Чемпионат мира по стрельбе 1910
Поделись знанием:
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
Чемпионат мира по стрельбе 1910 года прошёл в Лосдёйнене (Нидерланды).
Общий медальный зачёт
| Место | Страна | Золото | Серебро | Бронза | Всего |
|---|---|---|---|---|---|
| 1 |  Швейцария |
4 | 3 | 1 | 8 |
| 2 |  Бельгия |
2 | 0 | 5 | 7 |
| 3 |  Франция |
1 | 1 | 0 | 2 |
| 4 |  Германия |
0 | 2 | 1 | 3 |
| 5 |  Италия |
0 | 1 | 0 | 2 |
Медалисты
| Дисциплина | Золото | Серебро | Бронза |
| Винтовка с трёх позиций, 300 метров | Жан Рейш
|
Конрад Штеели
|
Шарль Помье дю Верже
|
| Винтовка с трёх позиций, 300 метров (команды) | Швейцария Эрнст Штумпф Жан Рейш Марсель Мейер де Штадельхофен Каспар Видмер Конрад Штеели |
Франция Юссон Альбер Куркен Леон Жонсон Андре Парментье Ахилл Парош |
Бельгия Пауль ван Асбрук Жюль Бюри Шарль Помье дю Верже Шарль Шеирлинк Анри Совё Фил |
| Винтовка лёжа, 300 метров | Ахилл Парош
|
Жан Рейш
|
Шарль Помье дю Верже
|
| Винтовка с колена, 300 метров | Конрад Штеели
|
Каспар Видмер
|
Жан Рейш
|
| Винтовка стоя, 300 метров | Жан Рейш
|
Эмиль Пахмайер
|
Шарль Помье дю Верже
|
| Произвольный пистолет, 50 метров | Пауль ван Асбрук
|
Эдуард Эрихт
|
Шарль Помье дю Верже
|
| Произвольный пистолет, 50 метров (команды) | Бельгия Рене Энглебер Шарль Помье дю Верже Пауль ван Асбрук Норбер ван Молль А.Вюллеман |
Королевство Италия Раффаэле Фраска Джузеппе Муззино Авентино Ригини Риккардо Тикки Карло Верчеллоне |
Германия Герхард Бок Рихард Фишер Эдуард Эрихт Эдуард Шмайссер Йоахим Фогель |
Напишите отзыв о статье "Чемпионат мира по стрельбе 1910"
Ссылки
- [www.issf-sports.org/results/results_overview.ashx Итоги на сайте Международной федерации стрелкового спорта]
Отрывок, характеризующий Чемпионат мира по стрельбе 1910
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
