Тирконнелл
Поделись знанием:
К:Исчезли в 1607 году
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .
Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.
На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский офицер, ведший транспорт, развалясь на передней телеге, что то кричал, ругая грубыми словами солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие ели хлеб, самые тяжелые молча, с кротким и болезненным детским участием, смотрели на скачущего мимо их курьера.
Князь Андрей велел остановиться и спросил у солдата, в каком деле ранены. «Позавчера на Дунаю», отвечал солдат. Князь Андрей достал кошелек и дал солдату три золотых.
– На всех, – прибавил он, обращаясь к подошедшему офицеру. – Поправляйтесь, ребята, – обратился он к солдатам, – еще дела много.
– Что, г. адъютант, какие новости? – спросил офицер, видимо желая разговориться.
– Хорошие! Вперед, – крикнул он ямщику и поскакал далее.
Уже было совсем темно, когда князь Андрей въехал в Брюнн и увидал себя окруженным высокими домами, огнями лавок, окон домов и фонарей, шумящими по мостовой красивыми экипажами и всею тою атмосферой большого оживленного города, которая всегда так привлекательна для военного человека после лагеря. Князь Андрей, несмотря на быструю езду и бессонную ночь, подъезжая ко дворцу, чувствовал себя еще более оживленным, чем накануне. Только глаза блестели лихорадочным блеском, и мысли изменялись с чрезвычайною быстротой и ясностью. Живо представились ему опять все подробности сражения уже не смутно, но определенно, в сжатом изложении, которое он в воображении делал императору Францу. Живо представились ему случайные вопросы, которые могли быть ему сделаны,и те ответы,которые он сделает на них.Он полагал,что его сейчас же представят императору. Но у большого подъезда дворца к нему выбежал чиновник и, узнав в нем курьера, проводил его на другой подъезд.
| Королевство Тирконнел | |||||||||
| ирл. Tír Chonaill | |||||||||
| Королевство | |||||||||
| |||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| |||||||||
 Территория Тирконнелла около 1450 года. | |||||||||
| Столица | Донегол | ||||||||
| Язык(и) | ирландский | ||||||||
| Религия | христианство | ||||||||
| Форма правления | монархия | ||||||||
| Династия | О'Доннелл | ||||||||
Королевство Тирконнел (ирл. Tír Chonaill) — средневековое ирландское королевство, существовавшее с V века по 1607 год. Его столицей был город Донегол.
Содержание
История
Тирконнелл был основан в V веке Коналлом Гулбаном (умер в 464 году), сыном верховного короля Ирландии Ниалла Девять Заложников[1]. Его потомки, род О’Доннелы, правили королевством до 1607 года.
В период расцвета в XV веке королевство занимало территорию современных графств Слайго, Литрим (ныне входят в состав Республики Ирландия), Тирон, Фермана и Лондондерри (ныне входят в состав Северной Ирландии). В его состав входили баронство Кайбре (ирл. — Cairbre), баронство Росколойер или Дартриге (ирл. — Rosclogher, Dartrighe), баронство Туат Раха (ирл. — Tuath Ratha), баронство Фирлург (ирл. — Firlurg). В разное время королевство Тир Коналл граничило с такими ирландскими королевствами как Коннахт, Айлех, Тир Эогайн, Брейфне.
Коналл Гулбан стал основателем династии и королевского клана О’Доннелл — ответвления рода северных О’Нейлл (О’Нил). Они правили королевством до 1607 года, когда после поражения очередного ирландского восстания против английских захватчиков короли мелких независимых ирландских королевств покинули Ирландию, спасаясь от английского террора. Это событие вошло в историю как «Побег графов». После этого королевство Тирконелл было ликвидировано, а его территория присоединена к так называемому «королевства Ирландия», королём которого был английский король.
Короли Тир Конайлл из клана О’Доннелл были сильными королями в истории Ирландии и влияли на политику во всей Ирландии и на действия верховного короля Ирландии. В своё время они владели титулами король, принцип (князь), герцог якобитов (этим титулом владел Ричард Тальбот), граф (этим титулом владели О’Доннелл, Фитцуильямы, Тальбот, Карпентер), виконт (владели Бранлоу). Эти титулы клана О’Доннелл были ликвидированы английскими властями в 1614 году.
Королевство Тир Конайлл вошло в историю как последнее ирландское королевство, сохранившее свою независимость от английских властей, как последнее гэльское государство в Ирландии. Её короли из династии О’Доннелл вошли в историю как последние короли Ирландии, хотя они никогда не носили титул верховный король Ирландии и никогда не имели реальной власти над всей территорией Ирландии. Короли клана О’Доннелл потеряли реальную власть после поражения от английских войск в 1601 году в битве под Кинсале (ирл. — Kinsale).
Сейчас названием королевства называется популярный сорт ирландского виски — «Tyrconnell».
В сентябре 1607 года Тирконнелл был присоединён к Королевству Ирландия.
Список королей Тир Конайлла
Ранние короли (464—804 годы)
(Короли Тир Конайлл из рода Уи Нейлл)
- Коналл Гулбан мак Нейлл (ирл. — Conall Gulban mac Néill) (ок. 450—464, ум. 464), сын верховного короля Ирландии Ниалла Девяти Заложников
- Фергус Кеннфота мак Конайлл (ок. 464—490), сын Коналла Гулбана
- Дауи мак Конайлл (ок. 490—530).
- Сетна мак Фергуссо (ок. 530—550).
- Ниннид мак Дуах (ирл. — Ninnid mac Dauach) (544—563)
- Айнмере мак Сетнай (ирл. — Ainmuire mac Sétnai) (563—569), верховный король Ирландии (566—569), сын Сенты мак Фергуссо
- Баэтан мак Ниннедо (ирл. — Báetán mac Ninnedo) (569—586), верховный король Ирландии (567), сын Ниннида мак Дуаха и правнук Коналла Гулбана
- Аэд мак Айнмерех (ирл. — Áed mac Ainmuirech) (586—598), верховный король Ирландии (568—594), сын Айнмере мак Сетная
- Коналл Ку мак Аэдо (ирл. — Conall Cú mac Áedo) (598—604), сын Аэда мак Айнмуйреха
- Маэл Кобо мак Аэдо (ирл. — Máel Cobo mac Áedo) (604—615), верховный король Ирландии (608—610/615), сын Аэда мак Айнмуйреха
- Домналл мак Аэдо (ирл. — Domnall mac Áedo) (615—642), верховный король Ирландии (628—642), сын Аэда мак Айнмуйреха
- Коналл Каэл (ирл. — Conall Cáel) (642—654), верховный король Ирландии (642—654), сын Маэла Кобы
- Келлах мак Маэл Кобо (ирл. — Cellach mac Máele Cobo) (642—658), верховный король Ирландии (642—658), сын Маэла Кобы
- Лоингсех мак Энгуссо (ирл. — Loingsech mac Óengusso) (? — 703), верховный король Ирландии(695—703), сын Энгуса мак Домналла и внук Домналла мак Аэдо
- Конгал Кеннмагайр мак Фергусса (ирл. — Congal Cennmagair mac Fergusa) (703—710), верховный король Ирландии (704—710), сын Фергуса Фаната и внук Домналла мак Аэдо
- Флатбертах мак Лоингсиг (ирл. — Flaithbertach mac Loingsig) (до 707—734, ум. 765), верховный король Ирландии (728—734), сын Лоигсеха мак Энгуссо
- Аэд Муйндерг мак Флайтбертайг (ирл. — Áed Muinderg mac Flaithbertaig) (734—747, ум. 747), сын Флатбертаха мак Лоигсеха
- Лойнгсех мак Флайтбертайг (ирл. — Loingsech mac Flaithbertaig) (747—754, ум. 754), сын Флатбертаха мак Лоигсеха
- Мурхад мак Флайтбертайг (ирл. — Murchad mac Flaithbertaig) (765—767, ум.767), сын Флатбертаха мак Лоигсеха
- Домналл мак Аэда Муйндейрг (ирл. — Domnall mac Áeda Muindeirg) (767—804), сын Аэда Муйндерга
- Маэл Брессал мак Домнайлл (804—819), сын Домнайлла мак Аэдо
- Далах мак Муйрхертайг (819—870)
- Маэл Брессал мак Маэле Дорайд (870—901)
- Фогартах мак Маэле Дорайд (901—904), брат Маэла Брессала
- Эйгехан мак Далах (904—906), сын Далаха мак Муйхертайга
- Руайдри Уа Кананайн (906—950)
- Мэл Колуйм Уа Кананайн (950—957)
- Энгус Уа Маэл Дорайд (957—961)
- Муйрхертах Уа Кананайн (961 — 9963)
- Мэл Иоса Уа Кананайн (963—967)
- Гилла Колуйм мак Диармайд (967—977)
- Тигернан Уа Мэлдорайд (977—980)
- Айд Уа Мэлдорайд (980—990)
- Руайдри мак Нейлл Уа Кананайн (990—997)
- Флайтбертах мак Лойнгсейг Уа Кананайн (997—1000)
- Маэл Руанайд Уа Мэлдорайд (1000—1027)
- Муйрхертах Уа Мэлдорайд (1027—1029)
- Руайдри Мор (1029—1030), сын Гиллы Колуйма
- Домналл мак Маэл Руанайд (1030—1032), сын Маэла Руанайда Уа Маэл Дорайда
- Флайтбертах Уа Кананайн (1032—1045)
- Ниалл мак Гилла Колуйм Уа Мэлдорайд (1045—1059)
- Руайдри мак Флайтбертах (1059—1071), сын Флайтбертаха Уа Кананайна
- Доннхад Уа Кананайн (1071—1075)
- Домналл (1075—1083)
- Мурхад Уа Мэлдорайд (1083—1085)
- Аэд Уа Кананайн (1085—1093)
- Руайдри Уа Кананайн (1093—1135)
- Флайтбертах Уа Кананайн (1135—1153)
- Аэд мак Руайдри (1153—1156), сын Руайдри Уа Кананайна
- неизвестный (1156—1160)
- Магнус Уа Кананайн (1160—1165)
- Руайдри Уа Кананайн (1165—1171)
- Флайтбертах Уа Мэлдорайд (1172—1197)
- Эхмарках Уа Дохтартайг (1197)
Уа Домнайлл (О’Доннелы)
- Эйкнехан мак Доннхада (1197—1207).
- Домналл Мор (1207—1241), сын предыдущего
- Маэл Сехлайнн (1241—1247), сын Домналла Мора
- Руайдри Уа Кананайн (1247—1248)
- Гофред (1248—1258), сын Домналла Мора
- Домналл Ог (1258—1281), сын Домналла Мора
- Аэд (1281—1290) (1291—1333), сын Домналла Ога
- Тойрдельбах (Турлох) (1290—1291, ум. 1303), сын Домналла Ога
- Конхобар (1333—1342), сын Аэда мак Домналла Ога
- Ниалл (1342—1343, ум. 1348), сын Аэда мак Домналла Ога
- Энгус (1343—1352), сын Конхобара мак Аэдо
- Шон (1352—1359) (1362—1380), сын Конхобара мак Аэдо
- Фейдлимид (претендент в 1352—1356), сын Аэда мак Домналла Ога
- Катал Ог Уа Конхобайр Слигиг (1359—1362)
- Тойрдельбах Ан-Фиона (1380—1422, ум. 1422), сын Ниалла мак Аэдо
- Ниал Гарб (1422—1439), сын Тойрделбаха Ога
- Нехтан (1439—1452), сын Тойрделбаха Ога
- Руайдри (1452—1454), сын Нехтана мак Тойрделбаха
- Домналл (1454—1456), сын Ниалла Гарба
- Тойрдельбах мак Нехтан Кайрбрех (1456—1461)
- Аэд Руад (1461—1497) (1497—1505), сын Ниалла Гарба
- Конн (1497), сын Аэда Руада
- Аэд Дуб (1505—1537), сын Аэда Руада
- Манус (1537—1555, граф Тирконнел с 1542, ум. 1563), сын Аэда Дуба
- Калвах (1555—1556), старший сын и преемник Мануса
- Аод (Хью) (1556—1592, ум. 1600), сын Мануса и брат Калваха
- Аод (Хью) Руад (1592—1602), сын Аэда
- Руайдри (Рори) (1602—1607, ум. 1608), сын Аэда
В 1607 году королевство Тирконелл было аннексировано английской короной.
См. также
Напишите отзыв о статье "Тирконнелл"
Примечания
- ↑ Byrne, Francis John. Irish Kings and High-Kings (2001). Dublin: Four Courts Press. ISBN 1-85182-196-1
Литература
- Byrne, Francis John. Irish Kings and High-Kings (2001). Dublin: Four Courts Press. ISBN 1-85182-196-1
- The History of Ireland, by Geoffrey Keating, D.D. (1580—1644), written in the years prior to 1640, and known in the original Gaelic as «Foras Feasa ar Eirinn» (le Seathrun Ceitinn), published by the Irish Texts Society, London, 1914. Volume IV. See index entry for Tír Chonaill
- The Life of Hugh Roe O’Donnell, Prince of Tyrconnell (Beatha Aodh Ruadh O Domhnaill) by Lughaidh O’Cleirigh. Edited by Fr. Paul Walsh and Colm Ó Lochlainn. Irish Texts Society, vol. 42. Dublin: Educational Company of Ireland, 1948 (original Gaelic manuscript in the Royal Irish Academy in Dublin).
- Annals of the Kingdom of Ireland (Annála Ríoghachta Éireann) by the Four Masters, from the earliest period to the year 1616, compiled during the period 1632—1636 by Brother Michael O’Clery, translated and edited by John O’Donovan in 1856, and re-published in 1998 by De Burca, Dublin.
- Blood Royal — From the time of Alexander the Great to Queen Elizabeth II, by Charles Mosley, published for Ruvigny Ltd., London, 2002. ISBN 0-9524229-9-9
- Vicissitudes of Families, by Sir Bernard Burke, Ulster King of Arms, published by Longman, Green, Longman and Roberts, Paternoster Row, London, 1861. (Chapter on O’Donnells, pages 125—148).
- The Fate and Fortunes of the Earls of Tyrone (Hugh O’Neill) and Tyrconnel (Rory O’Donel), their flight from Ireland and death in exile, by the Rev. C. P. Meehan, M.R.I.A., 2nd edition, James Duffy, London, 1870.
- Erin’s Blood Royal — The Gaelic Noble Dynasties of Ireland, by Peter Berresford Ellis, Constable, London, 1999, (pages 251—258 on the O’Donel, Prince of Tirconnell).
- Vanishing Kingdoms — The Irish Chiefs and Their Families, by Walter J. P. Curley (former US Ambassador to Ireland), with foreword by Charles Lysaght, published by The Lilliput Press, Dublin, 2004 ISBN 1-84351-055-3 & ISBN 1-84351-056-1. (Chapter on O’Donnell of Tyrconnell, page 59).
- A View of the Legal Institutions, Honorary Hereditary Offices, and Feudal Baronies established in Ireland, by William Lynch, Fellow of the Society of Antiquaries, published by Longman, Rees, Orme, Brown, and Green, Paternoster Row, London, 1830 (O’Donnell: page 190, remainder to Earl’s patent).
Ссылки
- [www.rootsweb.ancestry.com/~irlkik/ihm/uineill.htm Northern Uн Neill]
Отрывок, характеризующий Тирконнелл
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .
Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.
На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский офицер, ведший транспорт, развалясь на передней телеге, что то кричал, ругая грубыми словами солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие ели хлеб, самые тяжелые молча, с кротким и болезненным детским участием, смотрели на скачущего мимо их курьера.
Князь Андрей велел остановиться и спросил у солдата, в каком деле ранены. «Позавчера на Дунаю», отвечал солдат. Князь Андрей достал кошелек и дал солдату три золотых.
– На всех, – прибавил он, обращаясь к подошедшему офицеру. – Поправляйтесь, ребята, – обратился он к солдатам, – еще дела много.
– Что, г. адъютант, какие новости? – спросил офицер, видимо желая разговориться.
– Хорошие! Вперед, – крикнул он ямщику и поскакал далее.
Уже было совсем темно, когда князь Андрей въехал в Брюнн и увидал себя окруженным высокими домами, огнями лавок, окон домов и фонарей, шумящими по мостовой красивыми экипажами и всею тою атмосферой большого оживленного города, которая всегда так привлекательна для военного человека после лагеря. Князь Андрей, несмотря на быструю езду и бессонную ночь, подъезжая ко дворцу, чувствовал себя еще более оживленным, чем накануне. Только глаза блестели лихорадочным блеском, и мысли изменялись с чрезвычайною быстротой и ясностью. Живо представились ему опять все подробности сражения уже не смутно, но определенно, в сжатом изложении, которое он в воображении делал императору Францу. Живо представились ему случайные вопросы, которые могли быть ему сделаны,и те ответы,которые он сделает на них.Он полагал,что его сейчас же представят императору. Но у большого подъезда дворца к нему выбежал чиновник и, узнав в нем курьера, проводил его на другой подъезд.
