Чемпионат СССР по лыжным гонкам 1963
Личное первенство СССР (35-е) проводилось в Мурманске с 22 по 27 марта 1963 года.
Соревнования проводились по семи дисциплинам — гонки на 15, 30 и 50 км, эстафета 4х10 км (мужчины), гонки на 5 и 10 км, эстафета 4х5 км (женщины).
Содержание
Победители и призёры
Мужчины
Гонка на 15 км | Колчин Павел «Динамо» Москва |
Любимов Иван «Труд» Ленинград |
Ваганов Геннадий Советская Армия Москва |
Гонка на 30 км | Колчин Павел «Динамо» Москва |
Рудковский Евгений «Спартак» Москва |
Любимов Иван «Труд» Ленинград |
Гонка на 50 км | Утробин Иван «Труд» Московская область |
Гизатуллин Баязит «Труд» Уфа |
Ваганов Геннадий Советская Армия Москва |
Эстафета 4х10 км | Советская Армия Красавин Владимир Губин Александр Акентьев Анатолий Ваганов Геннадий |
«Буревестник» Кондрашов Иван Воробьев Владимир Аржилоа Николай Ворончихин Игорь |
«Динамо» Солдатов Владимир Тихомолов Станислав Колчин Павел Анисимов Юрий |
Женщины
Гонка на 5 км | Колчина Алевтина «Динамо» Москва |
Мекшило Евдокия Советская Армия Ленинград |
Ерошина Радья «Локомотив» Москва |
Гонка на 10 км | Колчина Алевтина «Динамо» Москва |
Файзрахманова Фаадия «Буревестник» Москва |
Мекшило Евдокия Советская Армия Ленинград |
Эстафета 4х5 км | «Динамо» Терентьева Полина Каалисте Анна Халитова Валентина Колчина Алевтина |
"Труд" Маркелова Валентина Матвеева Раиса Смирнова Евдокия Боярских Клавдия |
Советская Армия Чалкова Маргарита Ковалевская Полина Зайцева Нина Мекшило Евдокия |
Лично-командное первенство СССР (2-е) в лыжной гонке на 70 км среди мужчин проводилось в Мончегорске 7 апреля 1963 года.
Мужчины (70 км)
Гонка на 70 км | Колчин Павел «Динамо» Москва |
Утробин Иван «Труд» Московская область |
Рудковский Евгений «Спартак» Москва |
Напишите отзыв о статье "Чемпионат СССР по лыжным гонкам 1963"
Литература
- Лыжные гонки: Справочник/ Сост. Г. П. Марков — М.: Физкультура и спорт, 1984
Примечания
|
Отрывок, характеризующий Чемпионат СССР по лыжным гонкам 1963
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»
Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.