Умершие в августе 1994 года
Поделись знанием:
Нерешительность государя продолжалась одно мгновение. Нога государя, с узким, острым носком сапога, как носили в то время, дотронулась до паха энглизированной гнедой кобылы, на которой он ехал; рука государя в белой перчатке подобрала поводья, он тронулся, сопутствуемый беспорядочно заколыхавшимся морем адъютантов. Дальше и дальше отъезжал он, останавливаясь у других полков, и, наконец, только белый плюмаж его виднелся Ростову из за свиты, окружавшей императоров.
В числе господ свиты Ростов заметил и Болконского, лениво и распущенно сидящего на лошади. Ростову вспомнилась его вчерашняя ссора с ним и представился вопрос, следует – или не следует вызывать его. «Разумеется, не следует, – подумал теперь Ростов… – И стоит ли думать и говорить про это в такую минуту, как теперь? В минуту такого чувства любви, восторга и самоотвержения, что значат все наши ссоры и обиды!? Я всех люблю, всем прощаю теперь», думал Ростов.
Когда государь объехал почти все полки, войска стали проходить мимо его церемониальным маршем, и Ростов на вновь купленном у Денисова Бедуине проехал в замке своего эскадрона, т. е. один и совершенно на виду перед государем.
Не доезжая государя, Ростов, отличный ездок, два раза всадил шпоры своему Бедуину и довел его счастливо до того бешеного аллюра рыси, которою хаживал разгоряченный Бедуин. Подогнув пенящуюся морду к груди, отделив хвост и как будто летя на воздухе и не касаясь до земли, грациозно и высоко вскидывая и переменяя ноги, Бедуин, тоже чувствовавший на себе взгляд государя, прошел превосходно.
Сам Ростов, завалив назад ноги и подобрав живот и чувствуя себя одним куском с лошадью, с нахмуренным, но блаженным лицом, чортом , как говорил Денисов, проехал мимо государя.
– Молодцы павлоградцы! – проговорил государь.
«Боже мой! Как бы я счастлив был, если бы он велел мне сейчас броситься в огонь», подумал Ростов.
Когда смотр кончился, офицеры, вновь пришедшие и Кутузовские, стали сходиться группами и начали разговоры о наградах, об австрийцах и их мундирах, об их фронте, о Бонапарте и о том, как ему плохо придется теперь, особенно когда подойдет еще корпус Эссена, и Пруссия примет нашу сторону.
Но более всего во всех кружках говорили о государе Александре, передавали каждое его слово, движение и восторгались им.
Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.
На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
Это список известных людей, умерших в августе 1994 года.
- 1 августа — Йонас Грайчюнас (91) — литовский советский поэт и переводчик.
- 1 августа — Валерий Ярды (46) — советский спортсмен, заслуженный мастер спорта СССР по велосипедному спорту.
- 2 августа — Георгий Назарьев (69) — Герой Советского Союза
- 3 августа — Иннокентий Смоктуновский (69) — советский российский актёр театра и кино, народный артист СССР (1974).
- 3 августа — Евгений Симонов (69) — советский театральный режиссёр, театральный педагог, народный артист СССР (1969).
- 4 августа — Сатым Нурметов (69) — Герой Советского Союза
- 4 августа — Евгений Пономаренко (85) — украинский советский театральный и киноактёр.
- 5 августа — Василий Гутник (72) — Полный кавалер ордена Славы
- 6 августа — Доменико Модуньо (66) — итальянский певец, композитор, актёр и общественный деятель.
- 7 августа — Филипп Косолапов (75) — Герой Советского Союза
- 8 августа — Леонид Леонов (95) — русский советский писатель.
- 10 августа — Владимир Меланьин (60) — советский биатлонист. Заслуженный мастер спорта СССР.
- 10 августа — Иван Романенко (86) — Герой Советского Союза
- 10 августа — Борис Ситко (80) — советский актёр театра и кино. Народный артист РСФСР.
- 11 августа — Станислав Чекан (72) — советский актёр театра и кино.
- 12 августа — Валдис Крогис (60) — советский и латвийский оператор документального кино.
- 13 августа — Валентин Кузин (67) — советский хоккеист. Заслуженный мастер спорта СССР.
- 14 августа — Элиас Канетти (89) — австрийский писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе (1981).
- 15 августа — Алексей Мищенко (76) — Герой Советского Союза.
- 17 августа — Владимир Белый (72) — белорусский учёный в области механики металлополимерных систем, трения и композиционного материаловедения.
- 17 августа — Борис Кырвер (77) — эстонский советский композитор.
- 18 августа — Вазген I (85) — Патриарх и Католикос всех армян, глава Армянской Апостольской Церкви в 1955—1994.
- 18 августа — Йешаяху Лейбович (91) — еврейский философ, занимался также исследованиями в области химии, врач, выходец из Германии.
- 19 августа — Владимир Абрамов (74) — Герой Советского Союза.
- 19 августа — Роберт Рождественский (62) — советский российский поэт; инфаркт.
- 21 августа — Владимир Абрамов (74) — Герой Советского Союза.
- 21 августа — Эгонс Майсакс (46) — латвийский и советский актёр театра и кино.
- 21 августа — Артемий Яровой (85) — Герой Советского Союза.
- 22 августа — Марк Еффа (68) — крупный инженер и учёный, разработчик гироскопов для ракетно-космической техники.
- 22 августа — Георгий Зедгенидзе (90) — советский рентгенолог и радиолог, академик АМН СССР.
- 23 августа — Анатолий Ионов (77) — подполковник Советской Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза.
- 23 августа — Александр Шворин (62) — советский актёр театра и кино.
- 24 августа — Константин Брехов (87) — советский государственный и партийный деятель,министр химического и нефтяного машиностроения СССР (1965-1986), Герой Социалистического Труда.
- 24 августа — Роман Жуков (69) — Герой Советского Союза.
- 25 августа — Иван Рожанский (80) — советский историк античной и эллинистической науки и философии.
- 26 августа — Анатолий Анпилов (79) — участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза.
- 26 августа — Владимир Бурич (62) — русский поэт.
- 26 августа — Анвар Гатауллин (71) — участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза.
- 26 августа — Владимир Сенченко (72) — участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза.
- 26 августа — Иван Ткаченко (75) — советский украинский педагог.
- 27 августа — Эюб Мамедов (73) — азербайджанский живописец.
- 28 августа — Олег Мамаев — советский океанолог, профессор, заведующий кафедрой океанологии МГУ.
- 28 августа — Иван Фетняев (77) — Герой Советского Союза.
- 29 августа — Иван Алтухов (74) — Герой Советского Союза.
- 29 августа — Михаил Малышев (78) — Герой Советского Союза.
- 30 августа — Сергей Пшенный — Герой Советского Союза.
- 30 августа — Мидхат Салихов (70) — Герой Советского Союза.
- 31 августа — Паул Михня (73) — молдавский и румынский поэт.
Напишите отзыв о статье "Умершие в августе 1994 года"
Отрывок, характеризующий Умершие в августе 1994 года
«Как мог быть в нерешимости государь?» подумал Ростов, а потом даже и эта нерешительность показалась Ростову величественной и обворожительной, как и всё, что делал государь.Нерешительность государя продолжалась одно мгновение. Нога государя, с узким, острым носком сапога, как носили в то время, дотронулась до паха энглизированной гнедой кобылы, на которой он ехал; рука государя в белой перчатке подобрала поводья, он тронулся, сопутствуемый беспорядочно заколыхавшимся морем адъютантов. Дальше и дальше отъезжал он, останавливаясь у других полков, и, наконец, только белый плюмаж его виднелся Ростову из за свиты, окружавшей императоров.
В числе господ свиты Ростов заметил и Болконского, лениво и распущенно сидящего на лошади. Ростову вспомнилась его вчерашняя ссора с ним и представился вопрос, следует – или не следует вызывать его. «Разумеется, не следует, – подумал теперь Ростов… – И стоит ли думать и говорить про это в такую минуту, как теперь? В минуту такого чувства любви, восторга и самоотвержения, что значат все наши ссоры и обиды!? Я всех люблю, всем прощаю теперь», думал Ростов.
Когда государь объехал почти все полки, войска стали проходить мимо его церемониальным маршем, и Ростов на вновь купленном у Денисова Бедуине проехал в замке своего эскадрона, т. е. один и совершенно на виду перед государем.
Не доезжая государя, Ростов, отличный ездок, два раза всадил шпоры своему Бедуину и довел его счастливо до того бешеного аллюра рыси, которою хаживал разгоряченный Бедуин. Подогнув пенящуюся морду к груди, отделив хвост и как будто летя на воздухе и не касаясь до земли, грациозно и высоко вскидывая и переменяя ноги, Бедуин, тоже чувствовавший на себе взгляд государя, прошел превосходно.
Сам Ростов, завалив назад ноги и подобрав живот и чувствуя себя одним куском с лошадью, с нахмуренным, но блаженным лицом, чортом , как говорил Денисов, проехал мимо государя.
– Молодцы павлоградцы! – проговорил государь.
«Боже мой! Как бы я счастлив был, если бы он велел мне сейчас броситься в огонь», подумал Ростов.
Когда смотр кончился, офицеры, вновь пришедшие и Кутузовские, стали сходиться группами и начали разговоры о наградах, об австрийцах и их мундирах, об их фронте, о Бонапарте и о том, как ему плохо придется теперь, особенно когда подойдет еще корпус Эссена, и Пруссия примет нашу сторону.
Но более всего во всех кружках говорили о государе Александре, передавали каждое его слово, движение и восторгались им.
Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.
На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.