Курри, Яри

Яри Курри
Курри в составе «Колорадо Эвеланш» в 1997 году
Позиция	левый нападающий
Рост	193 см
Вес	98 кг
Прозвище	Финская вспышка (англ. The Finnish Flash)
Гражданство	Финляндия Финляндия
Родился	18 мая 1960(1960-05-18) (63 года) Хельсинки, Финляндия
Драфт НХЛ	1980, 69-й общий номер, Эдмонтон Ойлерз
В зале славы с 2001 года
Клубы
Йокерит (1977-1980) Эдмонтон Ойлерз (1980-1990) Милано Девилз (1990-91) Лос-Анджелес Кингз (1991-94) Йокерит (1994-95) Лос-Анджелес Кингз (1995-96) Нью-Йорк Рейнджерс (1996) Анахайм Дакс (1996-97) Колорадо Эвеланш (1997-98)
Международные медали
Кубки Канады Бронза 1991 Олимпийские игры Бронза Нагано 1998

Я́ри Ку́рри (фин. Jari Kurri; 18 мая 1960, Хельсинки, Финляндия) — финский хоккеист. Амплуа — нападающий.

Карьера

Начинал карьеру на родине, в столичном клубе «Йокерит». Начиная с сезона 1977/1978 года отыграл за него 3 года.

Заокеанское же «турне» продолжалось целых 17 лет  — с 1980 по 1998 год. За это время Курри успел поиграть в пяти различных клубах НХЛ: «Эдмонтон Ойлерз», «Лос-Анджелес Кингз», «Нью-Йорк Рейнджерс», «Анахайм Майти Дакс» и «Колорадо Эвеланш», пять раз выиграв Кубок Стэнли в составе «Эдмонтона» (1984, 1985, 1987, 1988 и 1990).

На драфте НХЛ 1980 года «Эдмонтон» выбрал 20-летнего Курри только в четвёртом раунде, но агент игрока Барри Фрэйзер вспоминает, что оказанное им влияние на выбор командой Яри Курри — «было лучшим достижением в его карьере».

Могло случиться, что Курри в 1980 году не начал бы играть в НХЛ. «По моему мнению я ещё не был готов к игре в НХЛ», — вспоминает Курри. Но всё-таки «Эдмонтон» уговорил начать его игровую карьеру за океаном. Грёзы об НХЛ стали реальностью.

Курри — габаритный и умный игрок, к тому же обладающий неплохим катанием и хорошим броском. Когда он стал играть в паре с Уэйном Гретцки, его карьера пошла резко вверх. В первой же игре Яри сделал хет-трик. А в первом сезоне Курри набирает в среднем одно очко за игру (75 очков в 75 матчах). Это великолепные показатели и покорялись они немногим.

Первый свой Кубок Стэнли Курри выиграл на четвёртый год пребывания в НХЛ. «Первый всегда первый, в любой точке мира и запоминается на всю жизнь», — комментировал Курри после окончания своей карьеры. В 1990 году, когда «Ойлерз» выиграли пятый кубок, но уже без Гретцки, успехи Яри Курри были замечены и на родине — он был выбран в Финляндии вторым спортсменом года.

В конце сезона 1990 года Курри получает предложение от своего бывшего партнёра по «Ойлерз» Гретцки перебраться в Лос-Анджелес. Но по существовавшим тогда правилам НХЛ, игрок «европеец» не мог перейти из клуба в клуб напрямую, также не мог быть обменян. Игрокам предлагалось провести один сезон в любой лиге кроме НХЛ, после чего, он имел право вернуться в любой клуб НХЛ. Такое правило было в силе до середины 90-х, когда влияние европейцев вынудило руководство лиги пересмотреть правила. Курри переезжает в Италию, где выступает за клуб «Милано Девилз» (97 очков в 40 матчах). Выступление звезды такого масштаба, как Яри Курри, оставило огромный след в развитии итальянского хоккея, сам Яри приложил к этому немало усилий.

Осенью 1991 года, после окончания Кубка Канады, Курри снова начал играть в НХЛ. Нападающий заключил контракт с «Лос-Анджелес Кингз» и снова оказался на площадке в паре с Гретцки. В Калифорнии он отыграл пять сезонов, с перерывом на локаут, на время которого Яри вернулся в вырастивший его «Йокерит». Только первые три сезона из пяти, проведённых с стане «Королей», вполне можно назвать удачными: 224 балла за результативность в 236 матчах. А вот 69 очков в 95 матчах двух последующих сезонов не впечатлили ни боссов команды, ни самого игрока. А тем временем владельцы «Королей» затеяли омоложение команды, и в 1996 году Курри был продан в «Нью-Йорк Рейнджерс». Там было много именитых игроков, знакомых ещё со времён выступления за «Ойлерз», но Кубок Стэнли-96 команде не покорился — в полуфинале конференции их остановил «Питтсбург Пингвинз».

До начала сезона 1996/1997 года Курри принял решение, что будет играть ещё только два года. Имея статус «неограниченно свободного агента», он заключает контракт с «Могучими Утками» из Анахайма. Так как сезон не зада́лся (13 заброшенных шайб и 22 передачи в 82 матчах) — Курри пришлось переехать в «Колорадо Эвеланш». В новой команде он получал мало игрового времени и самым значительным событием этого времени оказался 600-й гол, забитый за карьеру. Как позже оказалось, это был его предпоследний гол в заокеанской карьере. Последнюю игру Курри наблюдал с трибуны, когда его команда уже в первом круге плей-офф проиграла «Эдмонтону». «Досадно, что карьера закончилась таким образом», — комментировал Курри.

Достижения Курри из европейских хоккеистов удалось превзойти только Яромиру Ягру и его соотечественнику Теему Селянне, забросившему 600 шайб за «Анахайм», но первым европейцем, достигшим таких высот, был Яри Курри. Да и на фоне североамериканских звёзд его показатели выглядят впечатляюще.

После завершения игровой карьеры Курри продолжает работать в хоккейной среде, некоторое время он был генеральным менеджером сборной Финляндии по хоккею.

Статистика

				Регулярный сезон						Плей-офф
Сезон	Команда	Лига		И	Г	П	О	Штр		И	Г	П	О	Штр
1977-78	Йокерит	СМ-Лига		29	2	9	11	12		6	1	7	8	2
1978-79	Йокерит	СМ-Лига		33	16	14	30	12		--	--	--	--	--
1979-80	Йокерит	СМ-Лига		33	23	16	39	22		--	--	--	--	--
1980-81	Эдмонтон Ойлерз	НХЛ		75	32	43	75	40		9	5	7	12	4
1981-82	Эдмонтон Ойлерз	НХЛ		71	32	54	86	32		5	2	5	7	10
1982-83	Эдмонтон Ойлерз	НХЛ		80	45	59	104	22		16	8	15	23	8
1983-84	Эдмонтон Ойлерз	НХЛ		64	52	61	113	14		19	14	14	28	13
1984-85	Эдмонтон Ойлерз	НХЛ		73	71	64	135	30		18	19	12	31	6
1985-86	Эдмонтон Ойлерз	НХЛ		78	68	63	131	22		10	2	10	12	4
1986-87	Эдмонтон Ойлерз	НХЛ		79	54	54	108	41		21	15	10	25	20
1987-88	Эдмонтон Ойлерз	НХЛ		80	43	53	96	30		19	14	17	31	12
1988-89	Эдмонтон Ойлерз	НХЛ		76	44	58	102	69		7	3	5	8	6
1989-90	Эдмонтон Ойлерз	НХЛ		78	33	60	93	48		22	10	15	25	18
1990-91	Милано Девилз	Серия «А» (хоккей)		30	27	48	75	6		10	10	12	22	2
1991-92	Лос Анджелес Кингз	НХЛ		73	23	37	60	24		4	1	2	3	4
1992-93	Лос Анджелес Кингз	НХЛ		82	27	60	87	38		24	9	8	17	12
1993-94	Лос Анджелес Кингз	НХЛ		81	31	46	77	48		--	--	--	--	--
1994-95	Йокерит	СМ-Лига		20	10	9	19	10		--	--	--	--	--
	Лос Анджелес Кингз	НХЛ		38	10	19	29	24		--	--	--	--	--
1995-96	Лос Анджелес Кингз	НХЛ		57	17	23	40	37		--	--	--	--	--
	Нью-Йорк Рейнджерс	НХЛ		14	1	4	5	2		11	3	5	8	2
1996-97	Анахайм Майти Дакс	НХЛ		82	13	22	35	12		11	1	2	3	4
1997-98	Колорадо Эвеланш	НХЛ		70	5	17	22	12		4	0	0	0	0
Всего за карьеру в НХЛ				1251	601	797	1398	545		200	106	127	233	123

Достижения и награды

Обладатель Кубка Стэнли — 1984, 1985, 1987, 1988 и 1990 года

Третье место по результативности среди европейских игроков НХЛ по системе «гол плюс пас» (общее 20-е) — 1398

Леди Бинг Трофи — 1985 год

Девять раз он участвовал в матчах всех звёзд НХЛ

Бронзовые медали на турнире Кубок Канады 1991 года.

Бронзовые медали олимпийских игр в Нагано 1998 года.

Член Зала хоккейной славы в Торонто.

См. также

• Список хоккеистов НХЛ, набравших 1000 и более очков
• Список хоккеистов НХЛ, сыгравших 1000 и более матчей
• Список 100 лучших игроков НХЛ по версии журнала The Hockey News

Ссылки

• [www.nhl.com/ice/ru/player.htm?id=8448569 Статистика Яри Курри на официальном сайте НХЛ]
• [www.eurohockey.net/players/show_player.cgi?serial=8345 Статистика на сайте www.eurohockey.net]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Курри, Яри

Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.
На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский офицер, ведший транспорт, развалясь на передней телеге, что то кричал, ругая грубыми словами солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие ели хлеб, самые тяжелые молча, с кротким и болезненным детским участием, смотрели на скачущего мимо их курьера.
Князь Андрей велел остановиться и спросил у солдата, в каком деле ранены. «Позавчера на Дунаю», отвечал солдат. Князь Андрей достал кошелек и дал солдату три золотых.
– На всех, – прибавил он, обращаясь к подошедшему офицеру. – Поправляйтесь, ребята, – обратился он к солдатам, – еще дела много.
– Что, г. адъютант, какие новости? – спросил офицер, видимо желая разговориться.
– Хорошие! Вперед, – крикнул он ямщику и поскакал далее.
Уже было совсем темно, когда князь Андрей въехал в Брюнн и увидал себя окруженным высокими домами, огнями лавок, окон домов и фонарей, шумящими по мостовой красивыми экипажами и всею тою атмосферой большого оживленного города, которая всегда так привлекательна для военного человека после лагеря. Князь Андрей, несмотря на быструю езду и бессонную ночь, подъезжая ко дворцу, чувствовал себя еще более оживленным, чем накануне. Только глаза блестели лихорадочным блеском, и мысли изменялись с чрезвычайною быстротой и ясностью. Живо представились ему опять все подробности сражения уже не смутно, но определенно, в сжатом изложении, которое он в воображении делал императору Францу. Живо представились ему случайные вопросы, которые могли быть ему сделаны,и те ответы,которые он сделает на них.Он полагал,что его сейчас же представят императору. Но у большого подъезда дворца к нему выбежал чиновник и, узнав в нем курьера, проводил его на другой подъезд.