Трембицкий, Станислав

Станислав Трембицкий
Stanisław Trębicki
Дата рождения	5 апреля 1792(1792-04-05)
Место рождения	Варшава
Дата смерти	29 ноября 1830(1830-11-29) (38 лет)
Место смерти	Варшава
Принадлежность	Польские легионы Варшавское герцогство Российская империя Российская империя
Годы службы	1806 — 1830
Звание	Бригадный генерал
Сражения/войны	Война Варшавского герцогства с Австрией 1809 года, Отечественная война 1812 года, Польское восстание 1830 года
Награды и премии	Virtuti Militari (степень неизвестна)

Станислав Трембицкий (польск. Stanisław Trębicki; 5 апреля 1792, Варшава — 29 ноября 1830, Варшава) — польский военный деятель, бригадный генерал, один из шести генералов-поляков, убитых повстанцами в ходе Ноябрьского восстания за отказ нарушить присягу, данную царю польскому и императору всероссийскому Николаю I.

Биография

Быстрый рост свой военной карьеры С. Трембицкий начал в 1806 году курсантом 2 пехотного полка, в январе 1807 года в армии Варшавского герцогства он стал подпоручиком, а в конце того же года ему был присвоен уже чин капитана.

За участие в войне с Австрией в 1810 году награждён орденом Virtuti Militari. Участник русской кампании 1812—1813 гг. в составе польских подразделений армии Наполеона.

В 1812 году получил звание майора. За боевые заслуги в 1813 году Наполеон наградил Станислава Трембицкого Орденом Почетного Легиона.

После поражения императора Наполеона С. Трембицкий в 1815 году вступил в армию Царства Польского, входившего в состав Российской империи.

Армия Королевства Польского тогда состояла из гвардии и линейной пехоты. Гвардейские подразделения составляли: гвардейский гренадерский полк, полк стрелков-конногвардейцев и конная батарея. Линейная пехота включала 2 пехотные бригады и пехотную бригаду стрелков (егерей). Численность армии достигала 27 тысяч солдат и офицеров, в её составе насчитывалось 96 полевых орудий.

Трембицкий начал служить в чине майора гренадерского полка. В 1815 году ему было присвоено звание подполковника. После чего он был назначен фельд-адъютантом великого князя Константина.

В 1816 году — в чине полковника, в 1828 году Трембицкому было присвоено звание бригадного генерала.

Перед польским восстанием 1830 года С. Трембицкий служил инспектором линейной пехоты армии Королевства Польского, при штабе великого князя Константина, которым поручил ему надзор за Школой подхорунжих в Варшаве.

В ночь восстания С. Трембицкий повстречал в районе Краковского предместья польской столицы марширующих в направлении варшавского Арсенала курсантов школы подхорунжих, которые потребовали от него принять на себя командование их отрядом. Трембицкий отказался присоединиться к повстанцам, был ссажен с коня. Мятежники силой заставили генерала идти вместе с ними. После очередного предложения взять на себя командование их подразделением, его повторного решительного отказа нарушить присягу и возникшего острого конфликта, генерал Станислав Трембицкий был расстрелян на одной из варшавских улиц.

Трембицкий зарекомендовал себя отличным организатором и военачальником. Был одним из самых молодых перспективных и способных польских генералов, служивших в войсках Царства Польского.

В качестве опекуна школы подхорунжих стремился усовершенствовать обучение курсантов, вводя элементы военно-операционного искусства и основ точных наук.

Похоронен он был на кладбище «Старые Повонзки» в Варшаве.

В память о верных присяге генералов-поляках в 1841 году через 10 лет после подавления ноябрьского восстания на одной из варшавских площадей, по распоряжению императора Николая I, собственноручно сделавшего наброски будущего обелиска, был сооружен Памятник семи генералам:

• • Маурицию Гауке (польск. Maurycy Hauke),
  • Станиславу Потоцкому (польск. Stanisław Potocki),
  • Йозефу Новицкому (польск. Józef Nowicki),
  • Игнацы Блюмеру (польск. Ignacy Blumer),
  • Станиславу Трембицкому (польск. Stanisław Trębicki),
  • Томешу Яну Семёнтковскому (польск. Tomasz Jan Siemiątkowski)
• полковнику Филипу Нереужу Мецишевскому (польск. Filip Nereusz Meciszewski).

На монументе была высечена надпись: «Полякам, павшим в 1830 году за верность своему Монарху» (польск. "Polakom poległym w 1830 roku za wierność swemu Monarsze").

Памятник был крайне непопулярен среди горожан, которые считали восставших в 1830 году героями, а погибших от их рук генералов национальными изменниками. После занятия Варшавы во время Первой мировой войны немецкими войсками в апреле 1917 года монумент был разобран жителями Варшавы.

Награды

• Орден Virtuti Militari
• Орден Почётного легиона
• Орден Святого Станислава II степени (награждён императором Александром I)
• Орден Святого Владимира III степени
• Орден Святой Анны II степени

Ссылки

• Сокол К. Г. Русская Варшава. М., 2002.
• [gosudarstvo.voskres.ru/tarasov/nic4.htm Б. Н. Тарасов. Николай I и его время]
• [www.interklasa.pl/portal/index/strony?mainSP=subjectpages&mainSRV=historia&methid=1158337&page=subpage&article_id=320910&page_id=19343 Armia Królestwa Polskiego]

Отрывок, характеризующий Трембицкий, Станислав

Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
Проведя его шагов десять, Вилларский остановился.
– Что бы ни случилось с вами, – сказал он, – вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – прибавил Вилларский; – желаю вам мужества и успеха. И, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
Оставшись один, Пьер продолжал всё так же улыбаться. Раза два он пожимал плечами, подносил руку к платку, как бы желая снять его, и опять опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с связанными глазами, показались ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались; ему казалось, что он устал. Он испытывал самые сложные и разнообразные чувства. Ему было и страшно того, что с ним случится, и еще более страшно того, как бы ему не выказать страха. Ему было любопытно узнать, что будет с ним, что откроется ему; но более всего ему было радостно, что наступила минута, когда он наконец вступит на тот путь обновления и деятельно добродетельной жизни, о котором он мечтал со времени своей встречи с Осипом Алексеевичем. В дверь послышались сильные удары. Пьер снял повязку и оглянулся вокруг себя. В комнате было черно – темно: только в одном месте горела лампада, в чем то белом. Пьер подошел ближе и увидал, что лампада стояла на черном столе, на котором лежала одна раскрытая книга. Книга была Евангелие; то белое, в чем горела лампада, был человечий череп с своими дырами и зубами. Прочтя первые слова Евангелия: «Вначале бе слово и слово бе к Богу», Пьер обошел стол и увидал большой, наполненный чем то и открытый ящик. Это был гроб с костями. Его нисколько не удивило то, что он увидал. Надеясь вступить в совершенно новую жизнь, совершенно отличную от прежней, он ожидал всего необыкновенного, еще более необыкновенного чем то, что он видел. Череп, гроб, Евангелие – ему казалось, что он ожидал всего этого, ожидал еще большего. Стараясь вызвать в себе чувство умиленья, он смотрел вокруг себя. – «Бог, смерть, любовь, братство людей», – говорил он себе, связывая с этими словами смутные, но радостные представления чего то. Дверь отворилась, и кто то вошел.
При слабом свете, к которому однако уже успел Пьер приглядеться, вошел невысокий человек. Видимо с света войдя в темноту, человек этот остановился; потом осторожными шагами он подвинулся к столу и положил на него небольшие, закрытые кожаными перчатками, руки.
Невысокий человек этот был одет в белый, кожаный фартук, прикрывавший его грудь и часть ног, на шее было надето что то вроде ожерелья, и из за ожерелья выступал высокий, белый жабо, окаймлявший его продолговатое лицо, освещенное снизу.
– Для чего вы пришли сюда? – спросил вошедший, по шороху, сделанному Пьером, обращаясь в его сторону. – Для чего вы, неверующий в истины света и не видящий света, для чего вы пришли сюда, чего хотите вы от нас? Премудрости, добродетели, просвещения?
В ту минуту как дверь отворилась и вошел неизвестный человек, Пьер испытал чувство страха и благоговения, подобное тому, которое он в детстве испытывал на исповеди: он почувствовал себя с глазу на глаз с совершенно чужим по условиям жизни и с близким, по братству людей, человеком. Пьер с захватывающим дыханье биением сердца подвинулся к ритору (так назывался в масонстве брат, приготовляющий ищущего к вступлению в братство). Пьер, подойдя ближе, узнал в риторе знакомого человека, Смольянинова, но ему оскорбительно было думать, что вошедший был знакомый человек: вошедший был только брат и добродетельный наставник. Пьер долго не мог выговорить слова, так что ритор должен был повторить свой вопрос.
– Да, я… я… хочу обновления, – с трудом выговорил Пьер.
– Хорошо, – сказал Смольянинов, и тотчас же продолжал: – Имеете ли вы понятие о средствах, которыми наш святой орден поможет вам в достижении вашей цели?… – сказал ритор спокойно и быстро.
– Я… надеюсь… руководства… помощи… в обновлении, – сказал Пьер с дрожанием голоса и с затруднением в речи, происходящим и от волнения, и от непривычки говорить по русски об отвлеченных предметах.
– Какое понятие вы имеете о франк масонстве?
– Я подразумеваю, что франк масонство есть fraterienité [братство]; и равенство людей с добродетельными целями, – сказал Пьер, стыдясь по мере того, как он говорил, несоответственности своих слов с торжественностью минуты. Я подразумеваю…
– Хорошо, – сказал ритор поспешно, видимо вполне удовлетворенный этим ответом. – Искали ли вы средств к достижению своей цели в религии?
– Нет, я считал ее несправедливою, и не следовал ей, – сказал Пьер так тихо, что ритор не расслышал его и спросил, что он говорит. – Я был атеистом, – отвечал Пьер.
– Вы ищете истины для того, чтобы следовать в жизни ее законам; следовательно, вы ищете премудрости и добродетели, не так ли? – сказал ритор после минутного молчания.
– Да, да, – подтвердил Пьер.
Ритор прокашлялся, сложил на груди руки в перчатках и начал говорить:
– Теперь я должен открыть вам главную цель нашего ордена, – сказал он, – и ежели цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в наше братство. Первая главнейшая цель и купно основание нашего ордена, на котором он утвержден, и которого никакая сила человеческая не может низвергнуть, есть сохранение и предание потомству некоего важного таинства… от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства, может быть, зависит судьба рода человеческого. Но так как сие таинство такого свойства, что никто не может его знать и им пользоваться, если долговременным и прилежным очищением самого себя не приуготовлен, то не всяк может надеяться скоро обрести его. Поэтому мы имеем вторую цель, которая состоит в том, чтобы приуготовлять наших членов, сколько возможно, исправлять их сердце, очищать и просвещать их разум теми средствами, которые нам преданием открыты от мужей, потрудившихся в искании сего таинства, и тем учинять их способными к восприятию оного. Очищая и исправляя наших членов, мы стараемся в третьих исправлять и весь человеческий род, предлагая ему в членах наших пример благочестия и добродетели, и тем стараемся всеми силами противоборствовать злу, царствующему в мире. Подумайте об этом, и я опять приду к вам, – сказал он и вышел из комнаты.