается не видать его – оскорбленного посла и, главное, свидетеля его непристойной горячности. Но, к удивлению своему, Балашев через Дюрока получил в этот день приглашение к столу императора.
На обеде были Бессьер, Коленкур и Бертье. Наполеон встретил Балашева с веселым и ласковым видом. Не только не было в нем выражения застенчивости или упрека себе за утреннюю вспышку, но он, напротив, старался ободрить Балашева. Видно было, что уже давно для Наполеона в его убеждении не существовало возможности ошибок и что в его понятии все то, что он делал, было хорошо не потому, что оно сходилось с представлением того, что хорошо и дурно, но потому, что он делал это.
Император был очень весел после своей верховой прогулки по Вильне, в которой толпы народа с восторгом встречали и провожали его. Во всех окнах улиц, по которым он проезжал, были выставлены ковры, знамена, вензеля его, и польские дамы, приветствуя его, махали ему платками.
За обедом, посадив подле себя Балашева, он обращался с ним не только ласково, но обращался так, как будто он и Балашева считал в числе своих придворных, в числе тех людей, которые сочувствовали его планам и должны были радоваться его успехам. Между прочим разговором он заговорил о Москве и стал спрашивать Балашева о русской столице, не только как спрашивает любознательный путешественник о новом месте, которое он намеревается посетить, но как бы с убеждением, что Балашев, как русский, должен быть польщен этой любознательностью.
– Сколько жителей в Москве, сколько домов? Правда ли, что Moscou называют Moscou la sainte? [святая?] Сколько церквей в Moscou? – спрашивал он.
И на ответ, что церквей более двухсот, он сказал:
– К чему такая бездна церквей?
– Русские очень набожны, – отвечал Балашев.
– Впрочем, большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа, – сказал Наполеон, оглядываясь на Коленкура за оценкой этого суждения.
Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.
– У каждой страны свои нравы, – сказал он.
– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.
