Херси, Юссуф

Юссуф Херси
Общая информация
Родился	20 августа 1982(1982-08-20) (41 год) Дыре-Дауа, Эфиопия
Гражданство	Нидерланды
Рост	180 см
Вес	74 кг
Позиция	полузащитник
Информация о клубе
Клуб	Перт Глори
Номер	7
Карьера
Молодёжные клубы
????	СКД’83 (Дедемсварт)
????	Гоу Эхед Иглс
—2000	Аякс
Клубная карьера*
2000—2001	Аякс	9 (0)
2001—2002	→  НАК Бреда	33 (3)
2002—2004	→  НЕК	61 (19)
2004—2005	Херенвен	9 (0)
2005—2007	Витесс	69 (15)
2007—2009	Твенте	46 (8)
2009—2010	АЕК	20 (1)
2010—2011	Де Графсхап	22 (2)
2012—2014	Вестерн Сидней Уондерерс	47 (8)
2014—н.в.	Перт Глори	8 (0)
Национальная сборная**
1996—1997	Нидерланды (до 15)	4 (2)
1997—1998	Нидерланды (до 16)	8 (4)
1998	Нидерланды (до 17)	7 (6)
1999	Нидерланды (до 18)	1 (0)
1999—2001	Нидерланды (до 19)	19 (14)
2001—2003	Нидерланды (до 21)	14 (5)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов, откорректировано по состоянию на 30 ноября 2014. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Юссуф Херси (англ. Youssouf Hersi; родился 20 августа 1982 года, Дыре-Дауа, Эфиопия) — нидерландский футболист эфиопского происхождения, выступающий на позиции полузащитника. Ныне игрок австралийского клуба «Перт Глори».

Клубная карьера

Юссуф Херси начал свою футбольную карьеру в юношеской команде СКД’83, затем он выступал за молодёжную команду клуба «Гоу Эхед Иглс». Позже Херси попал в футбольную академию амстердамского «Аякса». Дебют Юссуфа за основную команду клуба состоялся 26 ноября 2000 года, Херси вышел на замену вместо Арона Винтера на 46 минуте матча против «Утрехта», который завершился поражением «Аякса» со счётом 2:1. Всего в чемпионате Нидерландов 2000/01 Херси сыграл 9 матчей за «Аякс». После окончания сезона Юссуф перешёл на правах аренды в клуб НАК Бреда. В новой команде Юссуф получил место в основном составе, в сезоне 2001/02 Херси сыграл за НАК 33 матча и забил 3 мяча, а его клуб по итогам сезона занял 6 место в чемпионате.

В 2002 году Херси вновь был отдан в аренду, на этот раз в клуб НЕК из Неймегена, его дебют состоялся 18 августа 2002 года в матче против «Фейеноорда», Юссуф отыграл весь матч, а его команда проиграла со счётом 2:0. Свой первый мяч за НЕК Юссуф забил 15 сентября 2002 года в матче против «Роды», но это не помогло его клубу избежать поражения со счётом 2:4. Всего в сезоне 2002/03 Херси сыграл за НЕК 30 матчей, в которых забил 9 мячей. Всего в НЕК'е Юссуф провёл два сезона (НЕК после одного года аренды продлил срок пребывания Юссуфа), отыграв за это время 61 матч и забив 19 мячей, после окончания сезона 2003/04, в котором НЕК занял 14 место, Херси покинул клуб и вернулся в «Аякс», с которым у Херси был контракт до 30 июня 2005 года. В 2004 году Юссуф перешёл «Херенвен», сумма сделки между «Аяксом» и «Херенвеном» не разглашалась. Дебют Херси за «Херенвен» состоялся 14 августа 2004 года в матче против АЗ, который завершился вничью 1:1. За пять месяцев в «Херенвене» Юссуф провёл только 9 матчей, а после открытия зимнего трансферного окна перешёл в «Витесс». Дебют за «Витесс» состоялся 23 января 2005 года в матче против «Фейеноорда», Херси отыграл весь матч, а его клуб, благодаря дублю Игора Глушчевича, добился в гостях победы со счётом 1:2. Свой первый мяч за «Витесс» Юссуф забил 6 февраля 2005 года в матче против «Роды», Херси отличился на 23 минуте матча, который завершился победой «Витесса» со счётом 3:0. Всего в сезоне 2005/06 Херси сыграл 17 матчей и забил 1 мяч. Сезон 2006/07 выдался для Херси одним из лучшим, Юссуф в 25 матчах забил 10 мячей, а его клуб по итогам сезона занял 12 место.

В 2007 году Херси подписал контракт до 2010 года с клубом «Твенте». Дебют Юссуфа состоялся 18 августа 2007 года в матче против «Эксельсиора», Херси вышел на замену в концовке матча и отыграл 12 минут, а его клуб победил со счётом 0:2. Всего Юссуф в сезоне 2007/08 провёл за «Твенте» провёл 25 матчей и забил 7 мячей.

В конце августа 2009 года Юссуф перешёл в греческий АЕК, подписав с клубом контракт на один год, с возможность продления ещё на два сезона. В свою очередь «Твенте», в замен Херси, получил финского 22-х летнего полузащитника АЕК'а Перпарима Хетемаю.

Карьера в сборной

Юссуф родился в Эфиопии, но предпочёл выступать за Нидерланды. В 2000 году Херси был признан лучшим игроком на товарищеском турнире в Югославии, где принимали участие молодёжные команды до восемнадцати лет.

В июне 2001 года Херси в составе сборной Нидерландов отправился на Чемпионат мира среди молодёжных команд, до этого, в мае он сыграл на международном турнире во французском Тулоне. Помимо Юссуфа, в сборную было вызвано ещё несколько игроков «Аякса», Рафаэль ван дер Варт, Джон Хейтинга и Мартен Стекеленбург. В первом матче на турнире нидерландцы проиграли сборной Коста-Рики со счётом 1:3, единственный гол в составе «оранжевых» забил именно Юссуф, отличившись сразу после выхода на замену на 62-й минуте. Удачная игра Херси позволила ему уже в следующей игре появиться в основном составе. Во втором матче, состоявшемся 24 июня, команда Луи ван Гала сыграла вничью с Эквадором. На гол Юргена Колина эквадорцы ответили точным ударом Хорхе Варгаса в самой концовке матча. В третьем заключительном матче на групповом этапе сборной Нидерландов предстояло 24 июня встретиться с командой Эфиопией. После первого тайма «оранжевые» вели со счётом 0:2, один мяч был на счету Херси, но итоговый счёт в матче зафиксировал победу нидерландцев со счётом 2:3. Благодаря этой победе Нидерланды вышли в 1/8 финала.

В связи с тем, что шанса у Юссуфа пробиться в первую сборную Нидерландов практически не было, он решил вернуться к варианту со сборной Эфиопией, но приглашение из сборной Херси так и не получил.

Ссылки

• [www.perthglory.com.au/player/youssouf-hersi/vwbx47w6e31h1nvbqsxnrx9vj Профиль на сайте perthglory.com.au]  (англ.)
• [www.transfermarkt.co.uk/youssouf-hersi/profil/spieler/4154 Профиль на сайте transfermarkt.co.uk]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Херси, Юссуф

«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
Слегка покачиваясь на мягких рессорах экипажа и не слыша более страшных звуков толпы, Растопчин физически успокоился, и, как это всегда бывает, одновременно с физическим успокоением ум подделал для него и причины нравственного успокоения. Мысль, успокоившая Растопчина, была не новая. С тех пор как существует мир и люди убивают друг друга, никогда ни один человек не совершил преступления над себе подобным, не успокоивая себя этой самой мыслью. Мысль эта есть le bien publique [общественное благо], предполагаемое благо других людей.
Для человека, не одержимого страстью, благо это никогда не известно; но человек, совершающий преступление, всегда верно знает, в чем состоит это благо. И Растопчин теперь знал это.
Он не только в рассуждениях своих не упрекал себя в сделанном им поступке, но находил причины самодовольства в том, что он так удачно умел воспользоваться этим a propos [удобным случаем] – наказать преступника и вместе с тем успокоить толпу.
«Верещагин был судим и приговорен к смертной казни, – думал Растопчин (хотя Верещагин сенатом был только приговорен к каторжной работе). – Он был предатель и изменник; я не мог оставить его безнаказанным, и потом je faisais d'une pierre deux coups [одним камнем делал два удара]; я для успокоения отдавал жертву народу и казнил злодея».
Приехав в свой загородный дом и занявшись домашними распоряжениями, граф совершенно успокоился.
Через полчаса граф ехал на быстрых лошадях через Сокольничье поле, уже не вспоминая о том, что было, и думая и соображая только о том, что будет. Он ехал теперь к Яузскому мосту, где, ему сказали, был Кутузов. Граф Растопчин готовил в своем воображении те гневные в колкие упреки, которые он выскажет Кутузову за его обман. Он даст почувствовать этой старой придворной лисице, что ответственность за все несчастия, имеющие произойти от оставления столицы, от погибели России (как думал Растопчин), ляжет на одну его выжившую из ума старую голову. Обдумывая вперед то, что он скажет ему, Растопчин гневно поворачивался в коляске и сердито оглядывался по сторонам.
Сокольничье поле было пустынно. Только в конце его, у богадельни и желтого дома, виднелась кучки людей в белых одеждах и несколько одиноких, таких же людей, которые шли по полю, что то крича и размахивая руками.
Один вз них бежал наперерез коляске графа Растопчина. И сам граф Растопчин, и его кучер, и драгуны, все смотрели с смутным чувством ужаса и любопытства на этих выпущенных сумасшедших и в особенности на того, который подбегал к вим.
Шатаясь на своих длинных худых ногах, в развевающемся халате, сумасшедший этот стремительно бежал, не спуская глаз с Растопчина, крича ему что то хриплым голосом и делая знаки, чтобы он остановился. Обросшее неровными клочками бороды, сумрачное и торжественное лицо сумасшедшего было худо и желто. Черные агатовые зрачки его бегали низко и тревожно по шафранно желтым белкам.
– Стой! Остановись! Я говорю! – вскрикивал он пронзительно и опять что то, задыхаясь, кричал с внушительными интонациями в жестами.
Он поравнялся с коляской и бежал с ней рядом.
– Трижды убили меня, трижды воскресал из мертвых. Они побили каменьями, распяли меня… Я воскресну… воскресну… воскресну. Растерзали мое тело. Царствие божие разрушится… Трижды разрушу и трижды воздвигну его, – кричал он, все возвышая и возвышая голос. Граф Растопчин вдруг побледнел так, как он побледнел тогда, когда толпа бросилась на Верещагина. Он отвернулся.
– Пош… пошел скорее! – крикнул он на кучера дрожащим голосом.
Коляска помчалась во все ноги лошадей; но долго еще позади себя граф Растопчин слышал отдаляющийся безумный, отчаянный крик, а перед глазами видел одно удивленно испуганное, окровавленное лицо изменника в меховом тулупчике.
Как ни свежо было это воспоминание, Растопчин чувствовал теперь, что оно глубоко, до крови, врезалось в его сердце. Он ясно чувствовал теперь, что кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце. Он слышал, ему казалось теперь, звуки своих слов: