Вийят, Эжен-Казимир

Эжен Вийят
фр. Eugène Villatte
Дата рождения	14 апреля 1770(1770-04-14)
Место рождения	Лонгви, провинция Лотарингия (ныне департамент Мёрт и Мозель), королевство Франция
Дата смерти	14 мая 1834(1834-05-14) (64 года)
Место смерти	Нанси, департамент Мёрт, королевство Франция
Принадлежность	Франция Франция
Род войск	Пехота
Годы службы	1790 – 1834
Звание	Дивизионный генерал
Командовал	пехотной бригадой (1803-07), пехотной дивизией (1807-13), пехотной дивизией (1814)
Сражения/войны	2-й Цюрих (1799) Ульмская кампания (1805) Гюнцбург (1805) Эльхинген (1805) Михельсберг (1805) Ульм (1805) Йена (1806) Прейсиш-Эйлау (1807) Гуттштадт (1807) Фридланд (1807) Талавера (1809) Витория (1813)
Награды и премии

Эжен-Казимир Вийят (фр. Eugène-Casimir Villatte; 1770—1834) — французский военный деятель, дивизионный генерал (1807 год), барон (1808 год), участник революционных и наполеоновских войн.

Биография

Начало революционных войн встретил младшим лейтенантом 13-го полка линейной пехоты. Служил в Рейнской армии, 16 декабря 1793 года ранен при штурме Агено и на следующий день произведён в капитаны. В 1794 году переведён в Самбро-Маасскую армию, с 16 апреля 1795 года выполнял функции адъютанта генерала Бернадота. 5 февраля 1799 года произведён в полковники, сражался в составе Гельветической армии, 2 июня был ранен при Цюрихе. 26 февраля 1800 года получил назначение в 4-й военный округ, 23 сентября 1802 года – в 22-й военный округ.

29 августа 1803 года получил чин бригадного генерала, и на следующий день назначен командиром 1-й бригады 2-й пехотной дивизии Луазона в лагере Компьень. С 29 августа 1805 года в составе 6-го корпуса маршала Нея Великой Армии. Принимал участие в Австрийской кампании 1805 года, Прусской кампании 1806 года и Польской кампании 1807 года, отличился в сражениях при Ульме, Эльхингене, Йене и Эйлау.

25 февраля 1807 года получил чин дивизионного генерала, с 6 марта 1807 года командовал 3-й пехотной дивизией 1-го корпуса Бернадота, отличился при Фридланде. 7 сентября 1808 года переведён вместе с корпусом в Армию Испании. 5 ноября во главе 12 000 человек атаковал Армию Галисии генерала Блака при Вальмаседе, потерпел поражение, но сумел вывести своих людей с потерей 500 человек и одной пушки. 10 ноября отличился в сражении при Эспиносе. 3 декабря при штурме Мадрида захватил 4000 пленных. 13 января 1809 года разбил левое крыло испанской армии при Улесе, 28 марта совместно с генералом Рюффеном спас дивизию генерала Леваля, окружённую врагом при Меделине. 5 марта 1811 года ранен в сражении при Барросе. 26 мая 1813 года отличился при нападении на Саламанку. с 16 июля 1813 года командовал резервной дивизией Пиренейской армии в Бидассоа, сражался при Нивелле, 10 декабря ранен при Ниве. В январе 1814 года был переведён в штаб Пиренейской армии, 8 февраля сменил генерала Даррико на посту командира 6-й пехотной дивизии Пиренейской Армии.

При первой реставрации Бурбонов назначен в мае 1814 года генеральным инспектором пехоты 11-го военного округа, во время «Ста дней» не стал присоединяться к Императору и оставался без служебного назначения. После второй реставрации назначен 2 июля 1815 года генеральным инспектором пехоты 20-го военного округа, был введён в состав Военного совета, разбирающего дело маршала Нея, но объявил себя некомпетентным, затем последовательно командовал 20-м, 2-м и 3-м военными округами. Умер 14 мая 1834 года в Нанси в возрасте 64 лет. Имя генерала выбито на Триумфальной арке в Париже.

Воинские звания

• Младший лейтенант (1 января 1792 года);
• Лейтенант (8 мая 1792 года);
• Капитан (17 декабря 1793 года);
• Командир батальона (19 июля 1797 года, утверждён 31 августа 1797 года);
• Полковник (5 февраля 1799 года);
• Бригадный генерал (29 августа 1803 года);
• Дивизионный генерал (25 февраля 1807 года).

Титулы

• Барон д’Ультремон и Империи (фр. baron d'Oultremont et de l'Empire; декрет от 19 марта 1808 года, патент подтверждён 26 октября 1808 года);
• Граф д’Ультремон (фр. comte d'Oultremont et de l'Empire; 31 декабря 1814 года).

Награды

Легионер ордена Почётного легиона (11 декабря 1803 года)

Коммандан ордена Почётного легиона (14 июня 1804 года)

Кавалер ордена Железной короны (23 декабря 1807 года)

Большой крест баденского ордена Военных заслуг Карла Фридриха (1809 год)

Великий офицер ордена Почётного легиона (2 января 1811 года)

Кавалер военного ордена Святого Людовика (1814 год)

Большой крест ордена Почётного легион (20 сентября 1820 года)

Командор военного ордена Святого Людовика

Командор Большого креста шведского ордена Меча

Источники

• Charles Mullié. Biographie des célébrités militaires des armées de terre et de mer de 1789 à 1850, 1852.

Ссылки

• [www.culture.gouv.fr/public/mistral/leonore_fr?ACTION=CHERCHER&FIELD_1=COTE&VALUE_1=LH%2F2717%2F13 Информация о генерале на сайте base Léonore]

Отрывок, характеризующий Вийят, Эжен-Казимир

– Впрочем, у Кутузова будет нынче военный совет: вы там можете всё это высказать, – сказал Долгоруков.
– Я это и сделаю, – сказал князь Андрей, отходя от карты.
– И о чем вы заботитесь, господа? – сказал Билибин, до сих пор с веселой улыбкой слушавший их разговор и теперь, видимо, собираясь пошутить. – Будет ли завтра победа или поражение, слава русского оружия застрахована. Кроме вашего Кутузова, нет ни одного русского начальника колонн. Начальники: Неrr general Wimpfen, le comte de Langeron, le prince de Lichtenstein, le prince de Hohenloe et enfin Prsch… prsch… et ainsi de suite, comme tous les noms polonais. [Вимпфен, граф Ланжерон, князь Лихтенштейн, Гогенлое и еще Пришпршипрш, как все польские имена.]
– Taisez vous, mauvaise langue, [Удержите ваше злоязычие.] – сказал Долгоруков. – Неправда, теперь уже два русских: Милорадович и Дохтуров, и был бы 3 й, граф Аракчеев, но у него нервы слабы.
– Однако Михаил Иларионович, я думаю, вышел, – сказал князь Андрей. – Желаю счастия и успеха, господа, – прибавил он и вышел, пожав руки Долгорукову и Бибилину.
Возвращаясь домой, князь Андрей не мог удержаться, чтобы не спросить молчаливо сидевшего подле него Кутузова, о том, что он думает о завтрашнем сражении?
Кутузов строго посмотрел на своего адъютанта и, помолчав, ответил:
– Я думаю, что сражение будет проиграно, и я так сказал графу Толстому и просил его передать это государю. Что же, ты думаешь, он мне ответил? Eh, mon cher general, je me mele de riz et des et cotelettes, melez vous des affaires de la guerre. [И, любезный генерал! Я занят рисом и котлетами, а вы занимайтесь военными делами.] Да… Вот что мне отвечали!


В 10 м часу вечера Вейротер с своими планами переехал на квартиру Кутузова, где и был назначен военный совет. Все начальники колонн были потребованы к главнокомандующему, и, за исключением князя Багратиона, который отказался приехать, все явились к назначенному часу.
Вейротер, бывший полным распорядителем предполагаемого сражения, представлял своею оживленностью и торопливостью резкую противоположность с недовольным и сонным Кутузовым, неохотно игравшим роль председателя и руководителя военного совета. Вейротер, очевидно, чувствовал себя во главе.движения, которое стало уже неудержимо. Он был, как запряженная лошадь, разбежавшаяся с возом под гору. Он ли вез, или его гнало, он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени уже обсуждать того, к чему поведет это движение. Вейротер в этот вечер был два раза для личного осмотра в цепи неприятеля и два раза у государей, русского и австрийского, для доклада и объяснений, и в своей канцелярии, где он диктовал немецкую диспозицию. Он, измученный, приехал теперь к Кутузову.
Он, видимо, так был занят, что забывал даже быть почтительным с главнокомандующим: он перебивал его, говорил быстро, неясно, не глядя в лицо собеседника, не отвечая на деланные ему вопросы, был испачкан грязью и имел вид жалкий, измученный, растерянный и вместе с тем самонадеянный и гордый.
Кутузов занимал небольшой дворянский замок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидали только князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8 м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.
– Так как князь Багратион не будет, то мы можем начинать, – сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места и приближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностей Брюнна.
Кутузов в расстегнутом мундире, из которого, как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровском кресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почти спал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.
– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.