Христианская философия
Христиа́нская филосо́фия — полемика христианской веры с господствующей современной философией (А. Демпф)[1].
Термин христианская философия используется для описания корпуса текстов, которые были созданы в культурной среде христианства — аналог терминам исламская философия, китайская философия, иудейская философия и т. д. в религиозной философии. При использовании термина разными авторами понимание сущности христианской философии весьма различно: нет философской системы, которую можно было бы назвать единственной христианской философией, но существуют многие христианские философии[2]. В рамках христианской философии выделяются православная, католическая и протестантская философии[3]. Начало христианской философии относят к III веку (Климент Александрийский, Ориген). Автором термина христианская философия является Эразм Роттердамский[4].
Содержание
Православная философия
Православная философия получила развитие в Византии на основе греческой идеалистической философии (в первую очередь неоплатонизма) и патристики. На становление православной философии большое значение оказали сочинения Иоанна Дамаскина. В высокое средневековье — сочинения исихастов. В Новое время в православной философии возникли и получили наибольшее развитие такие направления, как: академическая философия, метафизика всеединства и новое религиозное сознание[3]. Ряд православных авторов под христианской философией понимают общие принципы христианской антропологии, ориентированной на строгий аскетизм[5].
Католическая философия
До XIII века граница между философией и теологией размыта, наиболее выдающимся христианским философом того периода является Аврелий Августин. С формированием схоластики теология начинает противопоставляться философии. Согласно схоластам, теология имеет «свет славы»[6], а философия создаётся естественным разумом человека. Противопоставление ослабло в эпоху Ренессанса и усилилось в период Реформации. С начала XIX века, в особенности, после энциклики папы (Aeterni Patris, 1879) возродился интерес к философии Фомы Аквинского и к схоластике (неотомизм), к её систематизированию, вместе с тем, христианская католическая философия получила новый виток развития. Попутно в католической философии развивался неоавгустинизм, тейярдизм (философия П. Тейяр де Шардена) и другие концепции.
В настоящее время католическая философия вмещает множество школ и течений, которые восходят либо к платоновско-августинистской, либо к аристотелево-томистской традициям[7].
Протестантская философия
В основе протестантской философии и теологии сочинения деятелей Реформации, прежде всего, Лютера, Кальвина, Цвингли, Буцера. С конца XVIII века преимущественно в русле протестантской философии и теологии разрабатывались различные идеи либерального христианства.
См. также
Напишите отзыв о статье "Христианская философия"
Примечания
- ↑ Губский Е. Ф., Кораблева Г. В., Лутченко В. А. Краткая философская энциклопедия. — М., 1994.
- ↑ [www.philsci.univ.kiev.ua/biblio/FIL_XX/21.html Современная христианская философия] / Философия XX века. Учебное пособие. М., ЦИНО общества «Знание» России, 1997. — 288 с.
- ↑ 1 2 Яблоков И. Н. Основы религиоведения. М., 1998.
- ↑ Религиоведение / Энциклопедический словарь. — М.: Академический проект, 2006. 1256 с.
- ↑ Василенко Л. И. Краткий религиозно-философский словарь. — М.: Истина и жизнь, 2000.
- ↑ [www.newadvent.org/cathen/06585a.htm Glory] / The Catholic Encyclopedia
- ↑ Овсиенко Ф. Г. [iph.ras.ru/elib/3664.html Католицизм] // Новая философская энциклопедия / Ин-т философии РАН; Нац. обществ.-науч. фонд; Предс. научно-ред. совета В. С. Стёпин, заместители предс.: А. А. Гусейнов, Г. Ю. Семигин, уч. секр. А. П. Огурцов. — 2-е изд., испр. и допол. — М.: Мысль, 2010. — ISBN 978-5-244-01115-9.
Литература
- Зеньковский В. В. [azbyka.ru/hristianstvo/sut_2/zenkovskiy_osnovy_hristianskoy_philosofii.shtml Основы христианской философии]. Франкфурт, 1961—1964. Т. 1—2.
- Жак Маритен. [krotov.info/libr_min/13_m/mar/iten_02.html#3.1.1 О христианской философии]. — М.: Научный мир, 1999.
- Владислав Татаркевич. [web.archive.org/web/20100828043625/www.catholic.uz/tl_files/library/books/history_fil/index.htm История философии] (недоступная ссылка с 11-05-2013 (4003 дня))
- Иоанн Кронштадтский. [www.prvslbtk.narod.ru/knigi/Hrflsph/Hrflsph.htm Христианская философия], 1902
- Зарин C. [relig-library.pstu.ru/modules.php?name=1034 Аскетизм по православно-христианскому учению.] — СПб. : Тип. В. Ф. Киршбаума, 1907. — XI, XV, 694 с
- Эрнст Блох. Christliche Philosophie des Mittelalters, Philosophie der Renaissance. 1985.
- Этьен Жильсон. Christianisme et philosophie, Vrin, Paris, 1936.
Отрывок, характеризующий Христианская философия
[Из 400000 человек, которые перешли Вислу, половина была австрийцы, пруссаки, саксонцы, поляки, баварцы, виртембергцы, мекленбургцы, испанцы, итальянцы и неаполитанцы. Императорская армия, собственно сказать, была на треть составлена из голландцев, бельгийцев, жителей берегов Рейна, пьемонтцев, швейцарцев, женевцев, тосканцев, римлян, жителей 32 й военной дивизии, Бремена, Гамбурга и т.д.; в ней едва ли было 140000 человек, говорящих по французски. Русская экспедиция стоила собственно Франции менее 50000 человек; русская армия в отступлении из Вильны в Москву в различных сражениях потеряла в четыре раза более, чем французская армия; пожар Москвы стоил жизни 100000 русских, умерших от холода и нищеты в лесах; наконец во время своего перехода от Москвы к Одеру русская армия тоже пострадала от суровости времени года; по приходе в Вильну она состояла только из 50000 людей, а в Калише менее 18000.]Он воображал себе, что по его воле произошла война с Россией, и ужас совершившегося не поражал его душу. Он смело принимал на себя всю ответственность события, и его помраченный ум видел оправдание в том, что в числе сотен тысяч погибших людей было меньше французов, чем гессенцев и баварцев.
Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.
Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»
Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей и что у них еще есть двадцатитысячная нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие. Французам, атаковавшим русскую армию с целью сбить ее с позиции, должно было сделать это усилие, потому что до тех пор, пока русские, точно так же как и до сражения, загораживали дорогу в Москву, цель французов не была достигнута и все их усилия и потери пропали даром. Но французы не сделали этого усилия. Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна. Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого.
