Финал Кубка Гагарина 2013
Поделись знанием:
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.
Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.
Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла притти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя всё таки выразить всего того, что думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли всё то, что я думаю и всё то, во что я верю? И этот то особенный склад ума Сперанского более всего привлекал к себе князя Андрея.
Первое время своего знакомства с Сперанским князь Андрей питал к нему страстное чувство восхищения, похожее на то, которое он когда то испытывал к Бонапарте. То обстоятельство, что Сперанский был сын священника, которого можно было глупым людям, как это и делали многие, пошло презирать в качестве кутейника и поповича, заставляло князя Андрея особенно бережно обходиться с своим чувством к Сперанскому, и бессознательно усиливать его в самом себе.
В тот первый вечер, который Болконский провел у него, разговорившись о комиссии составления законов, Сперанский с иронией рассказывал князю Андрею о том, что комиссия законов существует 150 лет, стоит миллионы и ничего не сделала, что Розенкампф наклеил ярлычки на все статьи сравнительного законодательства. – И вот и всё, за что государство заплатило миллионы! – сказал он.
– Мы хотим дать новую судебную власть Сенату, а у нас нет законов. Поэтому то таким людям, как вы, князь, грех не служить теперь.
Князь Андрей сказал, что для этого нужно юридическое образование, которого он не имеет.
– Да его никто не имеет, так что же вы хотите? Это circulus viciosus, [заколдованный круг,] из которого надо выйти усилием.
Через неделю князь Андрей был членом комиссии составления воинского устава, и, чего он никак не ожидал, начальником отделения комиссии составления вагонов. По просьбе Сперанского он взял первую часть составляемого гражданского уложения и, с помощью Code Napoleon и Justiniani, [Кодекса Наполеона и Юстиниана,] работал над составлением отдела: Права лиц.
Года два тому назад, в 1808 году, вернувшись в Петербург из своей поездки по имениям, Пьер невольно стал во главе петербургского масонства. Он устроивал столовые и надгробные ложи, вербовал новых членов, заботился о соединении различных лож и о приобретении подлинных актов. Он давал свои деньги на устройство храмин и пополнял, на сколько мог, сборы милостыни, на которые большинство членов были скупы и неаккуратны. Он почти один на свои средства поддерживал дом бедных, устроенный орденом в Петербурге. Жизнь его между тем шла по прежнему, с теми же увлечениями и распущенностью. Он любил хорошо пообедать и выпить, и, хотя и считал это безнравственным и унизительным, не мог воздержаться от увеселений холостых обществ, в которых он участвовал.
В чаду своих занятий и увлечений Пьер однако, по прошествии года, начал чувствовать, как та почва масонства, на которой он стоял, тем более уходила из под его ног, чем тверже он старался стать на ней. Вместе с тем он чувствовал, что чем глубже уходила под его ногами почва, на которой он стоял, тем невольнее он был связан с ней. Когда он приступил к масонству, он испытывал чувство человека, доверчиво становящего ногу на ровную поверхность болота. Поставив ногу, он провалился. Чтобы вполне увериться в твердости почвы, на которой он стоял, он поставил другую ногу и провалился еще больше, завяз и уже невольно ходил по колено в болоте.
Иосифа Алексеевича не было в Петербурге. (Он в последнее время отстранился от дел петербургских лож и безвыездно жил в Москве.) Все братья, члены лож, были Пьеру знакомые в жизни люди и ему трудно было видеть в них только братьев по каменьщичеству, а не князя Б., не Ивана Васильевича Д., которых он знал в жизни большею частию как слабых и ничтожных людей. Из под масонских фартуков и знаков он видел на них мундиры и кресты, которых они добивались в жизни. Часто, собирая милостыню и сочтя 20–30 рублей, записанных на приход, и большею частию в долг с десяти членов, из которых половина были так же богаты, как и он, Пьер вспоминал масонскую клятву о том, что каждый брат обещает отдать всё свое имущество для ближнего; и в душе его поднимались сомнения, на которых он старался не останавливаться.
| Даты: | 7, 8, 11, 12, 15, 17 апреля | ||||||||||||||||||||||||
| Арены: | МСА «Лужники» ЛА «Трактор» | ||||||||||||||||||||||||
| Города: | Москва Челябинск | ||||||||||||||||||||||||
| |||||||||||||||||||||||||
| Лучший игрок: | Александр Ерёменко | ||||||||||||||||||||||||
| Победный гол: | 65:57 Алексей Цветков | ||||||||||||||||||||||||
Финал Кубка Гагарина 2013 — решающая серия розыгрыша плей-офф Кубка Гагарина в сезоне Континентальной хоккейной лиги 2012/2013 годов. В финале встретятся чемпион Восточной конференции Трактор и Западной московское Динамо. Серия стартует 7 апреля матчем на площадке москвичей. Динамо вышло в финал второй год подряд, а Трактор вышел в финал впервые (год назад Трактор проиграл на стадии 1/2 Кубка Гагарина).
Содержание
Путь к финалу
|
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Динамо Мск — Трактор
| Команда | 3.04 | 5.04 | 7.04 | 12.04 | 15.04 | 17.04 | Итог |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| |
<center>3<center> | <center>1<center> | <center>1<center> | <center>3<center> | <center>3<center> | <center>4 | |
| |
<center>2<center> | <center>3<center> | <center>0<center> | <center>4<center> | <center>2<center> | <center>2 |
* — игра завершилась в овертайме
Игра №1
| 7 апреля 17:00 |
Динамо Мск | 2 : 1 (1−0, 1−0, 0−1) |
Трактор | Олимпийский комплекс «Лужники» 8098 зрителей |
| [www.khl.ru/report/223/?idgame=37747 Отчёт] | ||||
|---|---|---|---|---|
| А. Ерёменко | Вратари | М. Гарнетт | Судьи: Вячеслав Буланов Алексей Анисимов | |
| Голы: | ||||
| А. Цветков (Д. Кокарев) (мен.) — 05:06 С. Соин (Ю. Бабенко, С. Коньков) — 29:11 |
1 — 0 2 — 0 2 — 1 |
40:30 — Е. Кузнецов (Д. Рябыкин, С. Чистов) (бол.) | ||
|
|
||||
| 6 мин | Штраф | 2 мин | ||
| 26 | Броски | 18 | ||
Счет в серии: 1:0 в пользу «Динамо»
Счет открыли хоккеисты из Москвы, играя в меньшинстве. Исход матча решил гол, забитый в середине встречи Сергеем Соиным. На первой минуте третьего периода Евгений Кузнецов сократил отставание, но на большее сил не хватило.
Игра №2
| 8 апреля 19:30 |
Динамо Мск | 3 : 2 (1−1, 0−1, 2−0) |
Трактор | Олимпийский комплекс «Лужники» 8341 зрителей |
| [www.khl.ru/report/223/?idgame=37748 Отчёт] | ||||
|---|---|---|---|---|
| А. Ерёменко | Вратари | М. Гарнетт | Судьи: Анатолий Захаров Эдуард Одиньш | |
| Голы: | ||||
| Я. Петружалек (А. Цветков, Д. Кокарев) — 10:28 М. Квапил (А. Ерёменко, И. Горохов) — 43:34 Я. Яласваара (Д. Кокарев, Д. Мосалёв) — 57:18 |
1 — 0 1 — 1 1 — 2 2 — 2 3 — 2 |
17:08 — Ян Булис (Е. Кузнецов, Д. Рябыкин) (бол.) 31:53 — А. Костицын (Д. Рябыкин, Д. Куинт) (бол.) | ||
|
|
||||
| 6 мин | Штраф | 6 мин | ||
| 25 | Броски | 27 | ||
Счет в серии: 2:0 в пользу «Динамо»
В первом периоде команды обменялись шайбами: на гол Якуба Петружалека Трактор ответил шайбой Яна Булиса. Во втором периоде Андрей Костицын вывел гостей вперед. Но хозяева смогли собраться и в начале последнего периода сравнять счет, а за 3 минуты до конца выйти вперед благодаря шайбам Марека Квапила и Янне Яласваара соответственно, несмотря на то, что Трактор перебросал москвичей в третьем периоде и в матче.
Игра №3
| 11 апреля 17:00 |
Трактор | 3 : 1 (0−0, 2−0, 1−1) |
Динамо Мск | Ледовая арена «Трактор» 7500 зрителей |
| [www.khl.ru/report/223/?idgame=37749 Отчёт] | ||||
|---|---|---|---|---|
| М. Гарнетт | Вратари | А. Ерёменко | Судьи: Сергей Гусев Сергей Кулаков | |
| Голы: | ||||
| М. Карпов (Д. Куинт, А. Глинкин) — 23:13 Д. Куинт (Е. Дугин) — 34:31 Е. Дугин (В. Ничушкин, В. Антипов) — 43:43 |
1 — 0 2 — 0 3 — 0 3 — 1 |
45:01 — Д. Кокарев (А. Цветков) | ||
|
|
||||
| 6 мин | Штраф | 2 мин | ||
| 31 | Броски | 18 | ||
Счет в серии: 2:1 в пользу «Динамо»
Это был первый матч Финала Кубка Гагарина в Челябинске. Первый период прошел в равной борьбе. Однако в следующей двадцатиминутке хозяева резко прибавили, стали чаще бросать по воротам ( во 2 и 3 периодах броски 12-6 и 11-6 соответственно), что сразу отразилось на счете. На четвертой минуте Максим Карпом открывает счет с передач Дерона Куинта и Антона Глинкина. А через 11 минут Куинт сам забрасывает красивейшую шайбу, объехав ворота Еременко. В начале третьего периода команды обменялись заброшенными шайбами. На шайбу Егора Дугина ответил Денис Кокарев. Таким образом, Трактор сократил отставание в серии.
Игра №4
| 12 апреля 17:00 |
Трактор | 0 : 1 (0−0, 0−1, 0−0) |
Динамо Мск | Ледовая арена «Трактор» 7500 зрителей |
| [www.khl.ru/report/223/?idgame=37750 Отчёт] | ||||
|---|---|---|---|---|
| М. Гарнетт | Вратари | А. Ерёменко | Судьи: Роман Гофман Юри Рённ | |
| Голы: | ||||
| 0 — 1 | 38:30 — Я. Петружалек (Д. Граняк, М. Квапил) | |||
|
|
||||
| 16 мин | Штраф | 6 мин | ||
| 25 | Броски | 18 | ||
Счет в серии: 3:1 в пользу «Динамо»
Во втором матче в Челябинске получилась равная игра. У команд было много шансов для взятия ворот. Однако только в конце второго периода после выигранного Граняком вбрасывания и наброса Квапила, шайбу подправил Якуб Петружалек. Эта шайба оказалась единственной в матче. Тем самым Динамо выиграло 1 матч из 2 в Челябинске.
Игра №5
| 15 апреля 19:30 |
Динамо Мск | 3 : 4 (0−3, 3−0, 0−1) |
Трактор | Олимпийский комплекс «Лужники» 8413 зрителей |
| [www.khl.ru/report/223/?idgame=37763 Отчёт] | ||||
|---|---|---|---|---|
| А. Ерёменко | Вратари | М. Гарнетт | Судьи: Юри Рённ Вячеслав Буланов | |
| Голы: | ||||
| 0 — 1 0 — 2 0 — 3 1 — 3 2 — 3 3 — 3 3 — 4 |
||||
|
|
||||
| 6 мин | Штраф | 4 мин | ||
| 25 | Броски | 20 | ||
Счет в серии: 3:2 в пользу «Динамо»
Пятый матч оказался самым интересным и результативным из первых пяти встреч. Команды забросили по 3 шайбы сначала в 1 периоде, а потом во втором. А решающую шайбу отправил в ворота хозяев Андрей Костицын.
Игра №6
| 17 апреля 17:00 |
Трактор | 2 : 3 ОТ (1-0, 0-2, 1-0, 0-1) |
Динамо Мск | Ледовая арена «Трактор» 7500 зрителей |
| [www.khl.ru/report/223/?idgame=37770 Отчёт] | ||||
|---|---|---|---|---|
| М. Гарнетт | Вратари | А. Ерёменко | Судьи: Сергей Гусев Эдуард Одиньш | |
| Голы: | ||||
| 1 — 0 1 — 1 1 — 2 2 — 2 2 — 3 |
||||
|
|
||||
| 2 мин | Штраф | 6 мин | ||
| 32 | Броски | 26 | ||
Счет в серии: 4:2 в пользу «Динамо»
Для выявления победителя в шестом матче потребовался овертайм. Основное время поединка в Челябинске завершилось вничью со счетом 2:2, а на шестой минуте овертайма шайба Цветкова принесла динамовцам победу в поединке и в серии со счетом 4:2.
Итоги
- В первых 5 матчах команда, забрасывавшая первой — выигрывала матч.
- Общий счёт шайб серии — 13-12.
| Обладатель Кубка Гагарина 2013 |
|---|
| Динамо М второй титул |
Интересные факты
- В пятом матче серии, перед игрой в МСА «Лужники» на воротах хозяев игры побывал воробей. И все семь шайб забитые в игре побывали в этих воротах.[1] Чтобы продлить успех любимого клуба в шестом матче, челябинцы сделали баннер с изображением этой птицы и весь следующий матч на родной арене «Трактора» держали его за воротами голкипера «Динамо», но примета сработала только один раз.[2] Также стоит отметить, что все пять шайб влетели опять в одни и те же ворота, которые отметил воробей.
- Был оформлен второй чемпионский дубль в истории КХЛ.
Напишите отзыв о статье "Финал Кубка Гагарина 2013"
Примечания
| Предыдущий: Финал Кубка Гагарина 2012 |
Текущий: Финал Кубка Гагарина 2013 |
Следующий: Финал Кубка Гагарина 2014 |
| ||||||
Отрывок, характеризующий Финал Кубка Гагарина 2013
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.
Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.
Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла притти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя всё таки выразить всего того, что думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли всё то, что я думаю и всё то, во что я верю? И этот то особенный склад ума Сперанского более всего привлекал к себе князя Андрея.
Первое время своего знакомства с Сперанским князь Андрей питал к нему страстное чувство восхищения, похожее на то, которое он когда то испытывал к Бонапарте. То обстоятельство, что Сперанский был сын священника, которого можно было глупым людям, как это и делали многие, пошло презирать в качестве кутейника и поповича, заставляло князя Андрея особенно бережно обходиться с своим чувством к Сперанскому, и бессознательно усиливать его в самом себе.
В тот первый вечер, который Болконский провел у него, разговорившись о комиссии составления законов, Сперанский с иронией рассказывал князю Андрею о том, что комиссия законов существует 150 лет, стоит миллионы и ничего не сделала, что Розенкампф наклеил ярлычки на все статьи сравнительного законодательства. – И вот и всё, за что государство заплатило миллионы! – сказал он.
– Мы хотим дать новую судебную власть Сенату, а у нас нет законов. Поэтому то таким людям, как вы, князь, грех не служить теперь.
Князь Андрей сказал, что для этого нужно юридическое образование, которого он не имеет.
– Да его никто не имеет, так что же вы хотите? Это circulus viciosus, [заколдованный круг,] из которого надо выйти усилием.
Через неделю князь Андрей был членом комиссии составления воинского устава, и, чего он никак не ожидал, начальником отделения комиссии составления вагонов. По просьбе Сперанского он взял первую часть составляемого гражданского уложения и, с помощью Code Napoleon и Justiniani, [Кодекса Наполеона и Юстиниана,] работал над составлением отдела: Права лиц.
Года два тому назад, в 1808 году, вернувшись в Петербург из своей поездки по имениям, Пьер невольно стал во главе петербургского масонства. Он устроивал столовые и надгробные ложи, вербовал новых членов, заботился о соединении различных лож и о приобретении подлинных актов. Он давал свои деньги на устройство храмин и пополнял, на сколько мог, сборы милостыни, на которые большинство членов были скупы и неаккуратны. Он почти один на свои средства поддерживал дом бедных, устроенный орденом в Петербурге. Жизнь его между тем шла по прежнему, с теми же увлечениями и распущенностью. Он любил хорошо пообедать и выпить, и, хотя и считал это безнравственным и унизительным, не мог воздержаться от увеселений холостых обществ, в которых он участвовал.
В чаду своих занятий и увлечений Пьер однако, по прошествии года, начал чувствовать, как та почва масонства, на которой он стоял, тем более уходила из под его ног, чем тверже он старался стать на ней. Вместе с тем он чувствовал, что чем глубже уходила под его ногами почва, на которой он стоял, тем невольнее он был связан с ней. Когда он приступил к масонству, он испытывал чувство человека, доверчиво становящего ногу на ровную поверхность болота. Поставив ногу, он провалился. Чтобы вполне увериться в твердости почвы, на которой он стоял, он поставил другую ногу и провалился еще больше, завяз и уже невольно ходил по колено в болоте.
Иосифа Алексеевича не было в Петербурге. (Он в последнее время отстранился от дел петербургских лож и безвыездно жил в Москве.) Все братья, члены лож, были Пьеру знакомые в жизни люди и ему трудно было видеть в них только братьев по каменьщичеству, а не князя Б., не Ивана Васильевича Д., которых он знал в жизни большею частию как слабых и ничтожных людей. Из под масонских фартуков и знаков он видел на них мундиры и кресты, которых они добивались в жизни. Часто, собирая милостыню и сочтя 20–30 рублей, записанных на приход, и большею частию в долг с десяти членов, из которых половина были так же богаты, как и он, Пьер вспоминал масонскую клятву о том, что каждый брат обещает отдать всё свое имущество для ближнего; и в душе его поднимались сомнения, на которых он старался не останавливаться.
