Шраманера

Шраманера (Санскрит; Пали: sāmaṇera; кит. 沙彌 кор. 사미; бирм. ရှင်သာမဏေ shin thamanei, тайск. สามเณร samanen; кхмер. សាមណេរ samaner; монг. хувраг; бур. хубараг) — монах-послушник в буддизме.

Этимология

Буквальное значение слова śrāmaṇera — «маленький шрамана,» то есть «маленький», в значение «ребёнок» и «шрамана», в смысле «монах, аскет».

Обеты

В соответствии с Винаей, не достигшие двадцати, не могут принять обетов бхикшу, но могут принять обеты шраманеры. Шраманеры обязаны соблюдать десять обетов нравственного поведения:

1. Воздерживаться от убийства живых существ.
2. Воздерживаться от воровства.
3. Воздерживаться от похоти (секс, вожделение).
4. Воздерживаться от лжи.
5. Воздерживаться от употребления интоксикантов.
6. Воздерживаться от принятия пищи в неположенное время (после полудня).
7. Воздерживаться от увеселений.
8. Воздерживаться от использования парфюма, косметики, украшений.
9. Воздерживаться от сидения на высоком, мягком, роскошном сиденье.
10. Воздерживаться от обладания деньгами.

Посвящение шраманеров и шраманери отличается.

В тибетском буддизме

Тибетское монашество придерживается традиции Муласарвастивады, через Тибет эта традиция была передана также в Монголию и Бурятию.

В Буддийской традиционной Сангхе России

Высшее религиозное буддийское образование в России можно получить при дацанах. Буддийские учебные заведения делятся на мужские и женские. Женский дацан в России существует всего один — «Зунгон Даржалинг» в Улан-Удэ.

Самое крупное мужское учебное заведение в России, в котором хувараки постигают основы буддийской философии, — университет «Даши Чойнхорлин» имени Дамба-Даржа Заяева. Он создан в 1991 году к юго-западу от города Улан-Удэ при Иволгинском дацане.

В университете под руководством преподавателей и духовных наставников из Монголии, Тибета, Индии и Бурятии обучаются более ста хувараков из разных стран. Ежегодно в буддийский университет набирают 25 человек в возрасте от 15 лет. Обучение в дацане только очное и бесплатное. Срок обучения, как и в обычном светском вузе, составляет пять лет.

Два раза в год хувараки уходят на каникулы: летние (с июня по сентябрь) и зимние — в дни буддийского Нового года Сагаалгана.

Хувараки изучают буддийскую философию, восточную медицину, этнографию, тибетский, старомонгольский и бурятский языки, а также иконографию, основы тантризма и медитации. В учебной программе есть и общеобразовательные предметы: право, математика, логика, психология, экономическая теория, социология, политология, западноевропейская философия, английский язык и история.

По окончании университета хуварак получает диплом о высшем образовании и звание ламы (хандамы — для женщин). Самые способные хувараки продолжают обучение в Индии, в буддийском монастыре Дрепунг — Гоман-дацане. Пройдя традиционный 16-летний курс обучения, ламы получают звание Геше — эквивалент кандидата философских наук. Желающие имеют возможность защищаться на более высокие ученые степени — Геше-дорамба, Геше-габжу (доктор) и Геше-лхарамба (профессор).

Выпускники буддийских вузов могут себя реализовать не только в служении в дацанах, но могут работать переводчиками, востоковедами, специалистами по тибетской медицине, этнографами, астрологами, мастерами танкографии, а также преподавать в буддийских учебных заведениях.

Быт хуварака

После зачисления в университет хуварак даёт обет послушника, включающий в основном укрощение ума, тела, речи и сознания.

Хувараки живут на территории дацана, в домах священнослужителей. Свой спартанский быт обустраивают сами. День начинается с раннего подъема (в пять-шесть утра) и утреннего хурала (молебна). Два больших перерыва в занятиях длятся по часу. За это время послушники успевают приготовить себе еду, поесть, привести в порядок помещение, в котором живут. С пяти-семи вечера выполняют домашние задания, по выполнении которых ужинают.

Кроме учёбы, хувараки участвуют в хозяйственных делах дацана. Например, готовят его здания и территорию к большим храмовым праздникам: красят, делают мелкий ремонт и даже строят. Во время летних каникул разрешается подрабатывать за пределами дацана.

Источники

• Галданова Г. Р. Доламаистские верования бурят. — Новосибирск, 1987
• А. М. Позднеев. Очерки быта буддийских монастырей и буддийского духовенства в Монголии, 1887. — Стр. 156
• Тумунов Ж. Т. Ага и агинцы. — Улан-Удэ, 1993

Ссылки

• [www.indostan.ru/forum/6_1472_0.html Ирина Ружникова. Желающих стать хувараками в Иволге немало // Окружная правда, № 27, 14 июля 2005 года]
• [tartaria-magna.livejournal.com/678.html Фотоотчет журнала Tartaria Magna о жизни бурятских хувараков в индийском монастыре Дрепунг]
• [news.bbc.co.uk/hi/russian/russia/newsid_3450000/3450843.stm Миля Малых. Хувараки в Земле счастливого учения // BBC Russia, 2 февраля 2004]
• [www.infpol.ru/news/673/82798.php Андрей Ян. Дацаны Бурятии начали набор послушников // Информ Полис, 7 сентября 2011]

См. также

• [www.sangharussia.ru/ Официальный сайт Буддийской традиционной Сангхи России]
• [www.datsan.buryatia.ru/about Официальный сайт Иволгинского дацана]
• [dazan.spb.ru/buddhism/institutes/drepung/ Университет Дрепунг]

Отрывок, характеризующий Шраманера

«Да, это должно быть так», – думал Пьер, когда после этих слов ритор снова ушел от него, оставляя его уединенному размышлению. «Это должно быть так, но я еще так слаб, что люблю свою жизнь, которой смысл только теперь по немногу открывается мне». Но остальные пять добродетелей, которые перебирая по пальцам вспомнил Пьер, он чувствовал в душе своей: и мужество , и щедрость , и добронравие , и любовь к человечеству , и в особенности повиновение , которое даже не представлялось ему добродетелью, а счастьем. (Ему так радостно было теперь избавиться от своего произвола и подчинить свою волю тому и тем, которые знали несомненную истину.) Седьмую добродетель Пьер забыл и никак не мог вспомнить ее.
В третий раз ритор вернулся скорее и спросил Пьера, всё ли он тверд в своем намерении, и решается ли подвергнуть себя всему, что от него потребуется.
– Я готов на всё, – сказал Пьер.
– Еще должен вам сообщить, – сказал ритор, – что орден наш учение свое преподает не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения. Сия храмина убранством своим, которое вы видите, уже должна была изъяснить вашему сердцу, ежели оно искренно, более нежели слова; вы увидите, может быть, и при дальнейшем вашем принятии подобный образ изъяснения. Орден наш подражает древним обществам, которые открывали свое учение иероглифами. Иероглиф, – сказал ритор, – есть наименование какой нибудь неподверженной чувствам вещи, которая содержит в себе качества, подобные изобразуемой.
Пьер знал очень хорошо, что такое иероглиф, но не смел говорить. Он молча слушал ритора, по всему чувствуя, что тотчас начнутся испытанья.
– Ежели вы тверды, то я должен приступить к введению вас, – говорил ритор, ближе подходя к Пьеру. – В знак щедрости прошу вас отдать мне все драгоценные вещи.
– Но я с собою ничего не имею, – сказал Пьер, полагавший, что от него требуют выдачи всего, что он имеет.
– То, что на вас есть: часы, деньги, кольца…
Пьер поспешно достал кошелек, часы, и долго не мог снять с жирного пальца обручальное кольцо. Когда это было сделано, масон сказал:
– В знак повиновенья прошу вас раздеться. – Пьер снял фрак, жилет и левый сапог по указанию ритора. Масон открыл рубашку на его левой груди, и, нагнувшись, поднял его штанину на левой ноге выше колена. Пьер поспешно хотел снять и правый сапог и засучить панталоны, чтобы избавить от этого труда незнакомого ему человека, но масон сказал ему, что этого не нужно – и подал ему туфлю на левую ногу. С детской улыбкой стыдливости, сомнения и насмешки над самим собою, которая против его воли выступала на лицо, Пьер стоял, опустив руки и расставив ноги, перед братом ритором, ожидая его новых приказаний.
– И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное ваше пристрастие, – сказал он.
– Мое пристрастие! У меня их было так много, – сказал Пьер.
– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.


Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]