Яновский, Семён Иванович

Семён Иванович Яно́вский
русский исследователь, мореплаватель
Дата рождения:	15 апреля 1788(1788-04-15)
Место рождения:	Глухов, Черниговская губерния, Российская империя
Дата смерти:	6 января 1876(1876-01-06) (87 лет)
Место смерти:	Тихонова пустынь, Калужская губерния, Российская империя

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Семён Иванович Яно́вский (в монашестве Схимона́х Се́ргий; 15 апреля 1788, Глухов, Черниговская губерния — 6 января 1876) — капитан 2 ранга, главный правитель Русской Америки в 1818—1820 годах. Автор дневника с описанием плавания от острова Ситка (Баранова) до Охотска и путешествия из Америки в Санкт-Петербург.

Биография

Родился 15 апреля 1788 в городе Глухове Черниговской губернии в семье отставного армейского капитана, служившего подсудком (чиновником) по выборам дворянства в земском уездном суде.

Окончил Морской кадетский корпус, и с 1808 по 1812 годы в чине мичмана ходил в Балтийском море. В 1812 году получил чин лейтенанта, и до 1816 года крейсировал на русских судах у берегов Англии, Голландии и Франции. 20 июля 1816 года Яновский поступил на службу в Русско-американскую компанию и перешёл на компанейском корабле «Суворов» в колонию Новоархангельск.

20 октября 1818 года назначен главным правителем Русской Америки. Пребывая в инспекционной поездке по своим владениям на острове Кадьяк Яновский сблизился с иноком Германом (впоследствии — Преподобный Герман Аляскинский), который оказал на него большое духовное влияние.

11 сентября 1820 года Яновский сдал должность новому правителю Матвею Ивановичу Муравьёву, и отбыл в Петербург через Охотск и Сибирь. В столице он был прикомандирован к 15-му Флотскому Экипажу. 30 августа 1824 года произведён в капитан-лейтенанты, а 7 февраля 1826 года — в капитаны 2-го ранга с увольнением от службы.

В 1834—1852 годах занимал должность директора гимназии в Калуге, после чего уехал в своё поместье.

В 1864 году принял постриг и удалился в Тихонову пустынь в Калужской губернии, приняв монашество с именем Сергий. Его письма игумену Валаамского монастыря Дамаскину стали основой для жизнеописаний преподобного Германа Аляскинского и мученика Петра Алеута.

От первого брака с дочерью управителя Русской Америки Александра Андреевича Баранова Яновский имел двоих детей. Повторно женился в 1826 году, после смерти первой жены Ирины в 1824 году. Дети от второго брака:

• Николай (1829—1913), калужский губернский предводитель дворянства, член Государственного совета.
• Иван (1831—1855), воспитанник Морского кадетского корпуса, лейтенант, скончался от ран во время обороны Севастополя.

Именем Яновского названа гора на острове Ситка.

Отрывок, характеризующий Яновский, Семён Иванович

В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.


В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом: