Щ

Щ, щ (название: ща) — буква ряда славянских кириллических алфавитов: 27-я в русском (литературным произношением считается долгое мягкое [ш’ш’], но встречаются также краткое мягкое [ш’], диалектное [шш] и устаревшее [шʼчʼ]), 26-я в болгарском (произносится как [шт]) и 30-я в украинском (произносится как твёрдое [шч]); используется также в письменностях некоторых неславянских народов. В белорусском алфавите отсутствует, вместо Щ используется сочетание «шч»; из сербского алфавита упразднена реформой Вука Караджича (заменена обычно на «ћ» или «шћ», согласно произношению); в македонском алфавите отсутствует с самого его создания в 1944 году. В кириллице обычно считается 25-й по порядку (если речь идёт о старославянской азбуке, где Щ принято ставить перед Ц) или 28-й (в церковнославянской азбуке, где, как и в русской, стоит после Ш), выглядит как и числового значения не имеет; в глаголице по счёту 26-я, выглядит как и имеет числовое значение 800. В старославянском читается как [ш’т’], так как буква по происхождению записывает болгарский рефлекс праславянского сочетания *tj (вообще, старославянские написания через щ и шт считаются равноправными и взаимозаменимыми), в церковнославянском — по-разному, в зависимости от выговора местного населения.

Название

Название в старо- и церковнославянской азбуках — «ща», смысл которого неизвестен; возможно, его и не было (иногда упоминаемое совпадение с новой сербской формой «шта» местоимения «што» вторично). Происхождение буквы почти все исследователи объясняют через какую-то лигатуру, но по-разному: основные мнения состоят в Ш+Т (наиболее популярное), Ш+Ч (лучше объясняет глаголическую форму) и Т+Ш (вариант Н. Н. Дурново).

Начертание

В старом начертании хвост кириллической буквы Щ обыкновенно продолжает её среднюю мачту; в гражданском шрифте сделан таким же, как в букве Ц; в дальнейшем имел и имеет несколько разных форм в зависимости от используемой гарнитуры, но обычно устроен одинаково с Ц того же шрифта. В босанчице встречается начертание, когда не хвост спускается под строку, а вся буква поднимается и приобретает пропорции, близкие к греческому Ψ.

Различие русских начертаний Ш и Щ позволило усмотреть в хвостике буквы Щ диакритический знак и построить с его помощью некоторые буквы для создававшихся в СССР кириллических письменностей для разных народов: Җ, Қ, Ң, Ҷ, Ҳ, Ҭ, Ӷ, Ӌ, Ԥ.

Произношение и употребление

В русском языке

27-я буква русского алфавита. Произношение неоднородно.

• Сочетание двух согласных: мягкого (палатального) спиранта [ш’] и сложного, тоже мягкого согласного [ч’]. Такое произношение щ = шч отмечают уже Тредьяковский («Разговор об орфографии», 1748) и Ломоносов («Российская грамматика», 1755). Им следует и Шлёцер в своей неоконченной «Russische Sprachlehre» (1764). Произношение это раньше часто встречалось в речи образованного общества, реже — в народных говорах; в XIX веке считалось литературным. В XX веке практически вышло из употребления.
• Мягкий долгий [ш’ш’] или короткий [ш’]. Мягкий (ро[ш’ш’]а = роща), происходит из московских (не везде), калужских, некоторых рязанских и других «акающих», или южно-великорусских, говоров.
• Твёрдый долгий [шш] сохранился преимущественно в северо-восточных «окающих» говорах (Казанская, Вятская, Нижегородская губ.): та[шшы] (тащи), как обыкновенно изображают это слово средствами общеупотребительной русской графики.

В общепринятом правописании в некоторых словах звук [шч] или близкий к нему изображается посредством различных буквосочетаний: (веснушчатый, мужчина, счастье, извозчик, жёстче, звёздчатый, дождь, счётчик, расчёска, рассказчик, счёты). Наличие подобных альтернативных обозначений для этого звука порой приводило к идее исключить букву Щ из русского алфавита (см., в частности, упомянутую выше книгу Тредьяковского) с заменой, например, на сч.

Ввиду того, что в прошлом буква щ обозначала сложный звук [ш’ч’], эта буква практически не использовалась в словах, заимствованных из других языков (исключение: крещендо). Эта традиция сохраняется и поныне: хотя звуки, близкие к [ш’], широко встречаются в ряде языков, при передаче на русский язык они заменяются либо на сь, либо на ш. Исключение составляют польский и литовский языки: по правилам транскрипции буквой щ передаются польское szcz и литовское šč, например: Блащиковский (польск. Błaszczykowski), Аникщяй (лит. Anykščiai).

По своему происхождению сочетание согласных [ш’ч’], ранее обозначавшееся посредством щ, различно. В одних случаях оно возникло путём палатализации сочетания [ск] перед нёбными гласными (ищет, трещит) или перед [j] (ищу, трещу; суффикс -ище в городище, топорище и др.), в других — из [стј] (рощу, свищу, роща), в третьих перенесено из церковнославянского в многочисленных заимствованиях, вроде пища (из [т’j], народное пича), трепещу, клевещу (тоже из [тј]), нощь, пещь, мощь, мощи (из [кт] и [гт], ср. народные ночь, печь, мочь) и т. д., наконец, в четвёртых — из сочетания [сч], [зч] путём уподобления [с], [з] следующему [ч] и перехода их в [ш] (ср. счёт, счастье, исчез). Часто наличие буквы Щ является признаком славянизмов, а в собственно русских словах на этом месте Ч (горящий/горячий, помощь/по́мочи, вращать/ворочать, освещение/свеча и т. п.).

Выбор между написаниями ща/щя, що/щё, щу/щю, щи/щы, ще/щэ определяется не произношением, а формальными правилами и соображениями этимологического и исторического порядка. Традиционны написания ща, щу, щи, ще; противоположные им щя, щю, щы, щэ практически невозможны даже в заимствованиях (по причине, описанной двумя абзацами выше), хотя крайне редко могут встречаться:

• в заимствованиях из литовского языка (Аникщяй);
• в топонимах казахского происхождения (Ащысай, Ащыкудык);
• в фамилиях армянского происхождения (Кещян);
• в фамилиях, случайно записанных в официальных документах «на слух» (Щюрова);
• теоретически возможны в сложных словах (овощэкспорт).

Выбор между написаниями що и щё определяют достаточно сложные правила: так, например, в фамилиях возможны двоякие написания -щов/-щёв (например, Хрущов/Хрущёв). Также формальные правила задают выбор между щ и щь (если только речь идёт не о разделительном мягком знаке: мощью): с щь пишутся преимущественно повелительное наклонение глаголов (таращь, морщь, плющь), а также именительный и винительный падежи единственного числа существительных женского рода (помощь, вещь).

В болгарском языке

26-я буква болгарского алфавита. Произношение: ШТ.

В украинском языке

30-я буква украинского алфавита. Произношение: твёрдое ШЧ.

Таблица кодов

Кодировка	Регистр	Десятич- ный код	16-рич- ный код	Восьмерич- ный код	Двоичный код
Юникод	Прописная	1065	0429	002051	00000100 00101001
	Строчная	1097	0449	002111	00000100 01001001
ISO 8859-5	Прописная	201	C9	311	11001001
	Строчная	233	E9	351	11101001
KOI-8	Прописная	253	FD	375	11111101
	Строчная	221	DD	335	11011101
Windows-1251	Прописная	217	D9	331	11011001
	Строчная	249	F9	371	11111001

В HTML прописную букву Щ можно записать как Щ или Щ, а строчную щ — как щ или щ.

См. также

• Паровоз Щ
• Подводные лодки типа «Щука»
• Микрорайон «Щ»
• Щакарам

Литература

• Булич С. К.,. Щ // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Карский Е. Ф. Славянская кирилловская палеография / отв. ред. акад. В. И. Борковский. — 2-е изд., факсимильное. — Л., М.(факс.): Из-во АН СССР; из-во «Наука» (факс.), 1928, 1979 (факс.). — С. 165, 202—203. — 494 с. — 2700 экз.

Отрывок, характеризующий Щ

– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.


Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.