Сегев, Том
| Том Сегев | |
 | |
| Род деятельности: |
Историк (Принадлежит к «Новым историкам») |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
Том Се́гев (ивр. תּוֹם שֶׂגֶב; род. 1 марта 1945, Иерусалим, подмандатная Палестина) — израильский журналист и историк. Принадлежит к так называемой группе «новые историки», оспаривающей традиционный израильский исторический нарратив, касающейся новейшей истории страны.
Биография
Сегев родился в Иерусалиме в 1945 году в семье немецких евреев, переехавших в Палестину из Германии в 1935 году. Его отец погиб во время арабо-израильской войны 1948 года. После службы в армии изучал историю и политологию в Еврейском Университете Иерусалима, а в 1970 году получил степень Ph.D. в Бостонском университете[1].
В 1970-х годах Сегев работал корреспондентом газеты «Маарив» в Бонне. Преподавал в университетах Рутгерс (Нью-Джерси)[2], Беркли (Калифорния)[3] и в Северо-Восточном университете (Массачусетс), где вёл курс об отрицателях Холокоста. Ведёт еженедельную колонку в газете «Хаарец», его книги переведены на 9 языков.
Исследования
Сегев утверждает, что до тех пор, пока в 80-х годах не были открыты израильские архивы, истории Израиля как науки не было. По его словам: «У нас была мифология, у нас была идеология, у нас было много официальной идеологической обработки, но реально мы не знали, что произошло[4]». Таким образом, новые историки по мнению Сегева по существу являются первыми историками Израиля[5].
В 1986 году вышла книга Сегева «1949: Первые израильтяне» (1949: The First Israelis). Книга отображала «неприглядную» сторону первых лет существования государства Израиль, отличающуюся от идеализированной картины этого периода. Она основывалась на только что открытых архивах и освещала такие вопросы как исход палестинских беженцев, отношение государства к оставшемуся в Израиле арабскому меньшинству, отношение к еврейским иммигрантам из арабских стран и т. п. Многие исторические фигуры представлены в не особенно лестном свете. Публикация книги вызвала в Израиле многочисленные обсуждения[6].
В 2000 году Сегев опубликовал книгу «Седьмой Миллион: Израильтяне и Холокост» (The Seventh Million: The Israelis and the Holocaust (2000)). В книге исследуется решающее влияние, которое Холокост оказал на самоидентификацию израильтян, а также идеологию и политику Израиля. Книга основана на рассекреченных документах, дневниках и встречах с разными людьми. В книге Сегев выдвигает идею о том, что национальная память в критические моменты (например, такие как, дело Эйхмана или Демьянюка) формировалась и манипулировалась в соответствии с идеологическими требованиями государства. Книга вызвала положительные отзывы со стороны Эли Визеля[7].
В 2001 году вышла книга «Одна Палестина: Евреи и арабы под британским мандатом» (One Palestine, Complete: Jews and Arabs Under the British Mandate). Книга посвящена истории Британского мандата Палестины с конца Первой Мировой войны до образования государства Израиль и основана на множестве документов. Она написана в духе ревизионизма традиционной сионистской историографии. В частности в ней показано, что образование государства Израиль произошло не вопреки сопротивлению британцев, а наоборот благодаря их существенной поддержке, хотя и не очень устойчивой[8].
В 2006 году опубликована книга «1967: Израиль, война и год, который преобразовал Ближний Восток» (1967: Israel, the War and the Year That Transformed the Middle East). В книге описываются время, предшествующее шестидневной войне, шесть дней боёв и непосредственно последовавшие после войны события. Основное внимание обращается на ежедневные события в Израиле и особенно на внутреннюю политическую жизнь страны. В книге описывается, как политики «старой закалки» пытаются предотвратить или хотя бы оттянуть войну и как в конце концов они вынуждены уступить требованиям военной верхушки (которая была на грани мысли о военном перевороте) нанести внезапной удар. Последняя глава книги называется «Они думали, что победили»[9].
Критика
Михаэль Орен, посол Израиля в США и автор книги-исследования, посвящённой Шестидневной войне, написанной в традиционном ключе, подверг книгу Сегева «1967: Израиль, война и год, который преобразовал Ближний Восток» жёсткой критике. Он пишет, что автор — «самозваный новый историк», обвиняет Сегева в «риторической акробатике» и объявляет выводы Сегева неверными. По мнению Орена, Сегев не рассмотрел как следует динамику в арабских странах, подогнал свой текст так, чтобы он «отвечал ревизионистским положениям», и тем самым «подорвал свои попытки понять войну глубже». А такое понимание, по мнению Орена, «необходимо арабам и евреям, чтобы избежать войн в будущем и мирно сосуществовать»[10].
Библиография
- 1949: The First Israelis (Иврит: 1984, ISBN 965-261-040-2; English: 1998, ISBN 0-8050-5896-6)
- Soldiers of Evil: The Commandants of the Nazi Concentration Camps (1988, ISBN 0-07-056058-7)
- One Palestine, Complete: Jews and Arabs Under the British Mandate (2000, ISBN 0-316-64859-0)
- The Seventh Million: Israelis and the Holocaust (2000, ISBN 0-8050-6660-8)
- Elvis in Jerusalem: Post-Zionism and the Americanization of Israel (2003, ISBN 0-8050-7288-8)
- Israel in 1967. And the land changed its visage (Иврит 2005, ISBN 965-07-1370-0)
- 1967: Israel, the War and the Year That Transformed the Middle East, Metropolitan Books (2006)
Напишите отзыв о статье "Сегев, Том"
Примечания
- ↑ [globetrotter.berkeley.edu/people4/Segev/segev-con1.html Conversation with Tom Segev. Background.] Institute of International Studies, UC Berkeley
- ↑ [www.salon.com/books/int/2001/12/08/palestine Salon.com Books | Beyond tribalism]
- ↑ [globetrotter.berkeley.edu/people7/Segev/segev07-con0.html Conversation with Tom Segev (2007), cover page]
- ↑ We had mythology, we had ideology, we had a lot of official indoctrination, but we didn’t really know what happened
- ↑ [globetrotter.berkeley.edu/people4/Segev/segev-con2.html Journalist and Historian] Tom Segev Interview
- ↑ [www.foreignaffairs.com/articles/41017/john-c-campbell/1949-the-first-israelis 1949: The First Israelis] foreignaffairs.com
- ↑ [us.macmillan.com/theseventhmillion The Seventh Million] macmillan.com
- ↑ [www.foreignaffairs.com/articles/56677/l-carl-brown/one-palestine-complete-jews-and-arabs-under-the-british-mandate One Palestine, Complete: Jews and Arabs Under the British Mandate] foreignaffairs.com
- ↑ [www.foreignaffairs.com/articles/62788/l-carl-brown/1967-israel-the-war-and-the-year-that-transformed-the-middle-eas 1967: Israel, the War and the Year That Transformed the Middle East] foreignaffairs.com
- ↑ Michael Oren. [www.washingtonpost.com/wp-dyn/content/article/2007/06/07/AR2007060701872.html Who Started It?] (англ.). The Washington Post (Sunday, June 10, 2007). Проверено 16 сентября 2010. [www.webcitation.org/68Z9MQqCs Архивировано из первоисточника 20 июня 2012].
Ссылки
- [mnenia.zahav.ru/ArticlePage.aspx?articleID=6910 За 60 лет понятие об общем благе исчезло] Том Сегев, Zahav.ru
Отрывок, характеризующий Сегев, Том
– Дронушка, – сказала княжна Марья, видевшая в нем несомненного друга, того самого Дронушку, который из своей ежегодной поездки на ярмарку в Вязьму привозил ей всякий раз и с улыбкой подавал свой особенный пряник. – Дронушка, теперь, после нашего несчастия, – начала она и замолчала, не в силах говорить дальше.– Все под богом ходим, – со вздохом сказал он. Они помолчали.
– Дронушка, Алпатыч куда то уехал, мне не к кому обратиться. Правду ли мне говорят, что мне и уехать нельзя?
– Отчего же тебе не ехать, ваше сиятельство, ехать можно, – сказал Дрон.
– Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром. – Дрон молчал. Он исподлобья взглянул на княжну Марью.
– Лошадей нет, – сказал он, – я и Яков Алпатычу говорил.
– Отчего же нет? – сказала княжна.
– Все от божьего наказания, – сказал Дрон. – Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год какой. Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть! И так по три дня не емши сидят. Нет ничего, разорили вконец.
Княжна Марья внимательно слушала то, что он говорил ей.
– Мужики разорены? У них хлеба нет? – спросила она.
– Голодной смертью помирают, – сказал Дрон, – не то что подводы…
– Да отчего же ты не сказал, Дронушка? Разве нельзя помочь? Я все сделаю, что могу… – Княжне Марье странно было думать, что теперь, в такую минуту, когда такое горе наполняло ее душу, могли быть люди богатые и бедные и что могли богатые не помочь бедным. Она смутно знала и слышала, что бывает господский хлеб и что его дают мужикам. Она знала тоже, что ни брат, ни отец ее не отказали бы в нужде мужикам; она только боялась ошибиться как нибудь в словах насчет этой раздачи мужикам хлеба, которым она хотела распорядиться. Она была рада тому, что ей представился предлог заботы, такой, для которой ей не совестно забыть свое горе. Она стала расспрашивать Дронушку подробности о нуждах мужиков и о том, что есть господского в Богучарове.
– Ведь у нас есть хлеб господский, братнин? – спросила она.
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.
Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
