Этолин, Адольф Карлович
| Адольф Карлович Этолин | |
| швед. Arvid Adolf Etholén | |
 | |
| русский исследователь, управляющий русско-американской компании | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Место смерти: | |
Адольф Карлович Этолин (Arvid Adolf Etholén, 9 января 1799, Гельсингфорс, Финляндия, Королевство Швеция — 29 марта 1876, Элимяки, Великое княжество Финляндское) — русский исследователь, управляющий Русско-американской компании.
Содержание
Биография
Родился в Гельсингфорсе в семье бургомистра.
1 августа 1817 года был зачислен во флот гардемарином и на шлюпе «Камчатка» перешёл в Русскую Америку. В Новоархангельске в июле 1818 года перешёл на службу в Российско-Американскую компанию. Участвовал в астрономическом определении положения островов Беринга, Медного, Атту, Семёнова (Тяхкинак) и Ситхинак. На острове Кадьяк выполнил съемку бухты Чиниак, откорректировал описи Юрия Лисянского.
В 1819—1824 годах, командуя катером «Баранов» и бригом «Байкал», доставил зерно бедствовавшим жителям форта Росс. На фрегате «Крейсер» 5 августа 1825 года возвратился в Кронштадт. 1 марта 1826 года вновь поступил на службу в русско-американскую компанию и выехал через Сибирь в Охотск, а оттуда на компанейском бриге «Охотск» 22 сентября прибыл в Новоархангельск. Командуя бригом «Чичагов» и шлюпом «Байкал», плавал в Беринговом, Охотском морях и Тихом океане.
В 1828 году основал на острове Уруп русскую факторию. В 1833 году исследовал побережье залива Аляска, плавал до Охотска с посещением островов Уналашка и Атха. Там заведовал постройкой компанейского брига «Ситха», который привел в Русскую Америку. В 1836 посетил Чили. 23 ноября 1838 года произведен в капитаны 2 ранга с назначением главным правителем Русской Америки, 1 мая 1840 прибыл в Новоархангельск.
Во время правления Этолина продолжалось изучение Аляски, Алеутских островов, устья реки Анадырь и залива Аян. Основаны новые фактории, перестроен пост в Нулато на реке Юкон, проведена экспедиция лейтенанта Л. А. Загоскина. Этолин учредил ежегодную ярмарку и школу для индейцев-тлинкитов в Новоархангельске, ограничил распространение спиртных напитков.
16 мая 1845 года сдал дела и «Наследник Александр» перешёл в Охотск. Там Этолин встретился со своим преемником М. Д. Тебеньковым, официально передав ему дела по управлению колонией. Прибыл в Санкт-Петербург в начале 1846 года, избран одним из директоров Главного правления Российско-Американской компании.
Память
- Именем Этолина названы мыс, залив и пролив у острова Нунивак, остров на Аляске, улица в городе Ситка и мыс на острове Уруп.
Напишите отзыв о статье "Этолин, Адольф Карлович"
Литература
- Марйомаа Р. Арвид Адольф Этолен // Сто замечательных финнов. Калейдоскоп биографий = 100 suomalaista pienoiselämäkertaa venäjäksi / Ред. Тимо Вихавайнен (Timo Vihavainen); пер. с финск. И. М. Соломеща. — Хельсинки: Общество финской литературы (Suomalaisen Kirjallisuuden Seura), 2004. — 814 с. — ISBN 951-746-522-X.. — [www.kansallisbiografia.fi/pdf/kb_ru.pdf Электронная версия книги на сайте Финского биографического общества]. — [www.webcitation.org/6D0LhuAVV Архивировано] из первоисточника 18 декабря 2012. Проверено 27 декабря 2012.
Ссылки
| ||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Этолин, Адольф Карлович
– Непременно продолжать – утром и вечером, – сказал он, видимо, сам добросовестно довольный своим успехом. – Только, пожалуйста, аккуратнее. Будьте покойны, графиня, – сказал шутливо доктор, в мякоть руки ловко подхватывая золотой, – скоро опять запоет и зарезвится. Очень, очень ей в пользу последнее лекарство. Она очень посвежела.Графиня посмотрела на ногти и поплевала, с веселым лицом возвращаясь в гостиную.
В начале июля в Москве распространялись все более и более тревожные слухи о ходе войны: говорили о воззвании государя к народу, о приезде самого государя из армии в Москву. И так как до 11 го июля манифест и воззвание не были получены, то о них и о положении России ходили преувеличенные слухи. Говорили, что государь уезжает потому, что армия в опасности, говорили, что Смоленск сдан, что у Наполеона миллион войска и что только чудо может спасти Россию.
11 го июля, в субботу, был получен манифест, но еще не напечатан; и Пьер, бывший у Ростовых, обещал на другой день, в воскресенье, приехать обедать и привезти манифест и воззвание, которые он достанет у графа Растопчина.
В это воскресенье Ростовы, по обыкновению, поехали к обедне в домовую церковь Разумовских. Был жаркий июльский день. Уже в десять часов, когда Ростовы выходили из кареты перед церковью, в жарком воздухе, в криках разносчиков, в ярких и светлых летних платьях толпы, в запыленных листьях дерев бульвара, в звуках музыки и белых панталонах прошедшего на развод батальона, в громе мостовой и ярком блеске жаркого солнца было то летнее томление, довольство и недовольство настоящим, которое особенно резко чувствуется в ясный жаркий день в городе. В церкви Разумовских была вся знать московская, все знакомые Ростовых (в этот год, как бы ожидая чего то, очень много богатых семей, обыкновенно разъезжающихся по деревням, остались в городе). Проходя позади ливрейного лакея, раздвигавшего толпу подле матери, Наташа услыхала голос молодого человека, слишком громким шепотом говорившего о ней:
– Это Ростова, та самая…
– Как похудела, а все таки хороша!
Она слышала, или ей показалось, что были упомянуты имена Курагина и Болконского. Впрочем, ей всегда это казалось. Ей всегда казалось, что все, глядя на нее, только и думают о том, что с ней случилось. Страдая и замирая в душе, как всегда в толпе, Наташа шла в своем лиловом шелковом с черными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша, но это теперь не радовало ее, как прежде. Напротив, это мучило ее больше всего в последнее время и в особенности в этот яркий, жаркий летний день в городе. «Еще воскресенье, еще неделя, – говорила она себе, вспоминая, как она была тут в то воскресенье, – и все та же жизнь без жизни, и все те же условия, в которых так легко бывало жить прежде. Хороша, молода, и я знаю, что теперь добра, прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю, – думала она, – а так даром, ни для кого, проходят лучшие годы». Она стала подле матери и перекинулась с близко стоявшими знакомыми. Наташа по привычке рассмотрела туалеты дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на малом пространстве одной близко стоявшей дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.
Благообразный, тихий старичок служил с той кроткой торжественностью, которая так величаво, успокоительно действует на души молящихся. Царские двери затворились, медленно задернулась завеса; таинственный тихий голос произнес что то оттуда. Непонятные для нее самой слезы стояли в груди Наташи, и радостное и томительное чувство волновало ее.
